Дуглас Коупленд - Рабы «Майкрософта»
— Чувствую запах зануд, — сказал Эйб.
В фойе стояла большая витрина с футбольным мячом с автографом Джона Мэддена и баскетбольным мячом, подписанным Майклом Джорданом, которые оба владеют патентами на игру.
Просидели за их новой игрой весь вечер. В ней почти не было глюков, и в ближайшие недели ее запустят в производство.
Фэшн-Айленд выглядит просто потрясающе: весь застроен этими огромными мертвыми универмагами, заброшенными из-за строительства участка новой автострады.
После того как мы проехались обратно по 101-й из Сан-Матео, я проверил в офисе свой автоответчик. Майкл оставил сообщение с просьбой, чтобы я ему позвонил, и я так и сделал, несмотря на то что он сидел в своем кабинете на расстоянии плевка от меня. Не важно. Я попал на запись его автоответчика, нарезанную из старых кассет «Учимся говорить по-японски»:
Резонирующий голос:
Обзор японского языка
Одурманенный американский турист:
Я не могу найти свой багаж
Игрушечный голос чувачка на японском:
Нимоиу га мииукаримасен
Женщина типа Кэндис Берген:
Вот мой багаж
Грубый мужской голос ведущего студии «Тохо»:
Нимоиу ва, коко десу
Голос ведущего игрового шоу:
Тут поблизости есть хорошая дискотека?
Голос занудного японца:
Чикаку ни, ии диско га аримасу ка?
Голос ведущего игрового шоу:
У меня колики
Кэндис:
У меня диарея
Мужлан:
С этой камерой что-то неладное
Чувачок:
Цветная капуста
Голос ведущего игрового шоу:
Баклажан
Кэндис:
Проскуитто с дыней
Мужлан:
Коктейль с креветками
ПИИИИ…
Я предложил Тодду набрать номер Майкла, что он и сделал, и нам пришлось признать, что сообщения Майкла всегда потрясали весь свободный мир.
Тодд, должен я добавить, как и многие люди 1990-х годов, приравнивает значимость своей личности к количеству сообщений, оставленных для него на автоответчике. Если красный индикатор не мигает… ТЫ НЕУДАЧНИК. Почти кибернетические отношения Тодда со своим автоответчиком (кого я обманываю — это верно для всех нас) похожи на предвестника какого-то не столь отдаленного будущего, когда к человеческим существам будут прикреплены всевозможные розетки, диоды, зуммеры, сигнализации и звонки, которые будут оповещать нас о времени и температуре в Кергуеленском архипелаге и о том, пьет Ферджи чай в данный момент или нет.
Тодд говорит, что электронная почта служит «системой поддержки неудачников»: если ты не получил телефонного сообщения, то по крайней мере у тебя есть текст.
Короче, минуты три спустя зазвонил мой телефон — это был Майкл, он хотел спросить, не схожу ли я с ним вечером перекусить, но голос у него был такой неуверенный, совсем не в Майкловом духе. Он все время заикался, и я уже начал волноваться, как это бывает после того, как пройдешь таможенный контроль на границе, даже хотя тебе и скрывать-то нечего. Я согласился и готовился к тому, чтобы услышать самые ужасные новости.
Мы ехали по 101-й в Берлингейм, все ехали и ехали, и ехали, и ехали, и ехали, и я понял формулу Долины: НЕТ МАШИНЫ = НЕТ ЖИЗНИ. Мы прибыли — куда бы вы думали? — в аэропорт «Ридженси», и я спросил у него, какого черта мы тут делаем.
— Даниил, я люблю это здание. Оно похоже на самую-блин-элегантную-в-мире ядерную электростанцию: ты только посмотри на крышу, цвета оксида меди, башнеподобные постройки в центре и на его восхитительное местоположение на побережье Залива, которое обеспечивает охлаждающими водами все эти поджаристые трансурановые топливные стержни.
Выражение лица Майкла ни разу не изменилось на протяжении всей оды.
Мы поговорили об играх компании «Электроник Артс», но на задворках своих мыслей я все время пытался припомнить, может быть, я не справился с чем-то в «Ооп!». За последнее время все выполнили просто потрясающую работу (свобода и полет интеллектуального дарвинизма раскрывают во всех нас самое лучшее). Возможно, Майкл не считает, что мой вклад не настолько восхитителен, как у всех остальных, А может, так оно и есть. То есть я не только выполняю часть «Объектно-ориентированного программирования», но и думаю, что моя космическая станция станет настоящим хитом. Как же это несправедливо, особенно теперь, когда Эйб сделал нас ликвидными.
Майкл подстригал ногти на пальцах и складывал роговые полумесяцы в карман рубашки, а я впадал в ПаРАнОйю.
