Дуглас Кеннеди - Женщина из Пятого округа
— Значит, мне точно повезло.
— После таких передряг многие впадают в депрессию. Но я уверен, что врачи пропишут вам что-то и против этого.
— Да я в порядке, насколько это возможно в моем положении…
— Мы кое-кому предъявили обвинение в поджоге и покушении на убийство. Думаю, вы знаете этого человека: это мсье Делик, он работает в интернет-кафе па улице де Птит Экюри.
— А, это парень с бородой и не слишком жизнерадостной внешностью?
— Он самый. У нас есть все основания полагать, что он пытался поджечь здание по приказу мсье Сезера, хотя тот, как вы, может быть, помните, до сих пор находится под стражей как предполагаемый заказчик убийства Аттани, своего должника. Должен пояснить, Сезер был вашим арендодателем и одновременно работодателем… хотя и скрывал это от вас. Делик управлял интернет-кафе после того, как его предшественник, мсье Камаль Фатель, был обнаружен убитым неподалеку от окружной дороги. Мсье Делик признался в убийстве — все дело в конфликте из-за килограмма героина, который бесследно исчез, находясь в распоряжении Фателя. Делику обещали половину доли за аренду кафе, если он устранит Фателя, которого Сезер подозревал и в том, что он пытается лезть в дела некоторых его предприятий… Пока Делик отрицает причастность к поджогу, едва не стоившему вам жизни. Он клянется, что не запирал вас в комнате, не включал на полную мощность вентилятор, не подсыпал серу в огонь, когда загорелся генератор вентиляционной здания. Но пакет с серой был обнаружен именно в интернет-кафе, хотя Делик и продолжает настаивать, что не знал о его существовании. Но кто еще мог положить его туда?
Я могу точно сказать, кто это сделал.
— Пакет был опустошен на три четверти, а сера, которую подсыпали в огонь, была идентична той, что нашли в кафе. Так что у нас есть неопровержимое доказательство, поджигателем был именно мсье Делик. Вам повезло, какая-то женщина — из случайных прохожих — позвонила в pompiers,[148] когда увидела дым, поднимающийся с верхнего этажа здания. Эта женщина спасла вам жизнь, monsieur.
— Она назвала себя?
— Нет, monsieur. Она просто сообщила о пожаре и тут же повесила трубку. Несомненно, это еще одна из ваших женщин-фантомов.
Нет, это моя одна-единственная женщина-фантом.
— Мы также полагаем, что именно Делик устроил погром в вашей комнате.
— Вы обыскивали мою комнату?
— Нас насторожил тот факт, что она была разгромлена…
— От кого вы узнали?
— Monsieur, не забывайте, что она находится по соседству с местом преступления. Нашим офицерам по служебной надобности пришлось вернуться туда, где был убит мсье Омар, и они увидели вашу сbambre de bonne в полном хаосе. Естественно, нас это заинтересовало… кому и для чего вздумалось крушить жилище бедного писателя. Под «бедным» я подразумеваю ваше финансовое состояние, а не литературные способности… должен сказать, мы все-таки заказали перевод — еп frangais naturellemenf [149] — первой главы вашего романа, просто чтобы подтвердить ваши показания, что вы писатель.
— А это законно? — спросил я охрипшим голосом.
— Вы должны быть довольны, monsieur. Вы стали писателем, которого переводят на другие языки. Многие пошли бы на убийство ради такого шанса… хотя это, конечно, не слишком удачное сравнение.
— Вам понравилось?
— Вот это уже доказывает, что вы настоящий писатель: прежде всего обеспокоены реакцией публики. Да, я нашел ваш роман очень… интересным.
— Значит, он вам не понравился…
— Как это вы с ходу определили?
— Хотя молва и утверждает обратное, американцы все-таки понимают иронию.
— Но ваша первая глава была… захватывающей. Очень даже. Повседневная жизнь американских пригородов. Отец-консерватор, чокнутая мать, ранимый сын. Очень оригинально… и я так полагаю, во многом автобиографично…
— Вы высказали свое мнение. Спасибо.
— Monsieur, вы меня неправильно поняли. Я бы с удовольствием читал и дальше… но это означало бы, что снова придется нанимать переводчика. Но… ваша книга длинная… уже шестьсот страниц, а ваш герой еще не окончил университет… Я так полагаю, это то, что немцы называют Bildungsroman, ja?[150] Своей весомостью он действительно сравним с Bildungsroman…
— У «весомости» есть синоним «громоздкость».
