Андрей Курков - Форель a la нежность (сборник)
После встречи один молодой моряк из Архангельска, извинившись за то, что немного пьяный, попросил рассказать ему о Киеве. Он никогда не был ни в Киеве, ни в других украинских городах, и его любопытство было удивительно абстрактным, так что я ограничился описанием киевских холмов, Днепра и Гидропарка.
Между собой русские жены норвежцев называют Киркенес Киркенесовкой. Дружат они поколениями – сорокалетние с сорокалетними и так далее. Старые русские жены долго присматриваются к новым, молодым русским женам норвежцев и часто их за что-нибудь критикуют, но все это незлобиво и с некоторой долей уважения к соотечественницам.
По большому счету, норвежцев можно назвать обидчивыми русофилами. И обижаются они только на Россию, особенно сейчас. Меня за несколько дней два норвежца спросили: почему Россия возобновила облет границы стратегическими бомбардировщиками, как во времена «холодной войны». А тут еще кстати норвежское телевидение сообщило, что в Ледовитом океане под водой на боевом дежурстве стоит атомная подводная лодка под российским флагом (я, право, не знаю, где находится российский флаг на подводной лодке. Полагаю, что развевается он внутри, а не на верхушке). Что я мог ответить? «Извините, я сказал, я ведь не россиянин, а гражданин Украины. А Украина сюда подводную лодку никогда не отправит. Не только потому, что наша единственная подводная лодка просто не отплывет от причала, а по причине своей миролюбивости. И бомбардировщики наши туда не долетят, даже если они и существуют в природе. Тем более, что стратегических бомбардировщиков у нас нет, как и всего остального стратегического (политики, концепции развития государства и т. д.). Мы – страна мирно-хаотическая. И наш хаос может быть опасен только для нас самих. Внешнему миру нас бояться не стоит». Впрочем, нельзя сказать, что норвежцы действительно боятся Россию. Они просто хотят дружить, как кот Леопольд с мышками.
Жизнь в Норвегии устроена очень цивилизованно и специфично. Зарплаты выше, чем в Германии или во Франции. Библиотекарь получает около 5 тысяч евро (в норвежских кронах, конечно) в месяц. Но сразу 40 процентов отдает в виде налогов. Из-за высоких зарплат и цены в Норвегии на все гораздо выше, чем в Европе. Книжка в твердом переплете может стоить до 50 евро. Видимо, из-за таких цен библиотеки в Норвегии намного популярнее книжных магазинов. Для меня, привыкшего к перепадам цен во время путешествий по заграницам, посещения Норвегии и Исландии – всегда шок. Ну как ни настраивайся заранее, а все равно трудно приехать и сразу платить 5 евро за чашечку кофе и еще 5 евро за пирожок с повидлом. Но такова экономика страны. Все равно эти же деньги возвращаются норвежцам в виде зарплат.
Кстати, одна из русских жен мне с гордостью сообщила, что норвежцы, женившиеся на русских, живут дольше других норвежцев. «Почему?» – удивился я. «Да потому, что медицина здесь «телевизионная». Страна огромная, а населения всего 4 миллиона. Больниц немного, а почти все специалисты – в столице Осло. И они оттуда по видеосвязи консультируют врачей на местах, но иногда и такой телеконсультации приходится ждать неделями. А вот если у русской ее муж-норвежец заболел, она его сразу в машину – и в больницу города Никель или в Мурманск. Там русские врачи одними пальцами без всяких компьютеров правильный диагноз поставят и вылечат!»
Переехать сейчас российско-норвежскую границу не сложно. Если есть виза, конечно. Но вид у этого пограничья суровый и вызывающий опасения. На каменных холмах стоят безмолвные вышки. Кое-где сохранилась колючая проволока. Когда мы подъехали к границе, моя провожатая попросила меня ничего не фотографировать – вот она, генетическая память! Кстати, советские люди регулярно пытались перебежать в Норвегию, и стреляли по ним советские пограничники так же, как гэдээровские пограничники стреляли по тем, кто пытался перелезть через Берлинскую стену. Только эта часть советской истории до сих пор где-то спрятана и, похоже, никого теперь не волнует.
