Грэм Симсион - Проект Рози
То, что надо: жесткий мужской разговор, по всем правилам. Сработало. Мне даже не пришлось бить ему морду.
32
Я вернулся в свой кабинет и сменил костюм Грегори Пека на новые брюки и пиджак. Потом сделал звонок. Девушка-администратор не смогла назначить мне прием по личному вопросу, поэтому пришлось заказать фитнес-консультацию с Филом Джарменом, «отцом» Рози, на четыре пополудни.
Я уже собирался уходить, когда в дверь постучали. В кабинет зашла декан и сделала мне знак следовать за ней. Это не входило в мои планы, но сегодня был как раз подходящий день, чтобы расставить все точки над «i», в том числе и в карьере.
Мы спустились на лифте, а потом прошли через кампус в ее офис, и все это — молча. Наверное, наш разговор непременно требовал официальной обстановки. Я чувствовал себя неуютно; вполне естественная реакция на реальную перспективу увольнения с постоянной работы в престижном университете за нарушение профессиональной этики. Но такую развязку я как раз ожидал, а мои чувства имели совсем иное происхождение. В памяти почему-то всплыли воспоминания о первой неделе в школе, когда меня вызвали в кабинет директора за плохое поведение: на уроке религиозного воспитания я терроризировал учительницу вопросами. Оглядываясь назад, я понимал, что она действовала из лучших побуждений. Но она давила на меня, одиннадцатилетнего школьника, с позиции сильного — и это было нечестно.
Директор, кстати, оказался довольно добродушным — он лишь предупредил меня, что к учителю следует относиться с уважением. Но он опоздал со своими увещеваниями: еще по дороге в его кабинет я понял, что слиться с общей массой для меня — не вариант. На ближайшие шесть лет мне была уготована роль школьного клоуна.
Я часто вспоминал о том дне. Тогда мне казалось, что мое решение — рациональный шаг, чтобы приспособиться к новому месту и новым людям. Но с возрастом я понял, что оно было продиктовано злобой на институт власти — злобой, которая превыше всяких доводов.
Сейчас, когда я шел к декану, меня посетила еще одна мысль. Что, если бы моим учителем оказался блестящий теолог, вооруженный знаниями по истории христианства и четко выражающий свои мысли? Наверное, у него нашлись бы аргументы, способные удовлетворить любопытство одиннадцатилетнего мальчишки. Успокоился бы я тогда? Все же думаю, что нет, не успокоился бы. Со своей склонностью к научному мышлению я все равно заподозрил бы, что мне — как сказала бы Рози — скармливают некое ля-ля.
Но, может, и студент-Целитель испытывал те же чувства? И, может быть, демонстрация дохлой камбалы тоже была отвратительной травлей — как и то, что устроила моя учительница религиозного воспитания, даже притом что я был прав?
Переступая порог кабинета декана — как мне казалось, в последний раз, — я вдруг обратил внимание на дверную табличку. Тотчас же разрешилось еще одно недоразумение. Профессор Шарлотта Лоуренс. Я почему-то никогда не думал о ней как о Чарли, но, похоже, Саймон Лефевр называл ее именно так.
Мы прошли в кабинет и сели за стол.
— Вижу, ты приоделся для собеседования, — сказала она. — Жаль, что нас ты не баловал таким импозантным видом.
Я не ответил.
— Итак. Никакого отчета и никаких объяснений?
И снова я не нашел, что сказать.
В дверь заглянул Саймон Лефевр. Очевидно, все это было заранее спланировано. Декан — Чарли — махнула ему рукой, приглашая зайти.
— Ты можешь сэкономить время, объяснившись со мной и Саймоном здесь и сейчас.
Лефевр держал в руке документы, которые получил от меня.
В этот момент зашла личная помощница декана — Реджина, которой по объективным причинам не светит прилагательное «Прекрасная».
— Извините, что беспокою, профессор, — весьма двусмысленно произнесла она, поскольку мы все были профессорами — во всяком случае, пока, — но по контексту было очевидно, что она обращается к декану. — Проблема с бронированием столика в «Гаврош». Кажется, они исключили вас из списка VIP-персон.
На лице декана промелькнуло раздражение, но она лишь отмахнулась от Реджины.
А Саймон Лефевр улыбнулся мне.
— Вы могли и так прислать мне все это, — сказал он, имея в виду документацию. — Прислать и не изображать из себя идиота-всезнайку — кстати, у вас это получилось превосходно. Как и ваше предложение по проекту. Нам только надо будет передать его на экспертизу ребятам из комиссии по этике, но это как раз то, что мы ищем. Генетика в союзе с медициной — сейчас это актуально как никогда, это нас прославит.
Я пытался проанализировать выражение лица декана. Но моих навыков пока не хватало.
— Что ж, поздравляю, Чарли, — сказал Саймон. — Считай, что совместный исследовательский проект у тебя в кармане. Институт медицинских исследований готов дать четыре лимона, что гораздо больше заявленного бюджета, так что можешь начинать работу.
Я догадался, что речь идет о четырех миллионах долларов.
— И держи крепко этого парня, Чарли. — Саймон указал на меня пальцем. — Он еще та темная лошадка. Его участие в проекте мне необходимо.
Я получил первый реальный дивиденд от инвестиций в совершенствование социальных навыков. Разобрался в том, что происходит. Не задал ни одного глупого вопроса. Не поставил декана в дурацкое положение. Вот и сейчас я лишь кивнул и вышел из кабинета.
У Фила Джармена — голубые глаза. Я уже знал об этом, но почему-то первым делом обратил внимание на цвет глаз. С виду за пятьдесят, он был на десять сантиметров выше меня. Крепкий, очень спортивный. Мы встретились у стойки администратора в фитнес-клубе «Зал Джармена». Стены были увешаны вырезками из газет и фотографиями молодого Фила, футболиста. Будь я студентом-медиком без навыков восточных единоборств, я бы хорошенько подумал, прежде чем заняться сексом с подружкой этого парня. Возможно, именно по этой причине Филу так и не сказали, кто же настоящий отец Рози.
— Дайте профессору какое-нибудь снаряжение, и пусть подпишет отказ от претензий.
— Это же просто оценка физической формы. — Девушка за стойкой выглядела озадаченной.
— С сегодняшнего дня новые правила, — сказал Фил.
— Мне не нужна тренировка, — начал я, но у Фила, похоже, были твердые принципы.
— А вы ее заказали, — сказал он. — Шестьдесят пять баксов. Сейчас подберем вам боксерские перчатки.
Интересно, осознал ли он, что назвал меня «профессором»? Возможно, Рози была права, и он действительно видел фотографии нашей танцующей пары. Я не стал утруждать себя обманом и записался под своим именем. Но по крайней мере я знал, что он знает, кто я такой. Только вот знал ли он, что я знаю, что он знает, кто я такой? Да, я уже без труда ориентировался в подобных тонкостях.