— Вот опять вы меня не так поняли. Но литературная критика — не цель нашей беседы. Нам, пожалуй, интереснее воссоздать сюжет вашей жизни на улице де Паради. Итак, выяснив, что — да — вы писали книгу, одновременно подрабатывая в этом странном месте — что вы хотели утаить от нас, — мы все-таки заинтересовались, почему это вашу комнату так раскурочили. А учитывая то, что некоторые из ваших партнеров…
— Они никогда не были моими партнерами.
— Это вы так утверждаете. Но с учетом того, что многие из тех, с кем вы сотрудничали — как в личном плане, так и в профессиональном, — были заняты в нелегальной торговле запрещенным товаром, мы, естественно, подумали, а не вы ли прикарманили килограмм того самого…
— Я никогда, никогда ничем подобным не занимался…
У меня начался приступ кашля, от волнения стало трудно дышать, во рту разлился горький привкус паленой слизи. Кутар поднялся и дал мне стакан воды. Я медленно пил воду, с трудом сглатывая. Инспектор бесстрастно наблюдал за мной. Когда мне стало легче, он произнес:
— Есть еще вопрос о происхождении двух тысяч восьмисот евро, что мы нашли в кармане вашей куртки. Расфасованные по пакетикам. Странный способ носить деньги.
Я попытался объяснить, как мне удалось сэкономить эти деньги, как прятал их в тайнике под умывальником, как они важны для меня, поскольку больше у меня за душой ничего нет, и, если он конфискует их…
— Вы окажетесь на улице? — спросил Кутар.
— Мне просто будет не на что жить. Потому что у меня ничего нет. Ничего. Вы можете проверить мою кредитную историю, банковские счета. Вы обнаружите там полный ноль. Эти две тысячи восемьсот евро — все мое богатство.
Кутар слушал меня внимательно, но я заметил, что он все время щелкает зажигалкой, зажатой между пальцами. Видно было, что ему отчаянно хочется курить.
— Вы получите обратно свои деньги… потому что они не имеют никакого значения для нашего расследования. Ваш чемодан и одежда чистые. И в комнате у вас мы ничего не нашли… хотя мне до сих пор не дает покоя, почему ее разгромили.
Потому что она сумасшедшая, вот почему.
— Это странный quartier… — только и вымолвил я.
Кутар позволил себе легкую улыбку.
— В этом я нисколько не сомневаюсь. Точно так же, как в вашей удивительной наивности, из-за которой вы попали на такую работу.
— Это была не наивность, инспектор. Это безразличие к тому, что со мной происходит.
— А вот это еще одно проявление нигилизма. Но в вашем случае к нигилизму примешивается тяга к иллюзиям. Или вы наконец смирились с тем, что мадам Кадар нет в живых?
— Да, теперь я точно знаю, что она мертва.
— Что ж, это уже лучше. Может, побывав между небом и землей, вы убедились в том, что существует барьер между бренной жизнью и потусторонней?
— Да, можно и так сказать.
— А все эти поразительные подробности из давно забытой биографии мадам Кадар? Как вы теперь объясните свои познания в этой области?
— Разве это еще имеет какое-то значение?
Щелк, щелк, щелк.
— Думаю, нет, — ответил он.
На меня вдруг навалилась страшная усталость. Я откинулся на подушки. Кутар понял намек и встал.
— Врачи говорят, что вас выпишут через несколько дней. Что вы будете делать?
— Найду новое жилье и попытаюсь закончить роман. Это была единственная причина, по которой я оказался в офисе той ночью… мне нужно было забрать диск, который я там оставил…
— Да, я читал об этом в вашем вчерашнем заявлении на имя инспектора Леклерка,
— А он не сказал вам, что, если бы вы вернули лэптоп, мне бы не пришлось возвращаться туда за диском?
Щелк, щелк, щелк.
— Лэптоп был изъят в ходе расследования. Если бы у вас был запасной диск в вашей комнате…
У меня был диск. Но она забрала его, когда устроила там погром. Чтобы напугать меня. Заставить вернуться в офис, где она могла бы запереть меня поджечь помещение и не оставить мне иного выбора, кроме как звать ее на помощь. После чего…
— Когда я смогу получить лэптоп? — спросил я.
