Джон О'Хара - Жажда жить
Раздались громкие аплодисменты, а кое-кто даже прослезился. Энди О’Брайан пожал Роджеру руку и под грохот аплодисментов прошептал ему на ухо:
— Здорово. И где это ты научился так говорить?
— Ты отца моего не слышал.
— Не слышал, но держу пари, речи он произносить умел.
— А я, если помнишь, тренировал когда-то футбольные команды.
Одна за другой дамы обменивались с ним рукопожатиями и заверяли в своей готовности и далее участвовать в такого рода мероприятиях. Роджер с удовольствием предвкушал, что теперь Грейс не выпутаться из ловушки — ей не удастся отойти в сторону, иначе она рискует показаться невежливой, а это привлечет всеобщее внимание. Но к такому риску она была, судя по всему, готова. Минуя остальных, Грейс направилась к Маргарите О’Брайан с явным намерением попрощаться, но та взяла ее под руку и подвела к Роджеру.
— Извините, — прервала она одну из волонтерок, клянущуюся никогда не оставлять своими заботами ирландскую роту. — Роджер, можно вас на секунду? Миссис Тейт, познакомьтесь с мистером Бэнноном. Лейтенантом Бэнноном.
— Добрый вечер, миссис Тейт.
— Мы знакомы с мистером Бэнноном, — ровно проговорила Грейс.
— Ах вот как? — удивилась Маргарита. — А я и не знала. Вы торопитесь? А то, может, зайдем к нам, съедим мороженого или выпьем немного?
— Большое спасибо, Марджи, но мне действительно пора домой. Уже поздно.
— Поздно? А который, кстати, час? — спросила Маргарита. — Я как-то совсем потеряла счет времени.
Роджер посмотрел на большие настенные часы:
— Без десяти одиннадцать.
— С кем вы приехали? — поинтересовалась Маргарита.
— Я сама за рулем, потому и спешу домой.
— О Господи. Роджер, почему бы вам не проехаться с миссис Тейт? Слишком поздно, чтобы ехать одной.
— Да что за ерунда, — возразила Грейс, — тут езды всего несколько кварталов.
— Да, но через самые темные улицы Форт-Пенна. Роджер, где ваше пальто?
Ясно, что, руководимая самыми лучшими намерениями, Маргарет не желала нести ответственность на тот случай, если кто-нибудь решит прикончить Грейс в темноте города, и не прошло и нескольких минут, как Роджер оказался рядом с ней в «мерсере» с поднятой крышей и задернутыми шторками.
— Мне и слова не дали сказать, — извинился он.
— Да ладно.
— Если что-нибудь случится с Энди, из Маргариты выйдет хороший командир.
— Наверное.
— Миссис Тейт?
— Да?
— Возможно, мы больше не увидимся. Не уделите мне пять минут своего времени?
— Это как раз примерно столько, сколько нужно, чтобы доехать до моего дома.
— Нет, я себе это представлял несколько иначе. — Он ухватился левой рукой за руль, резко вывернул его, так что машина вильнула к бордюру, и заглушил двигатель.
— Послушайте, мистер Бэннон, я не собираюсь играть с вами. Верните ключ, иначе я вызову полицию.
— И за что меня арестуют? Если вы выйдете из машины, я дождусь, пока вы вернетесь с полицией, а ключ будет в замке зажигания. И в чем здесь нарушение закона? Что же касается вас лично, то у меня нет ни малейшего намерения причинить вам какой-либо вред. К тому же вам не кажется, что легавого я различу быстрее, чем вы?
— Вот в это я верю. Да, из того, что я слышала про вас, можно понять, что с полицией вам приходилось иметь дело. Иначе вы бы сейчас сидели в тюрьме.
— Вот об этом-то я и хотел с вами поговорить. Так от кого вы про меня слышали? От мужа?
— Нет, не от мужа. Да и какая вам разница? Знаю только, что вы избили какую-то женщину и были арестованы.
— Меня только раз в жизни арестовывали, и не за избиение женщины, а за кражу ящика с апельсинами. Мне было тогда тринадцать лет.
— Ах вот как?
— Так что кто бы вам что ни рассказывал, они понятия не имеют о том, что произошло на самом деле. Хотите узнать?
— Не имею ни малейшего желания. И хочу только одного — чтобы вы вернули мне ключи и я могла вернуться домой к мужу и детям.
— В тот день, когда вы меня искупали в канаве…
— Не надо возвращаться к той истории, мистер Бэннон. Мне надо домой. Немедленно.
— Если вы будете меня прерывать, то опоздаете еще больше. Выслушайте и сразу поедете домой.
— Я не собираюсь с вами торговаться. Давайте сюда ключи, вы, наглый щенок.
— Наглый, может быть, — засмеялся он, — но, видит Бог, совсем не щенок.