Мы зашли и сели в кафе «Быстрая Вода», Майкл сознательно заказал не-двухмерный кусок яблочного пирога, выставляя мне напоказ свое предательство плоскогорского пищевого кодекса. Кажется, в последнее время он его не придерживается. Похоже на срывающегося алкоголика. Он изменяется.
И тут ни с того ни с сего он спросил меня:
— Даниил, я кажусь живым?
Я был просто захвачен врасплох. Это, наверное, самый странный вопрос, который мне в жизни задавали. Я ответил:
— Какой дурацкий вопрос. Ну конечно, ты выглядишь живым, правда, иногда немного машинным, но…
Он сказал:
— Знаешь, а я правда жив. Может, у меня и нет жизни, но я хотя бы жив.
— Ты рассуждаешь, как Эйб.
— Раньше я часто думал: чувствуют ли машины себя когда-нибудь одинокими? Мы с тобой однажды говорили о машинах, но я так и не сказал всего, что хотел. Я помню, как жутко злился, читая о том, как на автомобильных заводах в Японии выключали свет, оставляя роботов работать в кромешной темноте. — Он откусил яблочный пирог, попросил у официантки солодового виски и продолжил: — Но думаю, да, я чувствую себя одиноким. Настолько одиноким! Да. Одиноким.
Я ничего не сказал.
— Или я чувствовал…
Чувствовал…
— Чувствовал? До какого момента? — спросил я.
— Да я…
— Что?
— Я влюбился, Даниил.
О Боже, вот это сплетня-бомба! (И, слава Господу, я не уволен!)
— Так это же здорово, Майкл! Поздравляю! В кого?
— Я не знаю.
— Что значит ты не знаешь, в кого?
— Ну, я и знаю, и не знаю. Я влюбился в существо по имени Штрих-код. И я не знаю, кто он/она такой/такая, сколько ей/ему лет и вообще ничего. Но меня очаровало… оно. Существо Штрих-код живет в Ватерлоо, Онтарио, Канада. Думаю, что оно студент. Это все, что я знаю.
— Подожди, я тебя правильно понял? Ты влюбился и человека, но понятия не имеешь, кто он такой?
— Точно. Вы тут недавно рассуждали о том. чтобы сделать татуировки с изображением штрих-кодов, и постоянно повторяли это слово — «штрих-код». Я думал, что озверею от любви. Я сдерживался изо всех сил. А потом Баг рассказал о себе так честно и открыто — я думал, что умру, и пришел к выводу: дальше так продолжаться не может.
Принесли виски для Майкла. Он отодвинул лед и хлебнул: он перешел от «Робитуссипа» к крепким папиткам.
— Штрих-код тоже ест плоскую пищу. А еще она/он написал(а) плоскогорский продукт в стиле «Ооп!» с огромным игровым потенциалом. Штрих-код — это родственная мне душа. Существует лишь одна моя половинка, и я нашел ее. Штрих-код — это мой союзник в этом мире и…
Он замолчал и оглядел ресторан.
— Иногда, когда одиночество накатывает слишком сильно, жизнь выглядит просто ужасной и я не хочу оставаться здесь. Ну, в смысле, на Земле, Я хочу быть… там. — Он показал на луч солнца, струившийся в окно, и на небо над Заливом. — Мысль о Штрих-коде — единственное, что привязывает и держит меня на Земле.
— И что ты собираешься предпринять по этому поводу, Майкл?
Он вздохнул и посмотрел на других бизнесменов в ресторане.
— Но что же ты собираешься предпринять но этому поводу? — снова спросил я.
Он поднял на меня взгляд.
— Майкл, я здесь именно поэтому? Я что, должен как-то участвовать?
— Можешь оказать мне услугу, Даниил? Я так и знал.
— Какую?
— Посмотри на меня.
— Я смотрю.
— Нет, посмотри!
Майкл поместил себя под линзу микроскопа: пухлый очкарик, плохо одетый, в футболке с короткими рукавами цвета желтой папиросной бумаги, бледный лицом, с прической под названием «Прополка сорняков» (занудский стереотип, который почти совсем уже вымер) — натуральный ботаник, молодой чертежник где-то из эры Маккарти. Но из-за свечения интеллекта, исходящего от Майкла, его можно ошибочно принять за слабоумного, или, как говорит Итен, за спалоумного. Я сказал:
— И что я должен увидеть?
— Посмотри на меня, Даниил: как в меня вообще может кто-то влюбиться?
— Майкл, это смешно. Любовь не имеет практически ничего общего с внешностью. Это когда внутренности двух людей перемешиваются.
— Ничего общего с внешностью? Вам всем легко так говорить. Мне каждый день приходится работать в нашем сходящем-с-ума-по-телу мире продукции Аарона Спеллинга. Думаешь, я не замечаю?
