Марина Юденич - Дата моей смерти
— Пытались — " Старая ты лиса! " — подумал Гвидо. О визите адвокатов Краснова, не продлившемся и десяти минут, патрону он не докладывал. Значит, старый перестраховщик пристально наблюдал за развитием событий с самого их начала. И все эти вопросы про его, Гвидо, личное участие заданы отнюдь не из праздного, «человеческого», как выразился этот хитрый дворовый пес, любопытства. "Что ж, тем хуже для него и тем лучше для меня, ибо моя позиция неуязвима. Если же он где — то наверху уже заявил обратное, придется брать свои слова назад, а это всегда минус, причем существенный. " — кратко резюмировал Гвидо и продолжал, уже откровенно улыбаясь. Правда, его скептическую улыбку можно было отнести на счет незадачливых адвокатов Краснова. — … пытались, но я объяснил им примерно то же, что и вам, только в два раза короче. У них больше не было вопросов к банку.
— Но они есть у меня, Гвидо — собачьи глаза под нависшими веками недобро блеснули. Патрон отлично понял, кому адресована улыбка молодого барона, но тот продолжал беззаботно улыбаться — Сколько угодно, шеф — Насколько я понимаю, на личном счету господина Краснова аккумулированы огромные средства?
— Астрономические, шеф — Первоначальным распоряжением, которое он сделал около полутора лет назад, в случае его смерти, они должны были перейти некой российской структуре…
— Да, но только частично. Одна часть предназначалась супруге, а другая — PR — агентству, а вернее, финансовой группе, которой принадлежит агентство, но это, по существу, одно и то же, потому что владеют обеими структурами одни и те же люди.
— И это достаточно влиятельные в России структуры — Я бы сказал, более, чем влиятельные. Но ко всему прочему, это еще и наши клиенты, шеф.
— Мне это известно. Тем более странно, что они не попытались отстоять свою позицию относительно распоряжения господина Краснова. Согласитесь Гвидо, что при всей вашей железной логике, оно имеет все же некие уязвимые места.
— Для мистиков и специалистов по пара нормальным явлениям, бесспорно, имеет, шеф. Но мы — банкиры…
— Спасибо, что напомнили, Гвидо — Не за что, шеф. И потом вы же сам сказали, эти господа, могли бы проявить настойчивость…
— Да, могли. Но ограничились короткой беседой с вами двух, не самых маститых своих адвокатов — Вот именно — Вам понятна причина такого… легкомыслия?
— Россия….
— Что ж, — ответ явно не удовлетворил старшего вице-президента, но он хорошо понимал, что другого не получит. — Однако, мне непонятно и ваше удовлетворение подобным решением вопроса, Гвидо. Ведь с ним, наши проблемы возрастают многократно.
— Я бы сказал иначе: у нас просто появляется новая работа, которую мы обязаны исполнить, чтобы репутация банка…
— Воздержитесь от пафоса, барон.
— Простите, шеф.
— Новая работа, как вы изволили выразиться, насколько я понимаю, заключается в поисках совершенно неизвестного нам человека, и не где-ни — будь в соседней Франции, а в этом гигантском монстре — России. И ведь, господин Краснов, кажется, был не вполне уверен, что этот человек жив? Не так ли? Тогда наши задачи усложняются вдвойне и приобретают очень нежелательный оттенок, как раз — таки для репутации банка, о которой вы так печетесь.
— Вы хорошо осведомлены, шеф. Мне следует, видимо, только сообщить вам детали?
— Хотелось бы — В последнем распоряжении господин Краснов действительно называет своим единственным наследником человека, о котором не сообщает нам ничего, кроме имени. Прочие данные господин Краснов отчего-то сообщить не пожелал, и возможно, у него были для этого причины. Далее вас несколько ввели в заблуждение, шеф. Господин Краснов отнюдь не сомневался в том, что этот человек жив, но высказал распоряжение и на тот случай счет, если к моменту открытия наследства наследник умрет, причем, подчеркиваю! — насильственной смертью, что будет подтверждено соответствующим образом.
— О, Боже, не распоряжение, а дурной детективный роман.
— Россия…
— Да, Россия, черт бы ее побрал, вместе с ее вездесущей мафией.
— Мне продолжать, шеф?
— Да, Гвидо, продолжайте.
— Так вот, в случае, если до момента открытия наследства наследник господина Краснова будет иметь несчастье умереть насильственной смертью, средства со счета следует перевести лучшей, по мнению банка, адвокатской конторе, для организации расследования гибели наследника. Оставшиеся после выполнения этой работы средства, следует перечислить на счета Русской православной церкви. Это все.
— А была ли предусмотрена господином Красновым ситуация ненасильственной смерти своего нового наследника. Или, к примеру, такой неожиданный поворот, при котором этот мифический наследник откажется вступить в свои права?
— Нет. Эти ситуации оговорены не были, и, следовательно, в случае такого развития событий, в силе осталось бы его предыдущее распоряжение. Но господин Краснов, особо подчеркнул, что характер смерти наследника, необходимо тщательно и профессионально проверить.
— И вы называете эту работу банковской?
— Вне всякого сомнения, шеф. Мой дед часто говорил мне, что банкир, адвокат, священник и врач — единственные люди, чье профессиональное назначение на земле — искренне желать другому человеку — своему клиенту, добра, отстаивать его интересы и вершить его волю до последнего издыхания, каждый — в своей области, соответственно.
— Ваш дед, был великий человек и крупнейший финансист, Гвидо — Благодарю вас — А я всего лишь банковский клерк, высокого ранга… Но оставим дискуссии. Я принимаю и утверждаю ваше решение.
— Благодарю.
— Что вы теперь намерены делать?
— Полагаю, что кто-то из наших сотрудников в ближайшее время отправится в Россию на поиски наследника господина Краснова — Вам не кажется, Гвидо, что вам лучше лично довести эту историю до финала, если, разумеется, другие дела позволяют вам отлучиться из Цюриха?
— Я думал об этом, шеф — И…?
— Если вы не будете возражать…
— Я же сказал Гвидо, что принимаю и поддерживаю ваше решение. К тому же, вам необходимо, видимо, выполнять заветы вашего деда?
— Я стараюсь всегда следовать им, шеф.
Покидая кабинет патрона, Гвидо фон Голденберг бегло взглянул на часы: если поторопиться он вполне еще успевал на последний рейс «Свисейра» в Москву.
Гвидо решил поторопиться.
Домой, в старинный величественный особняк в пригороде Цюриха, он заехал только для того, чтобы захватить портплед с парой костюмов и дорожную сумку, поцеловать дочь и оставить записку жене.
В своем кабинете он задержался всего несколько минут, доставая из сейфа паспорт и еще какие — то документы, но пару секунд взгляд его все же был устремлен на портрет старого барона, висевшим над его же массивным рабочим столом, теперь, по наследству перешедшим внуку.
