Светлана Гольшанская - Северный путь. Часть 3
- Береги себя, - сказал Ноэль на прощание. - После экзаменов сразу в Дюарль отправляйся. Будет там для тебя работенка гораздо более подходящая, чем с желторотиками нянчиться. А про девушку забудь. Не потому, что я за Николя и не из-за ее дара. Не любит она тебя, не как мужчину. Если хочешь друзьями с ней остаться, просто дай самой во всем разобраться. Бывай.
Финист кивнул. Все слова почему-то застряли в горле. Он вышел на порог и смотрел, как удаляется широкоплечая фигура офицера. Вот со скрипом затворилась калитка. Вдруг грянул гром. Землю ощутимо тряхнуло. И Ноэль исчез в яркой вспышке. Телепортатор! Просто невероятно. Финист поспешил обратно в дом. Все же компания - не такое пропащее место, раз в ней есть такие люди, как Ноэль... И Николя.
***
"Мда, - хмыкнул в голове язвительный голос Тангрума, как только Николя остался один. - Это был самый бездарный танец в истории Мидгарда. Но ты хотя бы попытался. Будем считать, что первое испытание пройдено".
Николя твердо решил его игнорировать. Может, тогда сам отцепится? Николя устроился за, наконец, освободившимся столом и достал из ящика альбом в кожаном переплете. Что угодно, лишь бы унять клещами вцепившуюся в голову тревогу. Он уже начал накидывать эскиз будущего рисунка, но потом плюнул и принялся листать альбом. Портреты Герды попадались через каждые два-три листа. "Действительно, одержимый", - хмыкнул про себя Охотник, засовывая альбом обратно. Вместо него разложил на столе самим же сделанную карту Мидгарда. Взгляд пробежал от большого острова на западе, к выглядывающим из левого нижнего угла берегам Муспельсхейма, затем метнулся к крохотной точке с подписью Упсала на севере, проскользил на восток через Ливонию к Дрисвятам на самой границе Веломовии и дальше к жирной кляксе, обозначавшей Священную Долину Агарти. Николя ткнул в нее пальце и задумчиво постучал по столу. Путь неблизкий. Но Герда ведь всегда хотела попутешествовать, верно? Один раз он уже ехал этим путем. Второй будет проще. А там ни компания, ни Голубые Капюшоны, ни даже демоны их не достанут.
Николя измученно закрыл глаза и принялся раскачиваться на стуле, тихо напевая колыбельную на непонятном даже самому языке. Странно. Он не помнил ни одной колыбельной, что пела ему мать на Авалоре. Да и не любил он их никогда. А эта, услышанная лишь однажды от тысячелетней старухи Умай запала в душу навсегда. И жгла неизбывной тоской, словно молила вернуться. Живым. Обещала, что укроет и сохранит, пока будут силы, пока последняя капля крови не покинет ее жилы.
"Что, задумал у матушки под крылом отсидеться, трус несчастный?! - прогремел, оглушая, голос разгневанного Мертвого бога. - Не выйдет. Тьма повсюду достанет, нигде спасения не найдешь. А за малодушие ни пощады, ни передышки не получишь. Второе испытание пошло!"
"Нет! Нет! Не надо!" - Николя подскочил, как ошпаренный. Ноги сами понесли его в конец коридора к двери в крохотную каморку.
- Герда, открой! - позвал он, отчаянно стуча руками по дереву. Никто не отвечал. - Открой! Я понимаю, что вел себя как последняя скотина и очень тебя обидел, но я все исправлю. Обещаю. Только открой!
Снова молчание. И сквозь него едва слышный всхлип.
- Герда! Открой демонову дверь, иначе я ее выбью!
Николя не выдержал и сдвинул щеколду телекинезом. Дверь распахнулась сама. Охотник настороженно замер на пороге. Неровный сумеречный свет из незанавешенного окна падал прямо на кровать. Герда металась по скомканным простыням в мокрой от пота рубахе и тихо стонала. В два прыжка Николя оказался рядом с кроватью и принялся колотить девушку по щекам, тщетно пытаясь разбудить.
***
- Что происходит? - влетел в комнату привлеченный криками Финист.
Николя все еще пытался привести Герду в чувства и не обращал на оборотня никакого внимания.
- Я позову Эглаборга, - Финист стремглав бросился обратно в коридор и вскоре примчался обратно вместе с запыхавшимся заспанным целителем.
- Кажется, она промокла во время грозы. Замерзла. Простудилась. Еще расстроилась, что мы с Николя подрались... - сбивчиво объяснял оборотень.
- Подрались?! - Эглаборг ошалело продрал глаза, переводя взгляд с одного помятого лица на другое, но потом все же вернулся к Герде, что ей по какой-то причине, досталось сильнее всех.
- Давно она так? - спросил он, тронув Николя за плечо. Тот не ответил, даже не повернулся, словно не услышал ничего. Просто застыл, сжимая восковую руку девушки и вглядываясь в ее болезненные черты. Эглаборг надеялся, что никогда не увидит подобного на лице хозяина снова. Если Герда не выкарабкается... Целитель отогнал прочь мрачные мысли и тут же принялся за работу.
