Скарлетт Томас - Наша трагическая вселенная
— Пожалуй, мне тоже пора.
Мы попрощались и вместе вышли из дома.
— Тебе куда? — спросила я, хотя и без того знала.
— К башне, — ответил он. — Но я провожу тебя. Уже поздно.
— Это совсем необязательно.
— Мне будет приятно.
Мы пошли по набережной, и Беша бежала впереди, радостно виляя хвостом. Она остановилась у первой скамейки и принюхалась. Я тоже остановилась, а Роуэн ушел вперед. Потом он понял, что мы отстали, и вернулся.
— Боюсь, собака будет идти медленно, — извинилась я. — Ей нужно все понюхать.
— Ей тут, наверное, очень интересно, — сказал он. — Столько разных запахов.
Он нагнулся и потрепал шерсть у Беши на макушке. Он немного задержался в этой позе, и я даже подумала, не размышляет ли он о том, как было бы хорошо прикоснуться ко мне, — потому что лично я размышляла как раз об этом.
— Наверняка, — согласилась я.
Ночь стояла туманная и беззвездная, и чайки кричали где-то далеко над морем.
— Мег… — Роуэн бросил трепать голову Беши, выпрямился и прикоснулся к моему плечу. И тут же убрал руку.
Мы оба повернулись к реке. Я снова посмотрела на него. Если мы опять поцелуемся, что дальше? Нам ведь нельзя друг с другом переспать. Чего бы я там себе ни нафантазировала, он для меня слишком стар — так стар, что у наших отношений нет будущего. К тому же я связана с другим, а он связан с другой, и вообще в мире все не так просто, как хотелось бы. И все равно — я была пьяна и знала, что, если он меня поцелует, я отвечу на его поцелуй.
Он посмотрел под ноги и откашлялся.
— Лиз от меня ушла, — сказал он.
— Господи, — выдохнула я. — Когда?
— Ну, она ушла, а потом вернулась, — он поежился. — Ушла несколько дней назад.
— Вернулась? Она ушла от тебя и снова вернулась?
— Она передумала. Хочет пойти со мной к семейному психологу.
— А ты что?
Он застегнул молнию на куртке.
— Я хочу спокойной жизни.
— Правда? Большинство людей не хочет.
Я подумала о Либби и о том, как ей с самого начала не нравилась их спокойная жизнь с Бобом. И о себе. Может, на самом деле-то я всегда хотела спокойной жизни и именно поэтому, устроив весь этот шум с побегом к Кристоферу, не сбежала немедленно обратно в Лондон, где Ви предлагала мне остаться у них столько, сколько понадобится. Первые несколько дней в Девоне Кристофер молчал. Но я тогда считала, что это у него пройдет, что он просто слишком тяжело переживает ссору с Беккой и свое предательство по отношению к Дрю. Но это не прошло. Как можно стать счастливой с Кристофером? Это был мой главный вопрос последних семи лет. Ведь должен же быть какой-то способ. Мы оба были молоды, и объективно он не стал менее привлекательным, хотя на меня он начинал производить примерно такое же впечатление, как диван, или сковородка, или пульт от телевизора. Почему я все время думала об этом мужчине — мужчине, который стоял сейчас передо мной и вдруг стал казаться таким тонким и ранимым, как слабое деревце в эпицентре урагана? Почему я все время представляла себе, как снова его поцелую, если в этом не было ровным счетом никакого смысла?
— Правда? — удивился Роуэн. — Я думал, хотят. Когда тебе будет столько же лет, сколько мне…
— Неужели это имеет значение? Разве важно, сколько тебе лет?
— На прошлой неделе мне исполнилось шестьдесят. Я думаю, это имеет значение. Я уже никогда не буду молодым. И мне не хочется оставаться одному в холостяцкой квартире, потихоньку спиваться и не видеть ни одной живой души.
Беша тащила меня вперед — ей не нравилось стоять на месте. Машин поблизости не было, и я отстегнула поводок. Посмотрев на меня, как бы спрашивая разрешения, она побежала вперед и стала обнюхивать поочередно каждую ножку скамейки. Потом обернулась, чтобы понять, что я собираюсь делать дальше. Я медленно пошла вперед, и Роуэн двинулся за мной. Беша бежала за нами, принюхиваясь и поглядывая на меня, принюхиваясь — и снова поглядывая.
— Роуэн, — он шел в ногу со мной, но чуть позади, и я окликнула его. — Зачем ты мне все это рассказываешь?
— Я думал, ты меня поймешь. Я думал — или скорее надеялся — ты поймешь, что мне нужен друг. Большинство людей, которых я знаю, друзья Лиз или ее родственники. А она не хочет, чтобы кто-нибудь об этом знал. Я подумал, что тебе можно доверять. Я знаю, ты почти вдвое моложе меня, и…
— Мне почти сорок, — перебила его я. — Ну, будет скоро, через несколько лет. Я не вдвое моложе тебя.
— Я гожусь тебе в отцы.
— Годишься, но ты же не мой отец.
Он вздохнул.
— В общем, вот зачем я пригласил тебя на обед. Я потом жалел, что отправил тебе это письмо, но уже ничего нельзя было поделать. Мне не хотелось, чтобы ты сочла меня несчастным старикашкой, который все никак не успокоится и опять пытается к тебе неловко подкатить. Просто мне так нужно было с кем-то поговорить — с кем-то, кто бы меня понял. Наверное, это очень эгоистично с моей стороны. Поэтому я не удивился, когда ты мне не ответила — особенно после того, что между нами произошло. И теперь я только хочу сказать, что мне очень неловко, и прошу у тебя прощения.
