Леонид Габышев - Одлян, или Воздух свободы
Спал Глаз плохо. Часто просыпался. Снился кровавый сон. Кровавые отблески кровавого бытия кровавыми сполохами кроваво высвечивали кровавую эпоху. Кровавый цвет везде. Он залил всю долину Одляна. Кровавыми стоят две вершины — Царские ворота, между которыми, как говорит предание, проезжал Емельян Пугачев. Течет кровавая вода в реке Миасс. Начальник колонии — кровавый майор, — мерно ступая по обледенелой бетонке, припорошенной снегом, подходит к толчку, где его ждет начальник седьмого отряда. Хозяин выпятил пузо, сунул папиросу в рот и ждет не дождется, когда Глаза поведут на толчок. Но вот его привели. Из толчка — крики, и вот она — кровь Глаза, кровь тысяч малолеток устремляется в двери, сносит их и вырывается на простор. Начальник колонии бросает папиросу, пригоршнями зачерпывает кровь, пьет и обмывает ею лицо, словно родниковой водой, и блаженствует. Криков из туалета не слышно. Майор и капитан медленно удаляются в сторону вахты. На обледенелой бетонке остаются их кровавые следы.
«Это хорошо, что ты попал в Одлян, это хорошо, что тебя поведут на толчок»,— услышал Глаз голос.
«Сильно изобьют?»
«Не скажу. Ждать осталось немного. Но я тебя помню».
«Неужели не заберут на этап?»
«Из Одляна ты вырвешься…»
Утром, заправляя кровать. Глаз вспомнил кровавый сон и разговор с невидимым. «Да это мне во сне приснилось»,— подумал он и услыхал окрик помогальника:
— Глаз, что ты копаешься, давай быстрей.
Помогальник — это с ним при Махе борзонул Глаз — торопил его на толчок.
Из отряда вышли вдвоем. Глаз нес ведро и старенький веник. Мозырь шел с крепкой палкой, «Это хорошо, что ведет один. Все-таки один бить будет, — думал Глаз. — Неужели, сука, сильно отдуплит? Вон какую палку взял. Не скоро сломается».
Был выходной. Около толчка — никого. Глаз шел впереди Мозыря по кровавому пятачку. Здесь всегда дубасили пацанов.
— Ну, Глаз, — сказал Мозырь и ударил его палкой по богонельке.
В этот момент со стороны третьего отряда раздался окрик;
— Мозырь!
К толчку спешили два вора; Голубь и Компот.
— За что Глаза на толчок? — спросил на ходу Компот.
— Да этот. Раб КПСС, иголки проглотил, а Глаз видел и не помешал.
Компот встал рядом с Мозырем и, глядя ему в глаза, произнес;
— Ну, Раб проглотил, а Глазу — толчок? Раба и ведите.
— Раба еще вчера в больничку отправили, а Кирка Глазу наряд выписал.
— И ты будешь дуплить?
— Кирка приказал.
— Мозырь, хочешь, сейчас возьму у тебя палку и расщепаю о твой шарабан? — спросил Компот.
Мозырь посмотрел на Компота, потом на Голубя. Голубь молча курил.
— Пусть Глаз подметет толчок, а ты, Мозырь, его не тронь. Усек?
— Ладно, — ответил Мозырь.
Глаз пошел подметать толчок. Голубь не спеша тронул в отряд, а Компот остался с Мозырем.
Все воры хорошо знали Глаза, он не раз к ним ходил с поручениями от Маха.
В отделении букварей жил хлеборез Дима. Когда Глаз пришел на зону, Дима был забитым пацаном и Томильца, тогда помогальника, пуще огня боялся. В столовой освободилось место хлебореза, воры и актив протолкнули туда Диму, и он, работая в столовой, воров и актив седьмого отряда мазево подогревал. Самых авторитетных мяском баловал. Половину мяса съедали воры и роги. А для пацанов оставалась одна баланда.
Дима за полгода в столовой обшустрился и, кроме рога отряда и Томильца, никого не кнокал. Дима был здоровенный парень, около двух метров, и обладал недюжинной силой. Как-то активисты решили повеселиться и четвертую часть отряда загнали в ленинскую комнату, сказав, что за двойки дуплить будут.
В ленинскую комнату, в окружении актива, улыбаясь, зашел Дима. На руках — шубенки.
— Построились, — крикнул Птица, и ребята встали по два. — Сегодня вас Дима будет отоваривать. Всего по одной моргушке. Кто первый?
Пацаны стояли и смотрели на Диму. Никто первый выходить не хотел.
— Пирамида, — сказал Птица, — выходи.
Пирамида вышел и встал перед дверью. Дима, размахнувшись, ударил правой рукой, одетой в шубенку, по левой жевалке. Пирамиду как ветром сдуло. Вылетел в двери. Активисты, да и все ребята, кого сейчас Дима будет бить, засмеялись.
— Следующий!
Парни выходили к Диме, и тот длинными, мощными маховиками вышибал всех в двери. Если б на его руках не было шубенок, он бы не одного пацана зашиб.
Зону облетела новость: бугор букварей с седьмого отряда, Томилец, опетушил новичка. Недолго думая, новичок пошел и заложил Томильца начальнику отряда.
Кирка доложил начальнику колонии, и Томильца, а следом и новичка вызвал хозяин. Новичок рассказал, как Томилец пригласил его в каптерку, избил и изнасиловал.
— Если вы его не привлечете, — сказал новичок хозяину, — то ко мне через несколько дней приезжают родители. Я им пожалуюсь. Мой папа — профессор медицинского института, мама — второй секретарь райкома партии.
Челидзе не захотел усложнять дело и дал команду; председателя совета воспитанников двадцать пятого отделения привлечь за мужеложство к уголовной ответственности, а новичка чтоб никто пальцем не трогал.
Томильца увели в штрафной изолятор и с первым этапом отправили в Златоустовскую тюрьму.
Новичка за то, что он заложил Томильца, невзлюбил весь отряд. Невиданное дело на зоне — пойти и заложить активиста. Новичок, взлелеянный папой и мамой, воровских законов принимать не хотел и, поняв, что на зоне жить придется тяжко, при первом же случае фуганул на бугра, надеясь, что после этого его никто бить не будет. И он не просчитался. Ударить его после запрета хозяина не могли. Над ним лишь зло смеялись.
Глаз был хозяйкой, но лычки не носил. Но скоро ему вручат остроконечный четырехугольный ромб с красной полоской у нижнего конца, и он наденет его на грудь. По телу проходит дрожь. Он, которого каждый день долбят, должен носить знак с кровавой полоской. Эту красную лычку ненавидят большинство воспитанников, и лишь актив, добиваясь досрочки, носит ее на груди. Красный цвет приносит одни страдания пацанам. Их бьют активисты, нанося удары рукой, на которой красная повязка. Начальники отрядов с красными околышами на фуражках подписывают им чуть ли не смертные приговоры на толчок.
Во многих тюрьмах, если одежда на малолетке красная, ее снимают и выбрасывают в парашу. Если родители принесли сигареты в красных пачках, все сигареты летят в парашу, даже когда подсос. Копченую колбасу, хоть и не совсем красная, пацаны тоже бросают в парашу.
Глаз на этапе слышал — ему взросляк рассказывал, — что в одной из колоний красный цвет был западло и малолетки колбасу выбрасывали в толчок. Рядом с колонией несовершеннолетних, через забор, стояла зона взросляков. Мужики прослышали, что пацаны колбасу бросают в толчок, и сказали, чтоб они ее через забор им пуляли. И полетела колбаса к взрослякам.
