Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 5 2011)
Потом Джим и Памела на несколько дней отправились в Лондон. Им забронировали номер в гостинице “Кэдоган”. Поехавший с ними вместе Алекс Роней сказал Джиму, что именно здесь был арестован Оскар Уайльд и что потом он умер в Париже. “Смотри не повтори его историю”, — пошутил он. Джим отреагировал очень болезненно. Будто предчувствовал, что его ждет.
Они вернулись в Париж. Джим чувствовал себя ужасно. Парижские тетради Моррисона испещрены словами: “Господи, помоги мне”… Врач прописывает ему антиспазмолитики, он принимает их, но облегчения не наступает. Поэтому он все больше и больше пьет.
3 июля Памела куда-то надолго ушла — они часто ссорились. Вернувшись, она обнаружила Джима в ванне — уже мертвого. По другой версии она просто спала, удолбавшись все тем же героином. А когда проснулась, Джима на этом свете уже не было. В документах значится, что не выдержало сердце. Молва упорно твердит про передоз — мол, Памела уговорила полицию реальную причину смерти в документы не заносить. Однако известно, что Моррисон героина никогда не употреблял, и из-за этого они тоже часто ссорились с Памелой — он недолюбливал ее героиновую компанию. Смерть его так и осталась загадкой — трагическая ли случайность то была или самоубийство? Впрочем, кроме самой Памелы да французской полиции мертвым Моррисона не видел никто. Но полиция молчит, а Памелу уже не спросишь: три года спустя она сама отправилась вслед за Джимом туда, где находят ответы на все вопросы.
Да, поэтам опасно произность некоторые вещи вслух… Моррисон похоронен на Пер-Лашез. Узнав, что он поэт, администрация предложила место в той части, где хоронят людей из литературного мира. Прямо рядышком с могилой Оскара Уайлда. Но Роней, вспомнив свою неудачную шутку в Лондоне, в ужасе замахал руками, и Моррисона похоронили совсем в другой части кладбища. Его могила — место неутихающего паломничества и — в особые дни — разных малоприличных вакханалий. Бюст Моррисона с памятника вскоре украли, считается, что фаны (и не исключено, что где-нибудь, естественно, под музыку “The Doors” проводят сейчас вокруг него какие-нибудь тайные ритуалы). Впрочем, никакой бюст на могиле и не нужен — столько там граффити, которые кладбищенская администрация уже устала смывать. “Джим спит”, — гласит одна из кривоватых надписей, выведенная любящей рукой. Ну конечно же спит . Он же бог. А боги не умирают…
Ми минор
Бутов Михаил Владимирович – писатель. Родился в 1964 году в Москве. Окончил Московский электротехнический институт связи. Удостоен премии “Smirnoff-Букер” (1999) за роман “Свобода”. Живет в Москве.
МИХАИЛ БУТОВ
*
ми минор
1 марта 1969 года во время концерта “
The Doors” в Майами Джим Моррисон не то показал, не то не показал публике нечто, высунутое из кожаных штанов. Что было на самом деле — демонстрация, имитация, нынче уж не разберешь, но полиция докладывала уверенно: именно демонстрация, и не какого-нибудь там просунутого и согнутого указательного пальца, а полновесного мужеского атрибута. Данное замечательное событие стало точкой перелома линии жизни Джима. Во всяком случае, до этого момента он куда реже поминал смерть и рассуждал о ней, чем после, и, судя по поступкам и манере себя держать, помирать не собирался. Инцидент, однако, был и впрямь неординарным. Такое и сейчас-то в Америке на широкой публике даром не пройдет, а уж в те далекие закрепощенные годы… Для подобного поступка нужны были смелость и доля безумия. А поскольку Моррисон к тому моменту уже совершенно сбрендил от наркотиков и алкоголя, которые принимал то вместе, то поврозь, а то попеременно, суд, занимавшийся делом несколько месяцев, заключил, что именно такому персонажу необходимых качеств и достанет, и счел его виновным по большинству вменяемых пунктов. Для Моррисона все оборачивалось очень серьезно — не сразу, покуда еще рассматривалась апелляция, — но впереди маячила вполне реальная тюрьма. К тому же еще до объявления приговора он умудрился вляпаться в другое судебное разбирательство — по поводу непристойного и опасного поведения в самолете, и тут наказание могло оказаться еще жестче. А в результате того, что у современниц он считался (во всяком случае, пока не растолстел) секс-идолом и никогда не упускал удобного случая для безбрачного копулирования, над ним висело еще не меньше десятка судебных дел об отцовстве.
Можно считать Джима Моррисона ангелом, заблудившимся в сферах и попавшим сюда, чтобы запутаться еще безнадежнее (каковым он наверняка не был), можно — чудовищем (каковым он явно был, вопрос — каким и в какой мере), но тут его состояние понять несложно, и ему никак не позавидуешь. Петля затягивалась ощутимо. Надо заметить, по тому, как звучит его голос на последнем альбоме “
The Doors” с участием Джима “L. A. Woman”, записанном в этот период, по характеру музыки альбома видно, что Моррисон не превращается в размазню, а старается держаться отважно: альбом очень блюзовый, а блюз требует стержня внутри. Однако ожидание беды, судебно-пенитенциарные перспективы буквально высасывают из Моррисона жизнь. Рэй Манзарек, вспоминая последний концерт “The Doors”, говорил, что видел своими глазами, как Джима в один момент, прямо на сцене, покинула вся его жизненная сила, и это было малоприятное зрелище. В конце концов Моррисон уезжает — практически убегает — в Париж, где по-прежнему не расстается с наркотиками и еще больше пьет. По всей видимости, у него развивается и переходит в тяжелую форму какое-то легочное заболевание. 3 июля 1971 года Моррисон умирает в возрасте 27 лет. По официальному заключению, это произошло от сердечного приступа в ванной квартиры, которую они занимали с женой Пэм. Считается, что смерти сопутствовали странные обстоятельства, и многое осталось непроясненным. Действительно странно, что тела Моррисона никто не видел — кроме, понятно, самой Пэм, полиции, врачей и тех, кто укладывал его в домовину. Прибывшим тем же утром по ее звонку парижским друзьям (одной из них была известный кинорежиссер Анье Варда) Пэм труп не показала, они лишь помогли ей связаться с медиками и полицией. Те, кто через несколько дней прилетели из Америки, застали гроб уже закрытым. Это породило легенду в двух изводах: либо вообще все было лишь постановкой — Моррисон и Пэм просто подкупили врачей и полицейских, либо в квартире действительно был труп, но умер какой-то их случайный знакомый-наркоман, скажем Жоррисон, которого и выдали за Джима, так что это Жоррисон мертв, а Моррисон жив и постигает пустоту где-то в далеких буддистских монастырях. Но в подобный исход событий не очень-то верится — люди, как известно, не меняются, и трудно представить себе Моррисона, с его хулиганской и демонстративной натурой, умиротворенным, бездеятельным и десятилетиями никак себя не проявляющим.
Вот такая вышла романтическая история. Романтическая разве что для тех, кто был от нее очень далек.
Потом какое-то время все шло естественным путем. Моррисона еще помнили живым, реальным. Те, кого слушали, старались высказываться о нем осторожно и отдавали должное его таланту. Тех, кто не хотел говорить осторожно и должное не отдавал, старались не слушать. Исполнители разных музыкальных стилей — вплоть до диско — время от времени перепевали некоторые песни “
The Doors” (теперь говорят — делали каверы), чаще всего две: попсовую “Light My Fire” и отчаянно-безнадежный “The End”. Последнюю режиссер Коппола выбрал для обрамления своего классического фильма о войне и безумии “Апокалипсис сегодня”, утвердив таким образом в качестве музыкального символа целого — и весьма болезненного — периода новейшей американской истории.
Во второй половине семидесятых американский журналист Джерри Хопкинс, который был знаком с Моррисоном, написал довольно честную его биографию, без особой идеализации или демонизации. Но долго не мог заинтересовать ею издательства — притом что был в этом деле далеко не новичком, имел весомое имя. Затем появился у него этакий редактор-соавтор по имени Денни Шугерман, сообразивший, что перед ним именно такой герой, который всем позарез необходим, — вопрос только в подаче. Он переделал рукопись в откровенно скандальном ключе, повысил концентрацию клюквы, связанной с сексом и наркотиками, и объявил Моррисона “богом наших дней”. Фишка сработала. Книга под названием “Никто не выйдет отсюда живым” стала очень успешной, а образ Моррисона начал со страшной скоростью набирать энергию мифа, чему многие заинтересованные лица радостно помогали, поскольку почувствовали, что данный ветер туго напрягает коммерческие паруса. Процесс формирования Моррисона-2 завершил почти через десять лет фильм Оливера Стоуна “
