Кристофер Бакли - Они ведь едят щенков, правда?
— А когда вы намерены опубликовать фотографию?
— Те влюбленные голубки были очень милыми, правда? Представляете, как они обрадовались, когда, обернувшись, увидели за соседним столом Роджерса П. Фэнкока, главу национальной безопасности США, собственной персоной, да еще в компании той китаяночки, которую все время показывают по телевизору! Ну, допустим, они проснутся завтра в девять часов утра. И поместят этот снимок на свою страничку в Facebook — и припишут рядом: «Смотрите, кто вчера вечером сидел рядом с нами в ресторане ‘Старый рыболов’! Кто-нибудь знает, кто такая эта китаянка? У нее такое знакомое лицо».
— Ну, а поскольку Facebook — это Facebook, то они получат кучу ответов от разных друзей и знакомых, которые напишут им: «Это же мисс Чан — торговый представитель Китая, которая вечно выступает по телевизору». А когда влюбленные птички увидят это, они скажут: «Вот это да! Тогда мы отправим эту фотографию в нашу местную газету, домой!» Так они и сделают, а потом редакция «Питсбург-пост-газет» подумает: «Ого, какая милая сенсация», — и разместит снимок на своем веб-сайте. Ну, и представим себе, что сейчас десять утра у нас — и десять вечера в Пекине. И вот появляется фото с Роджерсом П. Фэнкоком и Винни Чан, ужинающими вместе… Я так думаю, дальше все разнесется фантастически быстро, как вирус, правда? Пройдет, скажем, еще час… и фото попадется на глаза послу Дину. А сами знаете, как злятся послы, когда что-то творится у них за спиной? Ну, дальше, в Пекине наступает полночь — и Дин звонит в Пекин, в Министерство иностранных дел, и кричит в трубку: «Какого черта? Что происходит? С какой стати глава национальной безопасности США встречается с Чан?»
— Ну, а если нам повезет, то к тому времени товарищ Ло будет по-прежнему молчать о так называемых свидетельствах. Таким образом, он уже в течение двенадцати часов будет держать полученную информацию в секрете от партийной верхушки, ни о чем не извещая. И вот теперь уже начнет трезвонить его телефон, и ему поступит приказ: живо явиться с повинной в Чжуннаньхай и объяснить, какого черта он молчал как рыба.
— Ну, это, конечно, желаемый сценарий развития событий, — заключил Стрекер. — Никогда ведь заранее не знаешь, как все на самом деле обернется. Но у меня почему-то добрые предчувствия. Может, на меня так действует это ваше великолепное виски? Оно что — тоже приплыло сюда на «Мэйфлауэре»? Или вы отправили его еще раньше — вместе со слугами?
Посол Дин позвонил министру иностранных дел Ву Феню в час дня по вашингтонскому времени — в два часа ночи по пекинскому. Министр иностранных дел Ву счел дело достаточно серьезным, чтобы сразу же позвонить в Чжуннаньхай президенту.
Президент Фа, притворившись, будто звонок разбудил его, выслушал то, что сказал ему министр иностранных дел. Он велел Гану созвать чрезвычайное заседание Постоянного комитета и назначил его на семь часов утра. Точная причина пока не оглашалась. Получалось, что к семи часам утра товарищ Ло уже в течение двадцати часов скрывал от всех информацию, которую Фэнкок передал Чан.
Глава 43
Фальшивка чистой воды
Министр Ло сидел на своем стуле, держа спину как никогда прямо. Фа и остальные члены Постоянного комитета молча слушали его изложение событий. Когда Ло закончил, Фа не говорил ни слова почти целую минуту, как будто пытался осознать всю сложность ситуации.
— Значит, вы говорите, товарищ, что получили это донесение от товарища Чан в полдень?
— Да.
— И вы об этом сразу не известили меня или Комитет?
— Я ведь уже объяснил, товарищ: я счел необходимым проанализировать этот материал, прежде чем довести до вашего сведения. И сообщить в Комитет.
Фа пристально посмотрел на него.
— Но ведь и прошлой ночью, когда мне позвонил министр иностранных дел Ву, вы все еще не ввели меня в курс дела.
— Я продолжаю повторять, товарищ, — сказал Ло с нотками легкого нетерпения, — я вел расследование. И не стоило…
— Действительно, вы продолжаете это повторять. Однако… умалчивать о сведениях, имеющих такую важность, почти… двадцать часов? Такое промедление кажется мне необъяснимым.
Ло нарочито небрежно ответил:
— Товарищ, единственное, что здесь «важно», — это наглость американцев, которые пытаются подложить нам свинью.