...Сентябрь 2007
Быть студентом в Америке
Хороша студенческая жизнь! Вот и свою давнюю студенческую жизнь я часто с удовольствием вспоминаю. И так получается, что то с нашими, то с зарубежными студентами общаюсь: то выступлю, то попросят мастер-класс по сценарному делу или по писательскому ремеслу провести. А недавно впервые в своей жизни проехался с лекциями по четырем университетам США. Проехался и впервые задумался о разнице. О разнице между нашими и не нашими студентами и о разнице между университетами. Впрочем, просто сравнивать университеты – дело неблагодарное. То, что они бывают престижные и не престижные, дорогие и не очень, это знают все. Вот Стэнфордский университет – один из самых престижных в мире. Кампус – территория университета, утопающая в лесах, парках и пальмах, – занимает больше места, чем городок, возле которого университет официально расположен. Городок этот – Пало-Алто – столица Силиконовой долины, в получасе езды на машине от Сан-Франциско. Поступить сюда очень трудно. Да и обучение стоит 40 тысяч долларов в год. Правда, сюда входит и питание, и «общежитие». Общежитие я взял в кавычки не зря – студентов в университете до 5 тысяч, а это очень мало. Живут они в домиках-виллах с общей столовой и гостиной. В каждом домике человек по 20–30. На каждый домик свой повар и своя прислуга, забивающая несколько холодильников свежими продуктами. Повар, естественно, готовит завтраки, обеды и ужины. Студенты отмечают в меню, чего бы им хотелось. Короче, все организовано и включено. Остается только учиться. И, что самое удивительное, безработными выпускники Стэнфорда после учебы не остаются. Тех, кто поленился искать работу вдали от Калифорнии, тут же забирает к себе интернет-корпорация «Гугл», штаб-квартира которой находится рядом.
Моя знакомая предподавательница этого университета призналась, что ее сын сдавал экзамены сразу в три университета и в два из них прошел, в том числе в Стэнфордский. «Но откуда у нас такие деньги?!» – риторически спросила она. «А что, если бедный, то уже и в университет не возьмут?» – спросил я. «Если бедный, умный и черный, то возьмут и на бесплатное обучение, если бедный и белый – шансы есть, но меньше. Но мы ведь не бедные, а средний класс. Нам хуже и чем бедным, и чем богатым!»
Вот так в Америке получается. Если ты совсем бедный, то и медицинское обслуживание будет бесплатным, и хороший университет. А людям со средним достатком все обойдется очень дорого.
Но в среднем в университетах США обучение обходится в 10–15 тысяч долларов в год. На общежитиях студенты часто экономят, снимая дома группами по 10 человек. После учебы работают, чтобы хватало и на дискотеки, и на бары.
В университете Майами (штат Огайо) живет и учится больше 30 тысяч студентов. Почти весь городок Оксфорд, расположенный рядом, и существует благодаря этим студентам. С вечера четверга по воскресенье центральная улица Оксфорда гудит, в барах и кафе нет свободного места. Зато с понедельника по четверг в городке тишь да гладь – студенты учатся. Перед началом учебы все студенты принимают клятву, которую еще называют «Кодексом чести студента». Они клянутся учиться, никогда не списывать, не пользоваться шпаргалками и так далее. Услышав об этой клятве, я не смог сдержать улыбки, на что профессор университета сказал: «Конечно, всякое бывает, но большинство студентов придерживаются своих обещаний». Преподаватели университета своих студентов любят. Кстати, студенты со своими преподавателями на «ты», иерархии во взаимоотношениях не ощущаешь. Есть в центре университетского кампуса и площадка, где студенты учатся протестовать и устраивать пикеты и демонстрации.
В каждом университете возникает своя мода одежды и поведения. В университете Майами студенты и студентки любят ходить на занятия в пижамных штанах. Все остальное – нормальное. В университетах Калифорнии студенты предпочитают красить волосы в зеленый или ярко-синий цвет. На это преподаватели никакого внимания не обращают. Главное – чтобы студент хорошо учился.