Ветер хлестал по реке, а Беша виляла хвостом и бежала к следующей скамейке.
— Я ответила, — сказала я.
— Ответила?
— Да, сегодня днем.
— Надо же. Я проверяю почту только на работе. И что же ты мне написала?
— Написала, что с удовольствием с тобой пообедаю. Так что теперь, возможно, это ты станешь считать меня несчастной.
Я рассмеялась, хотя ничего смешного во всем этом не видела.
— Господи, значит, когда там, на пароме, я предложила тебе со мной пообедать, ты подумал, что я несчастная девица, которая все никак не успокоится и пытается к тебе подкатить? — спросила я. — Нет. Не отвечай. С чего мне считать тебя несчастным старикашкой? Ты — последний, о ком я могла бы такое подумать. Это такая глупость.
Он пожал плечами и грустно улыбнулся.
— Жаль, что ты считаешь меня глупым.
— Эй, я это в хорошем смысле! Итак, для справки, там, на пароме, я не пыталась назначить тебе свидание. Просто у меня есть одна классная вещь, которую я хотела тебе показать. Корабль в бутылке, я его нашла. Я уже сто лет хотела попросить тебя на него взглянуть и объяснить мне, откуда он мог взяться. Можно, я его принесу, и ты на него посмотришь? Я бы хотела как-то ввернуть его в свой роман, но ничего про него не знаю.
— Конечно. У нас ведь сейчас в Морском центре проходит выставка коллекции кораблей в бутылках Уильяма Г. Доу. Приходи посмотреть, если, конечно, еще не видела их в Дартмутском музее.
— С удовольствием приду. Только обещай не рассказывать мне, как они туда попадают.
— Куда туда — в бутылки?
Я кивнула.
— Я никогда этого не знала и никогда не хотела знать.
— Хорошо.
Он посмотрел на Верхний паром, направлявшийся к противоположному берегу.
— А где твой парень? Я все собирался спросить.
— Кристофер? Ну, мы сегодня поссорились.
— Всерьез?
— Даже не знаю, — вздохнула я. — Может, и нет.
— Если хочешь, мы можем поговорить и об этом. Мне бы хотелось тоже что-нибудь для тебя сделать.
— Ну, ты ведь покажешь мне корабли в бутылках.
Он улыбнулся.
— На это много времени не уйдет. Там, кстати, есть один корабль в лампочке — думаю, тебе понравится.
Я прикусила губу.
— Только, знаешь, я не уверена, что от меня будет много пользы. Я не слишком-то мудрая.
— Нет, ты мудрая.
— Ну уж никак не в том, что касается отношений.
— В любом случае мудрее меня. Если верить Лиз, я в отношениях вообще ничего не смыслю.
— Ну что ж, — произнесла я, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. — Я попробую.
Некоторое время мы шли молча. Мы миновали лодочную базу, похожую на грязную кухонную раковину, из которой выдернули пробку, после чего на бортах осталась грязь от спущенной воды. Потом прошли мимо Роял-авеню-гарденс и общественных туалетов.
— В среду тебя устроит? — спросил Роуэн.
— Извини, что? — переспросила я.
— Обед. В среду в час дня в «Лакис»?
— Отлично, — кивнула я. — Договорились. Слушай, я дальше дойду сама. Иди к себе.
— Точно? — он взглянул на часы.
— Да, — ответила я, поежившись.
И он ушел.
Я вошла в дом, и он показался мне совершенно пустым. Где же Кристофер? Звонить куда-нибудь, где я могла его найти, было уже слишком поздно, да я и не собиралась этого делать. Я снова прокрутила в голове нашу утреннюю ссору. Он послал меня к черту — это было что-то новенькое. Я отказалась заняться с ним сексом — такого тоже еще не случалось. Но теперь у меня были деньги, было будущее, и я собиралась писать роман, пока Кристофер занимался бы реконструкцией крепости и, возможно, посещал бы какие-нибудь курсы. Может быть, в конце концов нам удастся уехать из Дартмута. Но, пожалуй, для начала все-таки надо дописать роман. Тут в моем плане выходила заминка. Даже если я когда-нибудь допишу роман, Кристофер не станет его читать. Он даже не придет на вечеринку в честь выхода книги. А если и придет, то потом всю дорогу домой будет ныть о том, какие неискренние там были люди, и причитать, что ради книг вырубаются леса. Он нарочно наденет что-нибудь неприглядное и в довершение образа нацепит свои бирюзовые шлепанцы. И весь вечер будет говорить этим своим голосом брайтонского наркоторговца, отвешивая направо и налево одни только «да, братан» и «нет, братан», и станет пялиться на всех вытаращенными глазами, смеяться над людьми, которые мне нравятся, и хихикать в бороду, которую ради такого случая обязательно отрастит. Будет рассказывать всем о том, что учился в Университете Жизни, а если издатель оплатит нам комнату в отеле, Кристофер примется громко шутить на тему других постояльцев и требовать, чтобы ему принесли грамм кокаина, потому что это входит в его представление о «роскошной жизни».
