Иржи Грошек - Легкий завтрак в тени некрополя
– Ты не той стороной кий держишь, – сказал я Карине.
– Так удобнее попадать по шарику, – ответила мне Карина, выбрала синенький и двинула по нему рукояткой кия.
– Где Валерия?
– Улетела в Прагу.
– Как улетела?!!
Карина села верхом на бильярдный кий и наглядно показала как именно улетела Валерия. Получалось, что как ведьма на помеле.
– Почему? – Конечно, вопрос лишний и глупый, но я все равно задал его Карине.
Она бросила на стол совершенно не нужную никому палку и посмотрела на меня широко раскрытыми глазами.
– Я эту Валерию, – Карина выговаривала слова, как на уроке декламации, – я эту Валерию вчера предупредила. Что если она не уберется отсюда очень быстро, я пойду в полицейское управление и тоже дам свидетельские показания.
– Какие еще показания? – опешил я.
– Что в ночь убийства я видела, как эта Валерия спускается по пожарной лестнице. Что я очень хорошо разглядела эту Валерию и готова показать под присягой, что это была – Берта Крамар.
Карина подняла из одного кресла джин, из другого кресла – содовую и смешала в своем стакане.
– Ты врешь, – сказал я.
– Вру, – согласилась со мною Карина.
– Зачем?
– А затем, что, кроме этой Валерии, никто бы… Никто бы другой не мог этого сделать…
Глаза у Карины были светло-коричневого цвета от природы. Я не заметил в них ни тени сомнения. Карина была уверена на сто процентов, что она поступает правильно. А меня всегда пугает уверенность других людей.
– Да ты хотя бы знаешь, чего она хотела?!! – разорался неожиданно я.
– Мне все равно, чего она хотела, – повысила свой голосок Карина. – Для меня важно – чего она не смогла!
Мы выпили с Кариной по стаканчику джина с содовой и немного успокоились. Ну что же, стрелочник тоже не может остановить локомотив, он просто направляет локомотив на другой путь… А если в конце концов этот локомотив разбивается, то виноват не стрелочник, а локомотив. Вот куда он, падла, так мчался?..
– А еще я сказала этой ВаРЕЛии, – добавила Карина после стаканчика содовой, – что, может быть, я и плохая актриса, но свою роль сыграю просто замечательно.
– Главное – не перестарайся, – пробурчал я, раскуривая свою любимую трубку.
– Главное… – Карина вдруг задумалась и села на бильярдный стол. – Главное, что здесь кондиционеры работают… Плохо в Греции жить без кондиционера…
И мне пришлось с ней согласиться. А иначе… Иначе бы Валерию не испугали пустые угрозы Карины. Ведь Берта Крамар не из пугливых.
– Ты сумасшедшая, – констатировал я.
– Все мы немного сумасшедшие… – улыбнулась в ответ Карина. – Прощальную записку или адрес этой Валерии можешь не разыскивать. Я успела побывать у тебя в номере…
– «Чего» нашла? – Иногда я тоже коверкаю слова и выражения.
– Ничего не нашла, кроме поцелуйчика из губной помады на зеркале…
«Зачем выходит дьявол на прогулку?!!»
Современная надпись на стене дома в ПрагеАгриппина Милошу привет!
Как видишь, античность – болезнь заразная. Проклятие «дома Ашеров». Только мне еще осталось свихнуться и, прижимая к груди книги Корнелия Тацита, пойти бродить по Праге. Наверное, так и поступлю, чтобы подкараулить в темном переулке одного режиссера, – тогда и рассчитаемся. Вам нравятся безумные тетки?!! Ты будешь доволен, когда мы встретимся…
Дошли до меня слухи, мой дорогой Милош, что вы неплохо отдохнули на Крите. Назревает вопрос!… Твой дружок по имени Клавдио остался на Крите восстанавливать потенцию, а ты вернулся. Что так? Мог бы составить Клавдио подходящую компанию в местной каталажке… Доигрались – дочитались! Теперь все ваши античные книги пылятся у меня на полу в спальне, под замком. Если осталась у тебя подобная литература – неси ко мне, для собственного блага… Клавдио, вероятно, ожидает от меня сочувствия – его не будет. Слов нет. Вы как охотники, которые поставили ловушку на крупного зверя, закрутились и сели на собственный капкан задницей. Смех! Посеявший пшеницу – пожнет пшеницу! У него не вырастут на поле деревья, увешанные золотыми монетами. Вы оба нашли то, что искали. И какого сострадания от меня хотите? Я отлупила Берту Крамар и ничуть об этом не жалею. А что же я – любоваться на нее буду? «Нежная, воздушная, ветерку послушная». Киска. Однажды я видела, как четверо полицейских тащили такую же пьяную «киску» из ресторана. Я тебе так скажу – девушка была в ярости, полицейских было мало… (Оцени, как я ввернула тебе про «пшеницу»?!!) Кстати, я совершенно не имею иллюзий на свой счет. Я тоже женщина, которую иногда приятнее обойти, чем столкнуться.