У нас есть такая поговорка: «Чем бы дитя не тешилось!» Пора бы уже ее дописать: «Лишь бы нормальным и образованным человеком выросло!» Так и хочется верить, что стоит поговорку дополнить и выдаст наша система высшего образования на-гора тысячи специалистов мирового уровня.
А пока что мой товарищ, чей сын учится в Харьковском университете, пожаловался, что преподавательница украинского языка потребовала за пятерку на зимней сессии 250 гривен. Не пора ли нам ввести «Кодекс чести» сначала для преподавателей, а уже потом и для студентов, привыкших скачивать рефераты и курсовые из Интернета или покупать их по объявлениям, висящим на каждом столбе.
...2007
О культуре виртуального мата
Две свежие новости не могли не согреть мою душу. Тем более, что никакого отношения к местным выборам они не имеют. Запорожский студент Дмитрий Мальцев (вот прославился-то!) первым в Украине отсидел 15 суток за использование мата в интернет-чате. При этом матерился он в чате зашифрованно под ником (псевдонимом) КОЯN, на замечания модераторов и интернет-собеседников не реагировал. Наверно, наивный, полагал, что Интернет – территория защищенной анонимности, где можно делать все, что захочешь. Мне неизвестно, какая из наших бравых служб вычислила юного матерщинника, да и сам механизм отслеживания анонимных участников различных интернет-чатов мне незнаком, однако не могу не приветствовать борьбу за повышение культуры общения. Когда-то, в советское время, милиция и суды блюли моральность общества более рьяно и количество граждан, получавших 15 суток за мат в публичном месте, исчислялось тысячами в одном лишь Киеве. В какой-то момент, должно быть уже в независимой Украине, милиции надоело бороться со сквернословием. Тем более что эту борьбу надо было начинать с себя. Уровень культуры уличного общения упал одновременно с уровнем жизни. Но ведь в последнее время, как нам говорят, уровень жизни здорово поднялся, а вот уровень культуры общения остался на том же уровне. Какой-то социальный механизм не сработал. Зато сработал украинский суд и еще какие-то службы. Вот и Интернет наконец-то пригодился обществу для самоочищения. На улице-то что? Послал один человек другого на три буквы и тут же: «Я такого не говорил!» А в виртуальном пространстве каждый мат остается и становится доступным всему миру. Поэтому и источник этого мата становится доступным органам. С другой стороны, жалко мальца! Может, не улица научила его матом ругаться? Может, он по глупости своей наслушался пленок майора Мельниченко – известного политического просветителя украинского народа. Там ведь тоже знакомые голоса вовсю русский мат пропагандируют. Их мат, правда, в отличие от интернет-мата Дмитрия Мальцева, осмысленный и легко переводимый на нормальный язык. И, можно сказать, совершенно не оскорбительный. Ведь там они по делу говорили, а не обзывались. А вот пользователь КОЯN сознательно оскорблял собеседников и обзывался. Вот и вся разница между деловым разговором и мелким хулиганством, за которое заслуженно дают 15 суток. Оппозиция, кстати, на днях заявила о планах правительства ввести лицензирование интернет-изданий, и сразу возникла дискуссия о цензуре в Интернете. Вот и я хочу в эту дискуссию свои 5 гривен вставить. Нужна цензура в Интернете! Как минимум – антиматовая. После каждой, даже умной статьи в интернет-изданиях появляются десятки комментариев, написанных языком, который ни с украинским, ни с русским ничего общего не имеет. «Окунешься» в эти комментарии и озадачишься вопросами: где этот «язык» преподают? Где и в какой местности на нем разговаривают? И самый главный вопрос: если на нем разговаривает больше 10 процентов жителей какого-то региона, то надо или объявить этот «язык» региональным, либо, что мне больше нравится, и тут Юрку Андруховичу за идею спасибо, отделить говорящих на этом «языке» в отдельный «регион» и дать ему полную автономию, но без права выхода в Интернет. Дикое должно оставаться диким, как в хорошем заповеднике. А высокие технологии к заповедникам никакого отношения не имеют.