Последующие три дня промелькнули в беспрестанных хлопотах. Эглаборг без конца готовил в своей "лаборатории" - так он называл собственную спальню - новые снадобья и притирки, проверял состояние больной и отдавал распоряжения остальным. Майли с Вожыком по очереди то обкладывали Герду грелками и растирали, чтобы согреть, когда был озноб, то наоборот пытались сбить жар с помощью Эглаборговых зелий.
Финист таскал воду и рыскал по округе в поисках трав, которые просил целитель. И только Николя неподвижной статуей сидел на коленях у постели Герды. Финист был уверен, что Охотник за это время даже глаз ни разу не сомкнул. Он молча держал Герду за руку и расходовал собственный дар непонятно на что. Хотелось наорать на него и огреть по голове чем-нибудь тяжелым, чтобы не вел себя как последний слабак. Того и гляди, расплачется и начнет причитать, как какая баба. Нет, тогда Финист точно не сдержится. Хотя драться в комнате Герды сейчас было бы верхом глупости. Она так и не приходила в сознание. Билась в бреду, шевелила губами в немом крике, то затихала, а потом снова начинала беспокойно ворочаться. Жар переходил в озноб, озноб в жар. И так до бесконечности.
К исходу третьего дня все выдохлись, а лучше Герде не стало. Эглаборг отправил Вожыка и Майли отсыпаться, а сам в последний раз проверил состояние девушки. Финист стоял у него за спиной, нетерпеливо дожидаясь новых указаний, но их так и не последовало. Вместо этого целитель тяжело вздохнул, потерянно провел по своему лицу руками, а затем деликатно коснулся плеча Охотника.
- Я уже все перепробовал. Ничего не помогает. Словно это злой дух немочь наслал и тянет из нее все жизненные соки. Только не чувствуется в ней, да и во всем доме ничего чужеродного.
Николя не отзывался. Словно ему и дела да назойливой мухи, жужжащей у него над ухом. Но Эглаборг не сдавался.
- Она очень слаба. Уже почти выжгла ее изнутри. Боюсь, к утру все будет кончено.
- Но ведь можно еще что-то сделать! - переполошился Финист. Он не мог позволить ей вот так уйти. Он ведь даже прощения не успел попросить. Сказать, что он все, наконец, понял, что... Нет! Финист развернул Эглаборга к себе и схватил за ворот рубахи: - Какой-нибудь диковинный цветок, птицу или рыбу. Что угодно! Я все достану - только скажи. Пока она жива, еще есть время что-то сделать!
- Вы меня не слышали? - вырываясь от него, заговорил целитель. - Я не знаю, что с ней. Не болезнь это. Была бы болезнь, одно из моих средств бы подействовало. А так... она угасает. И так продержалась удивительно долго, учитывая, как сильно ее лихорадит. Но продлять агонию мы больше не сможем. Герда не доживет до утра.
Финист уже открыл рот, чтобы ответить, но тут откуда-то сбоку донеслось едва слышное:
- Вон.
Финист удивленно обернулся на Николя. Его голос скрипел, словно ржавые дверные петли, которыми не пользовались слишком долго.
- Ма... - попытался возразить целитель, но Николя неожиданно поднялся и возвысился над ним чуть ли не на голову.
- Пошли все вон, я сказал! - заорал он так, что весь дом дрогнул до основания.
Финиста тоже ощутимо тряхнуло. Аура Охотника неожиданно начала расти, темнеть и сгущаться, превращаясь в близнеца той странной и страшной силы, что он так явно ощущал в пещере Истины.
Глаза Николя налились чернотой. Финист тут же припомнил предупреждение Ноэля. Точно разорвет. И глазом моргнуть не успеешь. Финист схватил оторопевшего целителя за руку и быстрее выволок из каморки. Стоило ступить за порог, как дверь захлопнулась с громким грохотом. Что он собрался делать там совсем один? Видно, последнего разума лишился. Ничего, к утру охолонет. К утру они все успокоятся. Жаль, что для Герды будет уже слишком поздно.
***
Защелкнув щеколду на двери, Николя принялся остервенело стаскивать с себя штаны и рубаху. Оставленная одна, Герда заворочалась на кровати и тихо всхлипнула.
- Погоди. Я сейчас, - отозвался он, избавляясь от остатков одежды, а потом вернулся к ней. Сел рядом на кровати и аккуратно стащил с девушки через голову мешковатую ночную сорочку. Взял худенькое, легкое, как пушинка, тело и прижал к себе. Снова начинался озноб. От бледной, покрытой цыпками кожи ощутимо веяло могильным холодом. Как же Николя ненавидел этот демонов холод! Он с трудом устроился на слишком тесной даже для него одного кровати, уложил Герду сверху и натянул теплое пуховое одеяло почти до самого ее носа. Нужно ее согреть. У него самого всегда тепла было немного. Умудрялся мерзнуть даже в жаркий летний зной. "Живой мертвец, - горько усмехнулся про себя Николя и обнял Герду за плечи. Она доверчиво вытянулась у него на груди и затихла. - Вот так хорошо. А теперь бери. Бери все, что есть!" Он начал медленно вливать в нее собственные силы, каждой порой кожи, которой они соприкасались. Боялся упустить хоть частичку. Быть может, именно она перетянет Герду на этот берег.
