Чем звезды обязаны ночи - Юон Анн-Гаэль

– Со страусом было бы забавнее… – обронила она.

Во что я влип? Эта девица совсем чокнутая?

– Как вас зовут? – расхрабрился я.

Дождь между тем прекратился.

– Роми. А вас?

Сняв шляпу, я представился. Она оглядела меня с ног до головы. Я почувствовал, как что-то вдруг неуловимо изменилось. И решил блефовать.

– Часто здесь бываете? – спросил я. – Раньше я вас не видел.

В ее глазах блеснул странный огонек.

– Нет, я здесь впервые, – ответила она.

Я кивнул, продолжая гадать, на всех ли великосветских вечеринках непременно присутствуют зебры и вулканические богини. А потом она сказала, подбирая свой шлейф:

– Покажете мне всё здесь?

5

Мы с Наной устраиваем долгие прогулки за городом. Так я пытаюсь вновь обрести дыхание. У меня много тем для размышления, от разразившегося скандала до тайны моего прошлого. Теперь мои предки приобрели более отчетливые силуэты, у них появились лица. Про остальное Роза знает не больше моего. И мне это до странности безразлично.

Было начало лета, и окружающая местность открывалась взгляду во всем своем великолепии. Реки, леса, кукурузные поля, медленное движение тракторов, сено, которое сворачивают в стога. И гряда безмятежных Пиренеев вдали. Этот пейзаж дарит мне успокоение.

Перед отъездом – завтра я собираюсь вернуться в Париж – я приглашаю Розу на обед; мне хочется поблагодарить ее, сказать «прощайте» или «до скорого», пока сама не знаю, что именно. Она радостно улыбается.

– Можем пойти к «Жермене», это недалеко и там очаровательный шеф-повар.

Неужели мы имеем в виду одного и того же человека? Однако в округе других ресторанов нет.

Обстановка заведения не изменилась. Та же убогая грифельная доска. Перевернутые стулья. Тишина. Я жду, что снова появится лохматый шеф с щетиной на щеках и примется недовольно ворчать. Но не тут-то было. При виде Розы его лицо озаряется.

– Роза да Фаго! – восклицает он, распахивая ей объятья.

Моя крошечная пожилая гостья с радостным смехом исчезает в складках его огромного фартука.

– Пейо, познакомься, это Лиз и Нана.

Шеф насупливается, словно только сейчас заметил наше присутствие. Нас удостаивают лишь коротким кивком.

– Мы уже встречались.

Я готова к тому, что Роза продолжит нас представлять: «Она тоже шеф-повар! Вам будет о чем поговорить!» – но я все еще плохо ее знаю.

– Мы пришли пообедать.

По такому случаю она надела шелковую тунику, в которой выглядит суперсовременно, и соломенную шляпку с вишенками, придающую ей задорный вид. Рядом с ней и Наной в спортивном костюме цвета фуксии я похожа на служащую похоронной конторы.

Рыжеволосая Жердь усаживает нас. Медведь не дает себе труда поинтересоваться, чего именно мы желаем, и возвращается с тремя тарелками, от которых исходит изумительный аромат. Обжаренные улитки с помидорами, кровяной колбасой и мелко нарезанной чоризо. Все украшено крохотными белыми цветочками, названия которых я не знаю. Подача умело сымпровизирована и напоминает великолепную симфонию, расцветающую под поразительно изящными касаниями смычка. Во рту тают элегантные аккорды – кислинка, свежесть, сладость, и все способствует равновесию и гармонии с точностью, которая вызывает у меня все растущее удивление. Меня наверняка разыгрывают. Что такой кулинарный гений делает в этой Богом забытой дыре?

Рядом с нами устраиваются за столиком трое мужчин. Один из них долго, хмурясь, меня рассматривает, потом отворачивается. Такие же угрюмые, как сам хозяин, новые клиенты лишь подают ему знак, мотнув подбородком, а он кивает и приносит им те же блюда, что и нам. Те их благополучно выскребают, не произнося ни слова. Самый пожилой утирает рот и на несколько секунд исчезает внутри дома. По возвращении его ожидает кусок баскского пирога. Очевидно, шефа больше вдохновляют несладкие кушанья.

