Александр Торин - Дурная компания
— Боря, — Леонид покачал головой, — сейчас главное сдержаться. Время работает на нас, потерпи немного, и Ефим сам все поймет. Вот Эдик нахамил разок и тю-тю, его песенка спета! А как Ефим его обхаживал, помните? Ты только не сорвись, а то Ефим тебя в членовредительстве обвинит, и ты все испортишь. Понял?
— Я все понял, — лицо Бориса покрылось красными пятнами, — но когда я вижу рядом с собой такое, у меня нервы сдают. Я же, черт возьми, в Америку приехал, а не в Россию! Я за жесткий капитализм, а Ефим нам устраивает социалистическую богадельню, вроде Академии наук!
Команда продолжала свое совещание. В эти самые минуты самолет, несущий Володю навстречу судьбе, уже поднялся в воздух и с каждым мгновением неумолимо начал приближаться к огромному американскому континенту и к двухэтажному зданию компании Пусика.
«Володя уже вылетел. — Академик посмотрел на часы. — Только бы с ним не промахнуться. Грише хотя бы есть куда деваться, а Володя последнее письмо совсем отчаяное написал. В Институте эти подлецы его вконец затравили, а работы другой нет, да и денег не осталось, ребенка кормить нечем. Он же неприспособленный, не от мира сего. Эх, поздно он родился, в неудачную эпоху. Как здорово было бы его вытащить сюда, Ефим же обещал создать маленькую группку…».
— Олег, замолвите перед Ефимом словечко за Володю, если он вам понравится, конечно? — академик повернулся к Олегу.
— Угрозами вы ничего не добьетесь… Впрочем, мне кажется, Ефим не очень-то прислушивается к окружающим. Кто знает, может быть, моя просьба на него произведет совершенно противоположное впечатление.
— Да бросьте вы, Ефим к вам неплохо относится. А что это у вас, коллега, вид такой озабоченный, да и синяки под глазами, как будто голова с похмелья трещит?
— Да вот, шаг за шагом разбираюсь в программах, которые когда-то Борис написал. — Олег схватился руками за голову. — Это какой-то кошмар, написано так неаккуратно, всюду ошибки, огрехи. Как будто всадник на скаку шашкой рубал и с одной строчки на другую прыгал. Убейте меня, не пойму, почему о нем здесь такое высокое мнение…
— Да вы уж мне о Борисе лучше не напоминайте, — академик нахмурился.
— Он мне ночью сниться начал в кошмарах. Сегодня такое приснилось, до сих пор на душе гадко. Иду я по коридору, и у меня в руках почему-то бутылка хорошего армянского коньяка в бумажном пакетике, а он навстречу. Представляете, перегородил дорогу, щурится так мерзко, под шпану работает, а мне, представьте себе, страшно стало. Ведь не знаешь, чего от шпаны ждать, пырнет ножичком между ребрами и все.
— Бутылку-то выпил? — Олег явно заинтересовался.
— Слушайте дальше, руки расставил, смотрит так мерзко, своим холодным взглядом и морду скалит. «Папаша, — говорит, — зачем тебе старому хрену коньяк, давай-ка я выпью его лучше за твое здоровье!» — выхватывает ее из рук, откручивает пробку и в горло заливает. — "Хороший коньяк, — говорит,
— У тебя, отец, сердце не пошаливает от такого?" — И довольный такой. А шпану играет, знаете, жутко даже, взгляд трезвый, подлый, унижающий тебя, словом чувствуется, что убийца, на самом деле ищет, как тебя побольнее ударить.
— Значит все-таки выпил, — вздохнул Олег. — А вы бы ему указали, что на территории компании спать и распивать спиртные напитки запрещено.
— А мне так обидно стало, знаете, дурацкий, конечно, сон, но в России одно время трудно было хороший коньяк достать. Я стою и думаю: драться с ним или бутылку вырывать из рук — значит унижаться. И тут проснулся, такое гадкое ощущение осталось, как будто все на самом деле было.
— Ну вы меня испугали, — Олег потряс головой. — Мне после таких рассказов, не дай бог, он тоже приснится. А какой коньяк армяне делали, здесь ничего похожего не достать…
— А это, Олег, климат нужен, земля. От гор излучения идут, от земли флюиды.
— Ну ничего себе, великий физик! — Олег рассмеялся. — Какие там еще флюиды, уважаемый. Наше дело маленькое, нам бы с вами дырки рассчитать.
Володя появился в компании на следующий день, слегка оглушенный свежестью американских впечатлений и поездкой по автостраде в мягко шумящем автомобиле с автоматически открывающимися стеклами. Все вокруг, и тенистые, украшенные цветниками дорожки в Литтл-Три, и маленькие аккуратные домики, покрытые игрушечными черепичными крышами, и разноцветные автомобили, и уличные кафе, из которых доносился горьковатый аромат жареного кофе и из-за столиков журчала непривычная американская речь, решительно все показалось ему прекрасным и удивительным сном. Володя был радостно возбужден, с восхищением смотрел на своего любимого учителя, рядом с которым он чувствовал себя умиротворенно, и его широкая улыбка явно наводила на мысль о том, что все люди, независимо от их убеждений, религии и цвета кожи если и не братья, то хотя бы дальние родственники.
