Константин Семёнов - Грозненские миражи
Витька издал булькающий звук, согнулся и зашёлся в хохоте. Лысина у него покраснела ещё больше, на глазах навернулись слёзы.
— Ты чего?
— А как…ох… га… — еле выдавил из себя Витька. — Как… а…как они вы…бе…гали-и-и! Вот бы всегда…
Сначала хохотнул Валька, потом прыснул Павлик, и через секунду комната затряслась от дикого хохота.
Сказать, что всё произошло очень быстро — значит не сказать ничего. Такие промежутки времени люди не способны ни заметить, ни оценить. Они только выдумали для них название — планковская секунда. Красивое название.
Айлант этого названия не знал. Не смог бы он описать и того, что произошло в этот невообразимо короткий миг, когда он, собрав все свои силы, сделал то, что положено. Ему не потребовались ни дикие энергии, ни громоздкое оборудование. Он просто дёрнул одну из бесчисленных струн, соединяющих столь же бесконечные миры. В одну фантастически малую долю секунды время рвануло вспять, на сорок пять годовых колец назад. Интерференционный всплеск прошёл из мира в мир, и мир послушно разветвился. Пространство и время свернулись в воронку, а когда развернулись…
— Нет, без крови будет не по-настоящему. Ты что, боишься?
— Да нет, Вить, — попытался объяснить Пашка. — Просто…просто это же суеверия одни. Мы ж и так друзья.
— Ничего не суеверия! — обиделся Витька. — Опять ты, Пашка, больше всех знаешь! Валёк, скажи ему!
Валька ещё раз плюнул на лезвие ножа, вытер его о свои далеко не чистые шорты, внимательно оглядел, остался недоволен и плюнул снова.
— А чего? Все знают, что без крови клятва ненастоящая. Это он боится. Мохаешь, Тапик?
— Да не боюсь я…
— Боишься, боишься! Трус!
— Трус?! А ну дай сюда!
Пашка Тапаров по кличке Тапик, вскочил на ноги, вырвал у Вальки нож и полоснул себя по руке. Лезвие легко раскроило загорелую дочерна кожу, рука тут же стала красной. Пашка поморщился, попытался зажать рану рукой — кровь просачивалась через пальцы, капала вниз. На песок, на выгоревшую траву.
— Псих! — глаза у Витьки, казалось, вылезли из орбит. — Ты что сделал, Тапа?!
— Нормально! — сквозь зубы прошипел Пашка. — Давай быстрее!
Валька поднял упавший нож, провёл по руке, передал Витьке. Тот с сомнением оглядел испачканное кровью и землёй лезвие и начал вытирать его сорванным листом.
— Да быстрей ты! — толкнул его Валька.
Витька вздохнул, приложил нож к руке, надавил. Лезвие только немного продавило кожу. Он бросил взгляд на Пашкину руку, отвёл глаза и надавил сильнее. Выступила кровь.
— Есть! — выдохнул и протянул руку. — Давайте!
Три руки вытянулись вперёд, соединились.
— Эй! — раздалось сверху. — Вы чё?
На чугунной ограде набережной сидел ещё один пацан. Почти такая же рубашка, шорты, стриженная наголо голова. Чёрные глаза искрились любопытством.
— Вы чё? — повторил пацан. — Пашка, у тебя кровь! Кто это тебя?
— Ну вот! — скривился Витька, разжимая пальцы. — Кайфоломщик!
— Стой! — прикрикнул на него Пашка. — Русик, мы решили клятву принести. На всю жизнь. По-настоящему, на крови!
— Без меня? — любопытство сменилось обидой. — Гады! А как же…
— Харе болтать! — закричал Валька. — Хочешь с нами — давай! Только быстро — Тапик сейчас кровью изойдёт.
Русик быстро обвёл взглядом всех троих, что-то пробурчал под нос и спрыгнул вниз. Выхватил у Вальки ножик, полоснул себя по запястью. К трём соединённым рукам добавилась четвёртая.
— Давай!
— Клянусь пронести дружбу через всю жизнь! — явно вычитанными где-то словами начал Витька. — Клянусь не жалеть для друзей ничего на свете! Клянусь, что никто и никогда не сможет разрушить нашу дружбу! Кровь за кровь, жизнь за жизнь, пока ходим по этой земле!
— Клянусь! — повторил Валька. — Чтоб я сдох!
— Клянусь! — громко сказал Русик и добавил про себя: — Клянусь Аллахом!
Капли крови соединились, перемешались и начали медленно стекать вниз.
— Клянусь! — прошептал Пашка и разжал пальцы.
Алая тягучая струйка догнала капли, вобрала их в себя и закапала вниз, прямо на тонкий ствол, стекая по нему на землю.