Это место меня заинтриговало. Что-то здесь кроется, это совершенно очевидно. Мы встречаемся взглядами с Розой – та наблюдает за мной. Она обладает деликатной тактичностью человека, который умеет слушать и молчать, когда разговоры излишни. И действительно, молчаливого присутствия старой дамы и Наны достаточно, чтобы я вновь обрела спокойствие. Впервые за долгое время мне хорошо. Даже мрачные голоса у меня в голове умолкли.

Я вздрагиваю от резкого автомобильного гудка. Темно-зеленый седан с правым рулем, спортивный и породистый, взвизгнув шинами, паркуется неподалеку. Англичанин? На заднем стекле с внутренней стороны карточка с эмблемой Французской коммунистической партии и коллекция плюшевых игрушек – тот признак безупречно дурного вкуса, с которым может сравниться лишь пара плюшевых игральных костей, подвешенных к зеркальцу заднего вида.

Трое мужланов едва приподнимают головы, ограничиваясь, как и в нашем случае, коротким кивком в сторону водителя. Рокочущий болид распахивается, выпуская наружу шестидесятилетнего щеголя в сливочном костюме наимоднейшего кроя, который приветствует сидящих на террасе, поднеся руку к полям своей шляпы-федоры. В руках у него трость с позолоченным набалдашником. Шикарный денди, достойно несущий свой возраст.

– Ты где там, Пейо! – кричит он, стягивая перчатки. – Не желаешь меня обнять?

Медведь, шаркая, вылезает из кухни и покорно позволяет себя облапать. Денди в шляпе пользуется этим, чтобы звонко поцеловать его в щеку.

– Я голоден как волк!

Он не спеша любуется видом, довольно вздыхает, потом поворачивается к нам. Его лицо светлеет. Я отмечаю золотистые глаза, не утратившие блеска, несмотря на лучики морщинок вокруг.

– Приветствую, Роза! – восклицает незнакомец.

Мне кажется, что она краснеет. Потом он подмигивает Нане.

Поцелуй руки, вежливое расшаркивание:

– Мсье Эчегойéн. К вашим услугам.

Он подтягивает стул и усаживается напротив нас. Завязывает на шее салфетку. Я слушаю, как он говорит, восхищаясь его представительностью. Странный персонаж. Все в нем не соответствует окружению. От него исходит неуловимая мягкость. Нетривиальный юмор, тонкий ум и чувство уместности вызывают симпатию. Уступая приятному послеобеденному оцепенению, я лениво слежу за их разговором, как вдруг он наклоняется ко мне.

– Вы мне понадобитесь.

Бальтазар

Она взяла меня за руку. От тепла ее тела по мне прошла дрожь.

– Этот парк такой огромный! – воскликнула она.

Я замер.

– Он еще красивее в лучах солнца, – ответил я и пригладил волосы, пытаясь хоть немного привести в порядок свою всклоченную шевелюру.

«Я попал в опасный переплет, но блеф – моя стихия», – сказал я себе, стараясь приободриться.

Перед нами особняк сиял тысячью огней. Мы поднялись по мраморным ступеням, ведущим на террасу. В высоком проеме застекленной двери развевались длинные белые занавеси. Словно призраки приветствовали нас.

– Похоже, это дом с привидениями, – шепнула она, словно читала мои мысли. – Легенда гласит, что маркизе больше ста лет и день она проводит запершись во тьме, погруженная в молочную ванну.

Это еще что за небылицы? Я улыбнулся, напустив на себя загадочный вид, будто был осведомлен лучше прочих.

Подошел официант и предложил каждому из нас бокал шампанского, который я принял, как мне казалось, со светской непринужденностью. В столовой оркестр наигрывал мелодию буги-вуги, с энтузиазмом подхваченную танцорами, которые подскакивали в такт и словно пытались потушить подошвами пожар. Платья взметались, руки тянулись друг к другу, тела сближались, чтобы тем вернее разойтись. От этого общества, столь же элегантного, сколь и распаленного, исходила невероятная радость жизни. Я пожалел, что не умею танцевать.

– Поднимемся наверх? – шаловливо предложила она, держа в руке бутылку шампанского.

Я заколебался. Одно дело – пробраться в дом и совсем другое – влезть без разрешения в личные покои маркизы. Я опасался столкнуться нос к носу с держимордой в фуражке, который преградил мне вход на виллу. Но платье с перьями уже летело вверх по лестнице. Над нами сверкала гигантская люстра. Толстый гранатовый ковер под ногами заглушал наши шаги и впитывал воду, сочащуюся из моих промокших мокасин.