Лилия Ким - По живому. Сука-любовь
— Договорились, пока.
Полина сложила телефон. Некоторое время смотрела в сторону стойки регистрации, а потом кинулась к кассам.
— Девушка, можно билет на Москву поменять? — дрожа от внутреннего напряжения, спросила она. — Где-то на полчетвертого, в общем, после трех?
— Сейчас посмотрю, — равнодушно ответила кассирша.
Есть в их работе все же что-то судьбоносное. Вроде шаманства. Посылают запрос в базу, а что оттуда придет — никто не в состоянии предсказать. Вот и получается: улетел — не улетел, встретил судьбу — не встретил.
— Есть четырнадцать сорок. Прилетает в Домодедово.
В голове Полины мелькнула мысль, что машина от фирмы выслана за ней в Шереметьево, встречать одиннадцатичасовой рейс. А значит, добираться из Домодедово ей придется либо на метро, либо на такси за собственные деньги.
— Х-хорошо, — кивнула она и решительно брякнула в металлическое блюдечко паспорт, деньги и старый билет. — Давайте.
— Пятьдесят процентов неустойка будет, регистрация уже началась, — все так же спокойно и равнодушно ответила кассирша.
— Да-да, ничего страшного, — пробормотала Полина, прикидывая, сколько денег у нее на карте.
Схватив новый билет, она бросилась вон из здания аэропорта.
— Полина! — раздался вдруг сзади оклик.
Борис Дмитриевич! Черт! Она начисто о нем забыла.
Полина обернулась.
— Что с тобой? — технический директор растерянно смотрел на нее. — Ты куда? Случилось что?
— Н-нет… то есть да! — Полина нервно задергалась из стороны в сторону, затрясла головой и замахала руками: — Потом расскажу! Я чуть позже полечу! Извините! — выкрикивала она, пятясь назад, а потом и вовсе бросилась бежать.
Выскочив на улицу, она кинулась к стайке таксистов, выкрикнув:
— До центра!
— Две тысячи, — нагло заявил ей потный мужик в шортах из плащевки, армейском жилете на голое тело и черных резиновых банных тапках.
— Давайте! За час только надо, как можно быстрей!
Полина нервно переминалась с ноги на ногу.
— Ну, это уж как получится, — заявил мужик. — Весь Московский сейчас забит…
Они пошли к машине, зеленой «Волге» со стеклами, тонированными почему-то в синий цвет. Вдруг сзади донесся крик:
— Полина!
Борис Дмитриевич бежал к ней, держа на вытянутой руке ее дорожную сумку.
— Ой… — Полина приложила руку ко лбу и глубоко вздохнула.
— Держи, — директор тревожно смотрел на нее, протягивая вещи.
— Спасибо, — пробормотала Полина, чувствуя, как краснеют ее щеки. — Спасибо, Борис Дмитриевич…
Тот кивнул, не сводя с нее внимательных глаз. Лицо его было хмурым, озабоченным и сочувствующим. Полина старалась даже не думать, какие предположения сейчас роятся в его голове.
Едва Полина села в машину — в нос ей шибанул мерзкий, жирный запах дешевого курева вперемешку с пивом и бензином. «Господи! Я вся провоняю, пока доеду!» — ужаснулась она. Испуг был настолько сильным, что по всему телу выступила холодная испарина. «Женщина должна пахнуть чистотой» — кажется, так Федор говорит… Но было уже поздно. «Волга» со скрежетом тронулась с места и покатила в сторону Пулковского шоссе.
— Я окно открою, — решительно заявила водителю Полина.
— Да пожалуйста… — фыркнул тот. — Вас же продует, не меня. Мне-то все равно.
Полина уставилась на свою сумку. Что с ней делать? Не может же она сказать Федору, что ради встречи с ним не полетела в Москву. И вообще, некрасиво будет прийти с таким громадным баулом…
«Господи, что же я делаю?», — мелькнуло у Полины в голове, но она тут же отмахнулась от этой мысли, как от назойливой мухи.
— Скажите, вы сможете меня подождать там, в центре? — спросила она таксиста. — Это возле Невского, небольшой такой переулок. Не знаю, как называется. Только показать могу.
— Сколько ждать? — бросил через плечо таксист.
— Ну… может быть, час или два.
— Пятьсот рублей за каждый час, — заявил мужик.
— Хорошо… — Полина сглотнула слюну, почувствовав, как к горлу подкатывается комок.
[+++]Перед «Меланжем» выстроили большую веранду. Плотные бордовые зонтики, под ними густая тень, столики, плетеные кресла, по периметру деревянный решетчатый бортик, цветочные ящики. Очень красиво. Почти Париж весной.
Федор сидел за дальним угловым столом. В обычной вальяжной позе, развалившись в кресле. Перед ним стояли стакан холодного чая со льдом, пепельница. В руке сигарета. Темные очки в поллица. Длинные, чуть сальные, выгоревшие волосы патлами до плеч. Небритый. Одет в белую майку без рукавов с надписью Dahab и орнаментом в виде скарабея. Хорошо видны крепкие, сильные руки с рельефным рисунком мышц. На шее любимые костяные бусы. Полина мгновенно забыла о потраченных деньгах, об отложенном рейсе, о предстоящих вопросах на работе…
— Привет, — сказала она Федору, села напротив и вытащила из сумки сигареты.
— Привет, — со вздохом ответил Федор, снимая очки.
На близком расстоянии было видно, что Федор и Полина ровесники — обоим по тридцать пять. Загорелое, обветренное лицо Федора начали прорезать морщины. Вокруг глаз острые лучики, носогубные складки, на лбу тонкие полоски.
— Ну, рассказывай, что у тебя случилось? — Полина тоже вальяжно развалилась в кресле и закинула ногу на ногу.
— Да ерунда! — отмахнулся Федор и лениво оглядел окрестности.
— Ну, вообще-то у вас с Милой с самого начала как-то все не очень пошло, — заметила Полина, выдыхая дым.
— Такой у девушки там бюст правильный, — неожиданно заметил Федор, разглядывая кого-то за спиной у Полины. — Размер, наверное, седьмой, а бюстгальтера-то нет… Чудо природы.
Полина промолчала. Больше всего она боялась, что Федор услышит, как бешено колотится у нее сердце. Что он вообще заметит, что она не просто так сюда зашла, что ее все это дико напрягло. Полина думала только о том, как бы создать иллюзию полной расслабленности.
— Спокойный день сегодня в конторе, — неожиданно заявила она. — Сервер полетел, работа вся встала. Девчонки тут же по магазинам разбежались, мужики по своим делам. Ну ты понимаешь… — она многозначительно подмигнула Федору и рассмеялась.
Тот понимающе кивнул головой.
Пришла официантка. Федор украдкой осмотрел ее ноги. Возникла короткая заминка. «Кофе во френч-прессе… французская ваниль… Нет?… Тогда американо… апельсиновый сорбет… Тоже нет?… Арбузный есть?… Ну давайте». Торопливо сделав заказ, Полина с жадностью снова уставилась на Федора. Как только официантка ушла, тот натужно принялся излагать суть своих трудностей.
