Артур Голден - Мемуары гейши
— Тацуми-сан, — сказала я, — мне очень неприятно, но кимоно порвано.
— Его просто нужно зашить. Госпожа взяла его напрокат в соседней окейе.
— Она, наверно, не знает о дырке, — сказала я. — А с моей репутацией девушки, однажды уже испортившей кимоно, она может подумать…
— Да она знает об этой дырке, — перебила меня Тацуми — Там и нижнее платье порвано в том же месте. В прошлом году одна начинающая гейша порвала его ногтем. Мамеха очень мудро поступила, дав тебе это кимоно
Совершенно не понимая ситуацию, я все же надела кимоно, как велела Тацуми. Когда Мамеха, наконец, появилась и стала подкрашиваться, я рассказала ей о дырке в кимоно.
— Я говорила тебе, что у меня созрел план, — начала она. — В твоей судьбе важную роль сыграют двое мужчин. Одного из них, Нобу, ты несколько недель назад видела. Другого сейчас нет в городе, но это порванное кимоно поможет тебе встретиться с ним. Борец сумо подал мне замечательную идею. Ты знаешь, что сказала мне Хацумомо на следующий день? Она очень благодарила меня за то, что я, взяв тебя на выставку, доставила ей огромное удовольствие видеть, как ты кокетничала с Господином Ящерицей. Так что чем больше ты будешь говорить с ней о Нобу, тем лучше. Только не вздумай говорить о человеке, которого ты увидишь сегодня вечером.
Мне стало очень грустно от ее слов, хотя я старалась не подавать виду. Я знала, мужчина никогда не будет поддерживать близких отношений с гейшей, бывшей любовницей его приятеля. Несколько недель назад, в бане, я слышала разговор двух гейш. Одна из них узнала, что ее новый данна стал деловым партнером мужчины, который ей нравился, и это ее очень огорчило. Тогда я не знала, что у меня может возникнуть такая же проблема.
— Госпожа, — сказала я, — могу я вас о чем-то спросить? По вашему плану Нобу должен стать моим данной?
Мамеха отложила кисточку для макияжа и посмотрела на меня взглядом, способным остановить поезд.
— Нобу-сан прекрасный человек. Ты хочешь сказать, что стыдилась бы такого даны? — спросила она.
— Нет, госпожа, я ничего плохого не имела в виду, это я из любопытства…
— Очень хорошо. Тогда я должна сказать тебе две вещи. Ты всего-навсего четырнадцатилетняя девушка без какой-либо репутации. Тебе очень повезет, если такой человек, как Нобу, предложит стать твоим данной. Во-вторых, Нобу-сан еще ни разу не встретил гейшу, которую хотел бы видеть своей любовницей. Тебе должно льстить, что ты можешь оказаться первой, кто ему по-настоящему понравился.
Кровь прилила к моему лицу, мне даже показалось, что у меня поднялась температура. Мамеха действительно права. Я могу считать большим счастьем, если привлеку внимание такого человека, как Нобу. Если даже Нобу для меня недостижим, то что же говорить о Председателе? После встречи с ним на выставке я задумалась о тех возможностях, которые предлагала мне жизнь. Сейчас же, после слов Мамехи, я почувствовала, что мне предстоит переплыть океан скорби.
Я быстро оделась, и Мамеха повела меня в окейю, где она жила еще шесть лет назад и где получила свою независимость. У входа нас поприветствовала пожилая служанка, поцеловавшая ее в губы.
— Мы уже позвонили в госпиталь, — сказала служанка. — Доктор пойдет домой сегодня в четыре часа. Сейчас уже почти половина четвертого.
— Мы сейчас позвоним ему, Казуко-сан, — сказала Мамеха. — Уверена, он нас подождет.
— Я надеюсь. Было бы ужасно оставить бедную девочку в крови.
— Кого в крови? — с ужасом спросила я.
Но служанка лишь посмотрела на меня, глубоко вздохнула и провела нас по лестнице на второй этаж. В небольшой комнате размером в две циновки, помимо нас с Мамехой и встретившей нас служанки, оказались еще три молодые женщины и высокая повариха в чистом накрахмаленном фартуке. Все, кроме поварихи, смотрели на меня очень по-доброму, даже сочувственно. Повариха достала нож, каким обычно отрубают голову рыбе, и начала его затачивать. Я почувствовала себя только что доставленным бакалейщику тунцом, понимая, что именно мне сейчас пустят кровь.
— Мамеха-сан, — прошептала я.
— Я знаю, Саюри, что ты хочешь сказать, — начала она. Я с интересом ее слушала, потому что сама не знала, что же хочу сказать. — Прежде чем я стала твоей старшей сестрой, разве ты не обещала делать все, что я тебе скажу?
— Если бы я знала, что в это входит вырезание ножом моей печенки…
— Никто не собирается вырезать твою печень, — сказала повариха тоном, от которого мне должно было стать лучше, но не стало.
— Саюри, мы собираемся сделать надрез на твоей коже, — сказала Мамеха. — Совсем небольшой надрез, только для того, чтобы иметь возможность обратиться к доктору. Помнишь, я говорила о втором мужчине? Так вот он — доктор.
— А у меня не может просто болеть живот?
Я говорила абсолютно серьезно, но присутствующие посчитали мои слова очень удачной шуткой. Все, включая Мамеху, засмеялись.
— Саюри, мы все желаем тебе только добра, — сказала Мамеха. — Нам придется тебя слегка поранить, чтобы иметь повод обратиться к доктору, а в конечном счете, чтобы он тебя увидел.
Повариха закончила затачивать нож, подошла ко мне и встала рядом так спокойно, словно собиралась помочь мне с макияжем. Правда, она держала нож… Казуко, старшая служанка, двумя руками расстегнула мне воротник. Я начала паниковать, но, к счастью, Мамеха заговорила.
— Мы хотим сделать порез на ноге, — сказала она.
— Не нужно на ноге, — сказала Казуко. — Шея гораздо эротичнее.
— Саюри, повернись, пожалуйста, и покажи Казуко дырку в своем кимоно, — сказала мне Мамеха. Когда я сделала это, она продолжала:
— И как ты, Казуко-сан, сможешь объяснить разрез на кимоно, если рана окажется на шее, а не на ноге?
— Как это между собой связано? — спросила Казуко. — У нее рваное кимоно и порез на шее.
— Мне все равно, что думает Казуко, — сказала повариха. — Скажи мне, Мамеха-сан, где я должна порезать ее, и я сделаю это.
Мамеха послала одну из служанок за красным пигментным карандашом, которым оттеняют губы, продела его сквозь дырку в моем кимоно и сделала отметину на бедре.
Порез нужно сделать обязательно в этом месте, — сказала Мамеха поварихе.
Я только попыталась открыть рот, как Мамеха сказала мне:
— Ложись и постарайся сохранять спокойствие, Саюри. Если ты задержишь нас еще, я рассержусь.
У меня не было выбора. Я легла на простыню, расстеленную на деревянном полу, закрыла глаза, а Мамеха задрала мне кимоно.
— Запомни, если порез будет недостаточно глубок, ты всегда сможешь сделать еще один, — сказала Мамеха. — Но начни совсем с неглубокого.