Внешне Володя оказался полной противоположностью Гриши. Невысокий, худой, щупленький как цыпленок, с небольшой русой бородкой, он напоминал разночинца из уездного русского города середины прошлого века. Разговаривая, Володя слегка заикался, что придавало ему немного жалкий и неуверенный вид. В русской речи заикание почти не чувствовалось, но при попытках изъясниться непривычнымим английскими фразами, оно брало свое.
Команда встретила свеженького гостя подозрительно.
— Мудак, полный кретин! — Борис, увидевший в коридоре продолжавшего радостно улыбаться гостя, не мог сдержать своих эмоций. — Как куренок ощипанный с юродивой улыбкой. Уже даже этот амбал, и тот был лучше. Вот уж правильно сказано, что мудаки объединяются вместе….
— Поработай, — Ефим, пришедший познакомиться с новой фигурой в его сложной шахматной партии, с некоторой брезгливостью смотрел на Володю сверху вниз, — тут Гриша до тебя приезжал, они соорудили какую-то установку. Я оптике не очень доверяю, лазеры какие-то, при чем тут они, если мы дырки сверлим. Может быть придумаете еще какой-нибудь метод.
— Хо-хо-рошо, Еф-фим, — Володя напрягся и легкий румянец окрасил его щеки.
— Конечно, Ефим, мы с Володей обязательно что-нибудь придумаем. — вставил академик.
— Слушай, — Ефим слегка повысил голос, — что ты все время рапортуешь, обещания даешь? Вы с Гришей ни хрена не придумали, потратили почти месяц впустую. И ничего страшного не случилось, но зачем обещать? Ты это брось, вы не в партбюро.
— Да нет, — академик в недоумении посмотрел на Ефима, который раньше не позволял себе нравоучений. — Я же искренне говорю…
— Нет, не обижайся, — Ефим улыбнулся, — вырвалось. Ты меня извини, я просто хотел сказать, чтобы вы спокойно работали, никакого давления на вас я не оказываю, ничего не жду. Получится — хорошо, не получится — еще лучше. — Ефим как-то странно улыбнулся. — Ладно, работайте спокойно, я пошел, не буду мешать.
— О ч-чем это он? — удивленно спросил Володя.
— Володечка, не обращайте внимания, Ефим человек неординарный и немного невыдержанный, с сорванными нервами. К тому же диабет сильнейший, дает себя знать…
Вечером того же дня я столкнулся с Ефимом в холле.
— Ты его видел? — Ефим слегка сморщился. — Какой-то щупленький весь, съеженный. Что он все время улыбается, как придурочный. Как ты думаешь, не больной?
— Да нет, Ефим, вряд ли. Просто телосложение такое.
— Если не больной, тогда хорошо. Да, ничего, такой интеллигентный мальчик, краснеет от смущения. Только пусть бороду сбреет, она ему не нужна, а то как попик какой-то из духовной семинарии выглядит. Ну да ладно, поработает, а там посмотрим, что с ним делать…
— Ре-ребята, — Володя продолжал широко и радостно улыбаться. — Ну к-как у вас тут здорово, в-вы даже себе не представляете. В-в Москве в Институте нашем р-разруха полная, все кто мог свалили за рубеж. Д-денег нет, интриги, все р-развалилось к чертовой матери.
— Володя, не обольщайтесь. — Олег отвлекся от экрана. — Здесь тоже далеко не все идеально.
— Н-ну я понимаю, мне Григорий С-Семенович рассказывал. Но при всем этом н-надо же сравнивать. Вон у вас ап-паратура какая, красота!
— Олег, вы не запугивайте Володю, — академик явно переживал за своего любимца. — Я ему все объяснил, что тут такого, в любом коллективе могут появиться не вполне приличные люди. Главное, что Ефим нас поддерживает, а на деятелей типа Бориса мне глубоко наплевать.
— Д-давайте р-работать. — Володя воодушевленно начал осматривать оптическую установку, собранную Гришей. — Это хорошая идея. Н-ну, если Ефим хочет по-другому измерения сделать, это пожалуйста. Н-нам достаточно усилия к основанию приложить и напряжения померять.
— Старик, прекрасная идея! — академик с восхищением посмотрел на Володю. — Подумать только, как она мне самому в голову не пришла. Позор моей лысине!
— Н-надо пружинки достать. — Володя задумался. — Д-две большие, и еще парочку поменьше. Мы их к основанию прикрепим и на штативе начнем растягивать, а силу можно контролировать.
