Анатолий Тосс - Фантазии мужчины средних лет
– Кто он? – только и смог спросить я, прижимая Мика к себе. Он тоже обнял меня своими ручками, тоже прижался маленьким тельцем.
– Мужичок, а кто же еще. В папку пошел. Такой фалик у него смешной, – затараторила электромагнитик.
– Конечно, конечно, – закивал я.
Я бы грохнулся сейчас, свалился без сознания, настолько был взволнован, ошарашен, потрясен. И зацикленностью Аркадии, и ребенком, вообще всем… но особенно предвкушением будущего. Но я не мог падать, у меня в руках покоилось маленькое тельце, почти что мое собственное. Вернее, оно сразу стало намного важнее моего собственного.
Не буду описывать встречу с Аркадией. Скажу только, что украинский буравчик тут же засуетилась, заторопилась домой, и никто ее не пытался удержать.
Уже под утро, придя в себя от сильнейшего энергазма, лежа неподвижно на кровати, боясь пошевелиться, боясь потревожить забывшуюся сном Аркадию, я задумался над простым вопросом: были ли две Аркадии двумя разными людьми? Или все же одна являлась проекцией другой, а другая, соответственно, проекцией первой?
Чисто эмоционально особенно сейчас, после ночи любви, мне хотелось считать, что они совершенно разные. Одна, вон, легко предала меня после всего того, что между нами было. А другая – сохранила, и осталась верна, и даже продолжила меня в Мике. Даже не зная, увидит ли еще когда-нибудь. Такое дорогого стоит.
Но с другой стороны, снова подумал я, может, они не столько разные, сколько живут в совершенно разных условиях – одна умеет зацикливаться, потому что зацикливание здесь у всех в крови, в культуре, и для них оно естественно, норма, необходимость. А в том, другом мире они не умеют ни зацикливаться, ни быть верными, ни быть постоянными, преданными. Не только любимому, а вообще никому не могут – тоже культура такая, тоже в крови. Никто из них даже не представляет, что «зацикливание» может существовать – само понятие им неведомо, и оттого возникают неверности, предательства, идущие вслед за ними подлости. Не только по поводу любви и секса, нет, вообще по любому человеческому поводу. Оттуда же войны, смерти и прочие преступления.
А значит, получается, что виноват не сам человек, а мир, в который он погружен, виновата мораль этого мира, культура мира, система ценностей, система порядочности. И если система подпорчена, то и люди в такой подпорченной системе подпорчены. И ничего с этим не поделать. Но если перенести человека в систему правильных ценностей, то глядишь, он через какое-то время изменится и тоже приобретет умение зацикливаться если не физически, то хотя бы эмоционально, морально. А если даже не он сам – то дети его. Вот и получается, что система ценностей первична и общество, в которое помещен человек, определяет моральную шкалу.
– Я знала, что ты вернешься. – Я повернул голову, Аркадия смотрела на меня, я и не заметил, как она проснулась. – Когда ты ушел и пропал, я сначала испугалась, что тебя украли, а потом нашла рукопись на твоем столе. А когда ее прочитала, сразу поняла, что ты опять трансформировался, перешел в тот мир, откуда пришел. Вот я и перестала волноваться и стала ждать.
– А когда ты решила зачать ребенка? Я ведь не предполагал ничего.
– Я думала, ты догадался. Помнишь, я привела «катализатора». У нас без «катализатора» не вышло бы, я имею в виду, у плевриты с мужиком. Мне показалось, ты понял.
– Тебе неправильно показалось, – произнес я. – Если бы я знал, разве бы я трансформировался?
Мы помолчали, потом я снова спросил:
– А не боялась рожать без меня?
– Нет, не боялась. Просто… я знала, что когда ты захочешь вернуться, ты вернешься. Тебе ведь известно как. Дело в желании. – Она помедлила, затем продолжила: – А если бы не вернулся, значит, тебе не надо. Значит, ни к чему.
Я молчал, в голове была полная каша. Что сказать ей в ответ? Она была права. Все оказалось просто и ясно. Такой простой и ясной бывает только правда.
Постепенно жизнь входила в норму, появилась рутина, череда ежедневных обязанностей, они наполняли, радовали и не обделяли, а, наоборот, заряжали энергией. Мик засыпал с улыбкой и просыпался с улыбкой и тянул руки, завидев меня, и по одному его взгляду я понимал, что он любит меня на каком-то особом генетическом уровне, что чувство это заложено в него с рождения.
Я долго думал над этим и в результате пришел к тоже простому, ясному выводу: «От людей, которые тебя искренне любят, рождаются любящие тебя дети. Иными словами, любовь передается по наследству». Эта мысль мне показалась очень важной.
Конечно, по прошествии времени, когда жизнь упорядочилась и стала размеренной, я встретился с Сашей Рейном. Этот Рейн казался все таким же жизнерадостным, глаза брызгали задором и неистребимым интересом к жизни. Похоже, он искренне обрадовался мне.
– Стариканище! – Он поднялся из-за кофейного столика, на котором, как всегда, стоял стакан со скотчем. – Где ты пропадал? Я тебя обыскался, звонил твоей плеврите тысячу раз. Но она словно воды в рот набрала: нет его да нет, а где и когда вернется, ни гугу. Хорошо еще, что рукопись твою мне передала.
– Я уезжал, – ответил я уклончиво. – Далеко, туда, где цивилизации нет. Ни телевизора, ни даже Интернета.
– Такие места еще есть? – засмеялся Саня.
– Да, всякие маленькие острова в океане, которые цивилизация еще не испортила. Помнишь, как у Хэма, тот тоже про «острова в океане» писал.
– Ну, ты, экстремал, – обрадовался за меня Рейн. – Когда ты вернулся?
– Совсем недавно.
– Получается, ты ничего не знаешь? Вообще ничего?
– А что я должен знать? – насторожился я.
– Про наш фильм. Про двуполый мир… Ты чего, позабыл все? Острова всю память отшибли, или ты, лежа на пляже, перекурил сильно? – Он засмеялся, я лишь пожал плечами. – Короче, полнейший успех, я тебе, кстати, кучу денег должен, роилтис, в смысле. Не откажешься?
– Нет, не откажусь, – принял я его легкий и чуть развязный тон.
– Короче, после того как я прочитал твою рукопись, никаким америкосам я ее предлагать не стал. Сам решил кино делать, тема ведь богатейшая. Сценарий мы, конечно, своими силами написали, но в титрах ты на первом месте, все как полагается. Снял я быстро, полгода, не больше. Ты не представляешь, какой успех! Он у нас прокатывался несколько месяцев на всех площадках, потом мы его продали повсюду. В Штатах вообще полный фурор. Я же говорю, тонны денег. Все о тебе спрашивают, а я им ничего ответить не могу, отмалчиваюсь. Где этот гениальный сценарист, который придумал про двуполье? А я, типа, в творческом отпуске, просил не беспокоить. Короче, они продолжения хотят, сиквал, иными словами. Ну что, осилим, завинтим им сиквал по самые кое-чего?