— Смотрите, — задумчиво сказал Пашка, — наша кровь на вонючку попа…
— Тебе руку надо перевязать! — перебил Валька. — Вон побледнел уже.
— Фигня! — Пашка повернулся боком и кивнул на карман шорт. — Платок достань. Бабушка их вечно суёт.
Платок быстро стал красным, однако кровь течь перестала.
— Пацаны, — сказал Пашка, — я чё сказать хотел: видали, наша кровь на вонючку попала. Значит, он теперь тоже наш побратим.
Валька перестал оттирать нож, посмотрел на тонкое деревцо, по которому ещё сползала кровь.
— А чего это у тебя вонючка «он»? Вонючка — «она».
— Не, — засмеялся Пашка. — Ты знаешь, как «она» по науке называется? Айлант высочайший. Айлант! Значит — «он».
— Как? — спросил Русик. — Высочайший? Красиво!
— «Айлант»? — засмеялся Витька. — «Высочайший»? Ой, умора! Свистишь, Пашка!
— Раз Тапа говорит, значит, так и есть, — Валька погладил ствол рукой. — Надо же, какая-то вонючка и «айлант»!
— Ну и что такого? Подумаешь! На кой нам такой «побратим»?
Пашка встал, подошёл к айланту, внимательно осмотрел ствол: кровь достигла корней и уже подсыхала.
— Скучный ты человек, Муха. Неужели помечтать не охота? Это же здорово — дерево-побратим! Я про такое даже не читал.
— Не читал? — ухмыльнулся Витька. — Ты?! Ну, тогда конечно!
Маленькое деревце едва заметно дёрнулось, и у четверых пацанов на мгновение потемнело в глазах.
«Кто его знает? — сказал кто-то в голове у Вальки. — Может, так хоть один шанс? Хуже точно не будет».
Валька на голос внимания не обратил: мало ли что в жару привидится.
«Это и есть «пропущенная дверь»? — прозвучало в голове у Витьки. — Да ну, ничего не изменится! А жаль…».
Витька попытался удержать мелькнувшую мысль, не смог и тут же о ней забыл.
«Ну и зачем это тебе? — подумал кто-то за Русика. — Им же нельзя верить. Эх, мал ты ещё!»
Русик послюнявил порез на руке, и мысль растаяла.
«А ведь теперь всё может пойти не так, — скрипуче прошелестело в голове у Пашки. — Понимаешь — всё?»
Пашка досадливо дёрнул головой и посмотрел вверх.
— Смотрите, какое небо, — сказал он вслух. — Прямо засасывает! Как… как поцелуй любимой!
Русик хихикнул. Брови у Вальки удивлённо поползли вверх. Витька демонстративно покрутил пальцем у виска.
Пашка тоже засмущался, он уже и сам не понимал, как мог ляпнуть такое.
— Пацаны! — закричал он, снимая рубашку. — Пошли в Сунже купаться! Жарко!
Примечания
1
Айлант высочайший — вид деревьев из рода айлант. Был очень распространен в Грозном. Отличается неприхотливостью и дикой тягой к жизни, росло буквально везде, где была хоть капля почвы. В период цветения издаёт резкий запах, за что в народе было прозвано «вонючкой».
2
«Брошенный Богом мир», А. Макаревич
3
А. и Б. Стругацкие «Далёкая Радуга»
4
Так называемый «Русский бунт» в Грозном. Митинги, демонстрации, массовые беспорядки с захватом зданий обкома, почты, КГБ. Среди требований к властям «ограничить число проживающих в республике чеченцев и ингушей десятью процентами от общего количества населения». Подавлен с применением силы.
5
Многотысячный митинг ингушей (16–19 января 1973 г.) с требованиями возврата ингушам Пригородного района Северной Осетии был разогнан с применением силы в ночь с 18 на 19-е января.
6
Подожди! Стой! (иск. чеченск)
7
«Сумерки» (А.Васильев — К.Рыжов)
8
Русский, русские (иск. чеченск)
9
Если думаете, что он безродный, то ошибаетесь! (чеченск)
10
Остановитесь! Хоть волос с него упадет — я мстить буду! (чеченск)
11
«Илли» — марка грозненского конька.
12
Коньяки, выпускаемые в своё время грозненским коньячным заводом.
13
«Музыкант», Константин Никольский
14
Популярная в 70–80-е годы музыкальная радиостанция.
15
Неверный
16
В 1982 году в ЧИАССР отмечалось «200-летие добровольного вхождение Чечено-Ингушетии в состав России». Не смотря на полную абсурдность подобной концепции, торжества в республики проходили достаточно широко.