Фа снова уставился в лежавшую перед ним папку. А потом сказал:
— Я бы хотел снова просмотреть видеоматериал, снятый в больнице.
На большом настенном мониторе опять появился видеосюжет, длившийся семь минут сорок шесть секунд. Возле двери больничной палаты, в коридоре, стояли агенты тайной службы и тибетские агенты безопасности. К ним приблизился мужчина в белом врачебном халате, с бейджем на груди. Агенты прочитали надпись на нем. Он кивнул им и вошел в палату. Через шесть минут он вышел из палаты. Хотя невооруженным глазом трудно было разглядеть, но при внимательном просмотре видеозаписи можно было заметить, что у мужчины обезображена мочка правого уха, а на правой руке нет безымянного пальца.
— Ну, а теперь — результаты вскрытия… — начал Фа.
Ло прервал его:
— Фальшивка чистой воды! Почему это им понадобилось целых двенадцать дней на то, чтобы установить, был он отравлен или нет? Речь-то шла о персоне ого-го какой важности.
Фа прочитал лежавший перед ним документ.
— Судя по тому, что тут написано, первоначальный токсикологический анализ был получен с возможными ложноположительными результатами, указывающими на содержание наркотиков. В частности, кокаина. И тогда они… — Фа зачитал вслух: — провели повторный токсикологический анализ, обратившись к другой среде — глазной жидкости. Этим и объясняется задержка. Знаменитость тут ни при чем. Наука ведь идет своим путем, ей безразлично, кто ты — вельможа или пахарь.
Фа продолжил чтение:
— «Обширное геморрагическое изменение левого полушария в зоне передней церебральной артерии… удар… содержание в водной жидкости барбитуратов, кокаина и бензодиазепина».
Он оторвал взгляд от бумаги.
— Для моего понимания это слишком сложно — много терминов. Но из заключения ясно: его отравили.
— А зачем нам это нужно?
Фа поглядел на Ло.
— Товарищ, ведь вы сами, лично, предлагали мне прибегнуть к такой мере месяц назад.
— Ситуация тогда была другой. А никому из присутствующих здесь не приходит в голову, что это ведь очень удобно — что об этом якобы имевшем место убийстве известно только нам и главе национальной безопасности Фэнкоку? Ну и, разумеется, вашему доброму другу, американскому президенту. А?
— Осторожнее, товарищ. Вы не вправе бросаться оскорблениями.
— А разве вы не видите, что это нас самих сейчас оскорбляют? — Ло уже перешел на крик.
Фа снова обратился к бумагам.
— Теперь о том, почему все это осталось тайной. Согласно этому сообщению, когда был подготовлен окончательный доклад о результатах вскрытия, больница предупредила ФБР. ФБР изъяло этот документ и видеозапись, сделанную камерой слежения, и направило доклад генеральному прокурору. Тот доложил о деле напрямую президенту. Президент и глава нацбезопасности Фэнкок решили избрать следующий способ действий: передать материалы не послу Дину, а товарищу Чан, в надежде, что она передаст это нам напрямую, минуя МГБ. Однако она, будучи хорошим агентом МГБ, передала его напрямую своему начальству — вам, где он и пролежал почти сутки. До тех пор, пока посол Дин не узнал о тайной встрече Фэнкока с Чан, и то благодаря какому-то туристу, который сфотографировал их.
— Товарищ, отвечу вам в последний раз: я считал своей обязанностью изучить дело, прежде чем представлять на ваше рассмотрение. Это же уловка, обман — разве вы не видите? Это же очевидно. Только болван может на это клюнуть. Такой болван, как вы!
Фа строго уставился на Ло и ответил спокойным тоном:
— Вы, похоже, очень расстроены, товарищ. Ну, а я, надеюсь, все-таки не оказался болваном. Хотя признаю — да, сам я не способен решить, подлинны эти свидетельства или сфабрикованы. Мне представляется, что единственный выход — провести полное расследование. — Он оглядел сидевших за столом. — Вы согласны с моим мнением, товарищи?
— Расследование? — переспросил Ло. — Только у МГБ имеется полномочие расследовать подобные дела.
— Нет. Мы должны следовать правильной партийной дисциплине и всем положенным процедурам. Такое дело должно быть отправлено в Центральную дисциплинарную инспекционную комиссию. Именно она является «Хранителем Единства Партии».
Фа обратился к остальным членам Комитета:
— Товарищи, что скажете вы?
Все, кроме Ло и Ханя, кивнули.
— Вот и отлично. Дело требует безотлагательного рассмотрения.
Министр иностранных дел Ву спросил:
