Алексей Колышевский - Секта-2
– Покажите ваш чек, пожалуйста. – Страж магазина был натаскан на такие случаи, точно служебная собака на ватный рукав дрессировщика, и знал свою инструкцию наизусть.
Телефонный разговор прервался на полуслове, и Настя услышала, что нахал прекрасно говорит по-русски, в чем, в общем-то, и сомнений не было, как и в том, что вся эта пантомима, разыгранная им невесть для чего, именно пантомимой и является, ибо нахал мгновенно убрал телефон в карман, даже интонацией не обозначив свое внезапное отключение собеседнику, которого в природе и не было вовсе. Молодой человек просто дурачился, впрочем, как оказалось, до поры:
– Чек показать? Зачем это?
– Вы зазвенели, – терпеливо и в то же время лаконично объяснил повидавший на своем месте всякое охранник.
– Вот как? Это забавно, что я зазвенел, – усмехнулся молодой человек. – И в каком же месте у меня, по-вашему, спрятан колокольчик?
– А вот мы давайте и разберемся сейчас. – Невозмутимость охранника понравилась наблюдавшей за происходящим Насте. Она спокойно отошла в сторонку, решив забавы ради досмотреть эту спонтанно возникшую сцену до конца. Какое-никакое, но развлечение, пусть и довольно посредственное, к тому же после всех ненормальностей, услышанных в квартире старика, эта импровизация из реальной жизни нужна была Насте, чтобы окончательно вернуться в обыденность, ощутить под ногами то, что более всего жаждет ощущать человек, – незыблемую твердь конкретики. К тому же никуда не девшееся особое профессиональное репортерское чутье подсказывало, что задержаться и понаблюдать стоило. Что-то да выйдет из всего этого, получится… и действительно получилось.
* * *– А что это за порядки такие в вашем магазине? Я знать не знаю, где мой чек! Я что, должен хранить его как память? – Нахал занял наступательную позицию. – Я что-то купил, я за это заплатил, и больше меня ничего не волнует. Дайте пройти, я тороплюсь.
– Пройдете, после того как я разберусь, отчего вы звените. Прошу вас, оставьте тележку на месте, а сами пройдите еще раз через детектор. – Вежливость охранника была непрошибаема и несколько отдавала профессиональной, встречающейся у всех его коллег по вахтерской профессии неоправданной высокомерностью.
– Ты у себя дома так собакой командуй, – первым не выдержал молодой человек. – Перед тобой человек стоит и говорит тебе, что он опаздывает. Мне наплевать, что в вашем (тут было вставлено крепкое словечко) магазине что-то звенит. У вас тут даже приборы бестолковые, трезвонят по любому поводу. Что уж про людей-то говорить?! Последний раз тебе говорю, дай пройти. По-хорошему говорю.
Охранник, увидев, что дело принимает все более скандальный оборот, что, в общем-то, являлось частью его профессии, начал действовать в соответствиии с заложенной в его память инструкцией и стал вызывать по рации подкрепление, внушительно обращаясь к каким-то «восьмому» и «четвертому», по всей видимости, своим коллегам, несущим вахту где-то в отдалении. «Восьмой» ответил, что понял и уже идет, а «четвертый» отозваться не успел, потому что молодой человек, пребывавший к тому времени уже в состоянии очевидного бешенства, опрокинул свою наполненную пакетами тележку и принялся эти пакеты сильнейшим образом пинать ногами – после одного из ударов тот самый окорок вылетел и очутился прямо возле Настиных ног.
– На, подавись! Сам ищи свой чек, раз он тебе так нужен. А мне в этом (вновь последовало едкое скабрезное словечко) магазине ничего не нужно. Ноги моей здесь больше не будет. Никогда! – С этими словами нервный молодой человек устремился к выходу, а после попытки охранника ухватить его за край мешковатого пиджака как-то особенно ловко, что поразило Настю, вывернулся и ударил охранника в лицо. Магазинного стража этот удар, нанесенный, по всей видимости, с мастерской точностью, уложил на пол. Откуда-то из недр подсобных помещений спешили на помощь своему боевому товарищу «восьмой» и «четвертый», но молодой человек их появления дожидаться не стал и удалился в английской манере – молниеносно и не попрощавшись. Настя переступила через злополучный окорок и торопливо покинула поле боя, справедливо рассудив, что оставаться в магазине и еще, чего доброго, стать вписанной в милицейский протокол свидетельницей ей вовсе ни к чему.
Нахала и след простыл. Должно быть, сел в свой автомобиль и уехал. А может, и убежал, осознав, что всегда лучше спринтерский забег, чем уголовная ответственность за нанесение телесных повреждений. Настя, подумав, как странно иногда может закончиться обычное посещение магазина, пошла к своей машине. Один из тех здоровенных автомобилей, что прежде стискивали ее «букашку», все еще оставался в прежней позиции, место другого пока никем не было занято. Полученного в магазине адреналина с лихвой хватило, чтобы перестать задумываться о возможной слежке. Разумеется, все это ерунда, нет никаких соглядатаев, ситуация всего лишь такова, какой она ее видит, и никаких сюрпризов, никакого тайного подпола-ловушки с секретной пружиной никто для нее не готовит.
Настя села в автомобиль, включила зажигание, и тут же, на ее глазах, недавняя сцена в магазине получила стремительнейшее продолжение: из дверей гастронома высыпали несколько человек в одинаковой униформе, и в их числе тот, пострадавший, с распухшим, в запекшейся крови носом. Все они были полны охотничьего азарта и напоминали стаю четвероногих – собак ли, волков? – неважно. Загонщиков, с чьих клыков смачно стекает пена в предчувствии скорого вкуса теплой плоти обреченной, обложенной ими жертвы. Конечно же, они искали того оказавшегося в глупейшем и вместе с тем двусмысленном положении молодого человека. Насте неожиданно стало жалко парня, стоило лишь представить, с каким приложением души эти люди в униформе отделают его и, возможно, изувечат. И предположение, увы, оказалось небеспочвенным. Загонщики, что четвероногие, что мало отличающиеся от них двуногие, способнее всех в охоте и берут след зачастую мгновенно. Испарившийся для Насти молодой человек, как оказалось, отсиживался за оставшимся на обочине внедорожником и при этом трясся, как заяц. Ему не свойственна была драчливость, и лишь чувство собственного достоинства сыграло с ним свою вечную шутку, позволив кулаку вылететь наперед здравой мысли. Теперь же ничего, кроме мыслей, притом исключительно о дальнейшей своей участи, молодой человек не имел и спрятался неподалеку от места собственного преступления еще и по той причине, что на бегу, когда надеялся уже на верное спасение, крайне неудачно подвернул ногу и оказался в западне. Чужая машина, прикрывшая его своим надежным с виду, а на деле бесполезным корпусом, явилась слабой, призрачной защитой, стеной, одиноко стоящей в чистом поле, за которой его немедленно и обнаружили магазинные стражи, подтвердив свою наблюдательность громогласными мстительными воплями.