— Я бы еще не так вас назвала, можете быть уверены.
— И назовете, как только выслушаете меня. Ну, так как?
— О Господи, ну ладно, валяйте. Надо покончить с этим. Что меня ждет — исповедь на католический манер? Собираетесь покаяться в грехах, а потом начать все сначала, как бывает с такими, как вы?
— Леди не пристало оскорблять чужие религиозные чувства.
— Леди? Да знаете ли вы, что такое леди? Впрочем, откуда? Да хоть одну леди ты в жизни видел, сукин сын? А если бы и увидел, то не узнал.
— Отчего же? Вы — леди и, наверное, ведете себя как леди.
— Ладно, хватит. Давайте сюда ключи. Живо!
— Минуту. Вы сказали, валяйте и покончим с этим. Ну так вот, слушайте. — Роджер немного помолчал. — В тот день вы уехали, бросив меня в канаве. Я вылез и впервые за все время после окончания университета в Форт-Пенне напился. Сильно напился. Правда, впоследствии я понял, что в этом не было никакой нужды, потому что я и так был вне себя от ярости. Меня? В канаву?! То, что случилось потом, скорее всего, как говорят голландцы, должно было случиться. Но думаю, мне просто надо было подстраховаться. Я выпил уж не знаю сколько, пошел к приятелю, там добавил, а дальше помню только, что женщина, оказавшаяся со мной в постели, была избита и, по всей вероятности, сделал это я. Вот и все.
— Ну и какое, позвольте спросить, отношение ко всему этому имею я?
— Самое прямое. Вы стали причиной всему происшедшему.
— Я стала… да опомнитесь вы, мистер мачо. Даже вашего умишка должно хватить. Вы надрались и получили по заслугам, хотя бы отчасти.
— Согласен, только я сказал лишь, что вы были причиной всего. Причиной, а не виновницей.
— Мне очень стыдно, но, боюсь, у меня нет времени, чтобы вникать в такую логику, если вы, конечно, считаете это логикой. А теперь довольно, мистер Бэннон. Я выслушала ваш рассказ, так что будьте любезны выполнить свою часть соглашения.
— Сейчас, еще два слова, чтобы вы поняли разницу. Я сказал, что вы были причиной, а не виновницей. Повторяю, вы ни в чем не виноваты, но причина в вас. Я обезумел, обезумел из-за вас. Я обезумел тогда, я без ума и сейчас. Вот ваши ключи.
— Спасибо. — Грейс повернула ключ зажигания, и они поехали в северном направлении. Роджер не спускал с нее глаз, вглядываясь в лицо Грейс при тусклом свете приборной доски и мелькающих отблесках уличных фонарей. Единственным знаком, который она подала, было покусывание нижней губы, впрочем, вряд ли это можно считать знаком — да и знаком чего? Но, даже не оглядываясь, Роджер уловил, что Грейс вроде проехала свой дом. Убедившись в этом, он затаил дыхание, глазом боялся моргнуть, лишь бы не сделать неверного движения. Грейс остановила машину, ему смутно показалось, что это какой-то переулок в северной части города. Она выключила двигатель и фары, откинула голову назад и протянула к нему руки: «Поцелуй меня». Он поцеловал ее — так нежно, как не целовал никого в жизни.
— Поцелуя нам не хватит, — проговорила Грейс. — Даже сегодня ночью.
— Сегодня и никогда, Грейс. Мы не из тех, кто просто целуется.
— На земле не стоит, — сказала она. — Я только с мужем пробовала. На заднем сиденье удобнее, чем на переднем?
— Да.
— Но сначала побудем еще немного здесь, поцелуемся, поласкаемся, как дети.
— Как дети?
— А ты с девочками никогда не вел себя плохо? Я с мальчиками вела, или они со мной, — нет, я с ними, а они со мной.
— Правда? Жаль, что я не был одним из тех мальчиков.
— Да, хорошо бы тебе оказаться приказчиком из магазина, и я бы затащила тебя в шкаф или на кровать. К себе в комнату, наверху. Да, хорошо бы сейчас оказаться с тобой наверху в постели. Пошли назад.
Все продолжалось недолго, а когда кончилось, оба некоторое время не могли унять легкую дрожь. Вернувшись за руль, Грейс поцеловала тыльную сторону его ладони и не сразу завела двигатель.
— Еще увидимся? — спросила она.
— Если это зависит от меня, конечно.
— Тогда надо подумать. Сегодня ночью у нас все было, как у детей, но мы не дети. Ты сам по мне это видишь, а я по тебе. Сегодня все было нежно и хорошо, так будет не всегда. Извини, если я оскорбила твои религиозные чувства, Роджер. Надеюсь, это единственный раз, когда я сделала тебе больно, и обещаю, что больше это не повторится. У тебя есть место, где мы можем встречаться?