Клавдио сидит на Крите в ожидании неизвестно чего… Вина его не доказана, мотивы убийства похоронены вместе с Яной Райчек, адвокаты выпрыгивают из штанов, но оправдать рыжего дурака не в состоянии. Клавдио написал мне два письма и переслал ключи от своей квартиры. Я побывала на Вацлавской площади, но абсолютно ничего из вещей Берты Крамар не обнаружила. Она подчистила за собой хвостик очень обстоятельно. Мне кажется, Клавдио что-то недоговаривает… Мол, Яну Райчек уже не воскресить из мертвых. Ну и пусть тогда сидит, дуралей, хоть до Страшного суда… Как просил у меня Клавдио, я разыскала номер телефона в кармане его пиджака – случайное знакомство возле парфюмерного магазина. Уверяю тебя, Милош, что записи, сделанные губной помадой, выглядят весьма любопытно. Во всяком случае, интереснее, чем шариковой ручкой. Цвет губной помады мне понравился. Очень надеюсь, что эта женщина не стерва по крайней мере. Теперь Клавдио переписывается и с нею. Я рада…
Вопрос назрел: почему взрослые мужчины ведут себя как недоумки? Вы живете в прострации, и, ей-богу, не понимаю, для чего вам переводить продукты? Питайтесь иллюзиями – это хлеб ваш. А теперь подите-ка в церковь, мой дорогой Милош, и скажите спасибо Создателю, что он послал вам ангела-хранителя в лице Карины, – умная девочка, она мне все-таки позвонила. Я позабыла приличные слова, когда узнала, что может натворить всего лишь парочка идиотов. Уточняю – ты и Клавдио. Вас нельзя выпускать из дома без поводыря. А вы отправились на Крит. Теперь плачете. Клавдио шлет слезные письма из-под ареста, а ты рыдаешь в Праге. И, как мне сообщили, рыдаешь по Берте Крамар – «о, Валерия, Валерия, Валерия!». Зайди ко мне – я одолжу тебе двести долларов. Ты возьмешь эти денежки и прогуляешься вечером по Вацлавской площади – там на каждом углу своя «Валерия». И, может быть, тогда перестанешь рыдать на всю Прагу. Карина мне говорила, что ты поглядываешь на какие-то фотографии и время от времени пускаешь слезу. Напиши мне подробнее – какие части женского тела вызывают у тебя подобные эмоции. Я завтра же сфотографируюсь для тебя в лучшем виде. Обязательно напиши, а то бедная девочка Карина не знает, чем тебя утешить. У нее еще слишком мало опыта, хотя развитие весьма правильное. Я посоветовала ей треснуть тебя скалкой по голове, так что не удивляйся…
А теперь послушайте, как отдыхали мы дома… Я жалею только об одном, что ваша компания идиотов на Крите была не полной. Вы забыли в Праге своего младшего брата – Британика. Как мать я надеюсь, что он переплюнет всех вас. Конечно, я обязана его защищать, но чувствую, что силы мои на исходе. Поэтому, когда соберетесь снова в увеселительную поездку, прихватите с собою и Британика. Не оставляйте его в городе, если хотите сюда вернуться… Поскольку мальчик растет; сегодня он поджег загородный домик, завтра подпалит матушку Прагу. Но обо всем по порядку…
Как ты помнишь (если Карина еще не треснула тебя скалкой), я и Брют собирались на месяц в деревню неподалеку от Оломоуца. Там у меня домик. Каждый год я раздумываю, что мне делать с этой «хижиной дяди Тома», которая разваливается прямо на глазах? Представь себе двухэтажный сарай, построенный еще до Рождества Христова. С этого времени он стоит без ремонта, потому что мужчины, как небожители, вечно витают в облаках и редко опускаются на грешную землю. Я периодически ставлю эту рухлядь под сигнализацию, чтобы местные жители не растащили мой дом на дрова. Так вот, теперь здесь загородная резиденция императоров. И вообще – Байи-и. (Кстати, нет ли у тебя на киностудии хорошего плотника? Я подвязала угол дома какой-то проволокой, но опасаюсь, что зимой дом рухнет… Черт, черт, черт!!! У меня ведь и дома теперь нет!) Продолжаю… Я, Брют и моя приятельница по имени Марта отправились в деревню 29 июля. Марта добровольно вызвалась помочь мне по хозяйству. С самого начала Брют косился на Марту, я бы сказала – озадаченно, если не озабоченно. У него трудный возраст, а у Марты – привлекательная фигура. «Ты все поняла?» – «Конечно, – отвечала мне Марта, – придется загорать в комбинезоне». Ну и ладно… Брют сразу же поставил нас перед фактом, что Марту он будет называть Ацерронией, озеро – Неаполитанским заливом, а нашу развалюху – модным курортом… Делать нечего…
