Анника Тор - Глубина моря
Никто не встретил ее на пристани, но у лодочного навеса дяди Эверта стоял красный велосипед. Кто-то догадался оставить его там, поэтому Штеффи не пришлось тащить свою тяжелую сумку с учебниками и еще одну с грязными вещами через весь остров.
Штеффи порадовалась заботе. Еще большую радость она испытала, увидев «Диану» на своем месте у причала. Это означало, что дядя Эверт был дома. В прошлый раз она не застала его. С рыбной ловлей всегда так: часто лодки проводят в море неделю или больше. Их возвращение зависит от погоды и ветра, а с тех пор как началась война, еще и от движения по морю иностранных военных судов.
Штеффи прикрепила школьную сумку к багажнику, а сумку с вещами повесила на руль. Затем перекинула ногу через раму и двинулась в путь. Она проехала через поселок и миновала желтый дом, где жила Нелли. Завтра она навестит сестру и тетю Альму. Хотя, может, даже сегодня вечером.
Теплый ветер овевал лицо, велосипед катился легко. Теперь Штеффи умела ездить на велосипеде и не понимала, почему было так сложно научиться.
Оставив позади знакомый поворот, она вспомнила, как однажды давным-давно Вера нашла ее в канаве.
Штеффи и Май не раз говорили о том, чтобы пересесть с трамвая на велосипеды и сэкономить деньги на проезд. Штеффи привезла бы в Гётеборг свой велосипед, а Май купила бы с рук. Но Штеффи побаивалась движения на дорогах и втайне была довольна тем, что Май все еще не собрала денег на велосипед.
Она скатилась с последнего холма и затормозила у калитки. Тетя Марта стояла во дворе и развешивала стираные вещи. В основном — рабочую одежду дяди Эверта: грубые голубые брюки и клетчатые рубашки.
— Я привезла еще! — крикнула Штеффи и подняла сумку с грязными вещами.
Тетя Марта обернулась и помахала ей прищепкой. Штеффи поставила велосипед и подошла к бельевой веревке. Она достала из корзины рубаху и повесила ее рядом с теми, что уже развесила тетя Марта. Прищепки она брала из тряпичного мешочка, который тетя Марта привязала к талии.
Их плечи слегка коснулись друг друга.
— Спасибо за велосипед, — сказала Штеффи.
— Нелли поставила его там, сказала тетя Марта. — Вчера они с Альмой заходили, и я попросила ее съездить на велосипеде к пристани и оставить его у лодочного навеса. Ее велосипед тут. Отвезешь его завтра Альме и придешь домой пешком.
Штеффи обернулась и увидела у дома голубой велосипед Нелли. У ее маленькой сестры такой большой велосипед!
— Поедешь туда завтра? — продолжала тетя Марта.
Ее голос прозвучал важно, словно за этими словами скрывалось что-то особенное.
— Да, — сказала Штеффи. — Я собиралась. Или, может, сегодня вечером.
— Нет, — сказала тетя Марта. — Подожди до завтра. Мы с Эвертом хотели вечером побыть с тобой.
Штеффи почувствовала внезапную теплоту в груди. Неужели это тетя Марта, строгая, чопорная тетя Марта, которую она первое время так боялась! Штеффи захотелось обнять ее, но она знала, что тетя Марта освободится от объятий и скажет что-нибудь о телячьих нежностях.
Штеффи достала из корзины очередную рубашку, однако тетя Марта сказала:
— Не стоит вешать белье, не сняв городскую одежду. Иди в дом и поздоровайся с Эвертом.
Дядя Эверт сидел за кухонным столом с чашкой кофе и газетой. Он поднялся, когда Штеффи вошла.
— Штеффи! — воскликнул он. — Давно не виделись.
Он потрепал ее по щеке. Дядя Эверт тоже не любитель обниматься.
Штеффи достала кофейную чашку, села за стол напротив него и налила из кофейника коричневую жидкость. Штеффи научилась пить кофе в Швеции. Разумеется, это был суррогатный кофе. Настоящий покупали по талонам и заваривали лишь в исключительных случаях. По будням пили заменитель. Дядя Эверт проводил взглядом ее движение от сахарницы к чашке.
— Повезло, что Марта этого не видит, — сказал он. — Она экономит сахар и все, что по талонам. Самое большее — по кусочку на чашку, это правило.
— Если считать, что я пью только каждую вторую чашку, — сказала Штеффи, — то я могу брать по два кусочка вместо одного.
Дядя Эверт засмеялся.
— Каждую вторую чашку! А ты неглупа!
— Как дела с рыбой?
— Как обычно, — сказал дядя Эверт. — Если нам везет с уловом, мы получаем хороший доход. Но часто мы возвращаемся с пустыми трюмами. Немецкие суда преследуют нас. Да и мины…
Он замолчал. Штеффи знала. С тех пор как началась война, двенадцать шведских рыбацких лодок подорвались на минах. Почти пятьдесят рыбаков погибло.
— У нас нет выбора, — сказал дядя Эверт. — Мы должны ловить рыбу. Иначе как мы тогда проживем?
Крупные ладони дяди Эверта лежали на столе. Длинный белый шрам у основания большого пальца выделялся на загорелой коже. Штеффи захотелось протянуть руку и коснуться руки дяди Эверта, но она не знала, понравится ли ему это.
— Уже завтра мы снова выходим на «Диане», — сказал дядя Эверт.
— Завтра? Вы же только вернулись?
— Да, — сказал он. — Но военно-морские силы просили нас помочь. Всех рыбаков, которых можно поднять. В четверг пропала одна шведская подводная лодка. Она исчезла во время учений. Лодка называется «Волк». Мы должны расставить сети и посмотреть, не сможем ли обнаружить ее на дне.
— А те, кто на борту? — затаив дыхание, спросила Штеффи.
— Они могут быть живы, — сказал дядя Эверт. — Все еще могут. А пока есть возможность, есть надежда.
Тетя Марта вернулась с пустой корзиной для белья. Она тоже села за стол с чашкой. Тетя Марта налила кофе, взяла из сахарницы кусочек сахара и разделила его на две части. Половину положила обратно в сахарницу, а вторую половину в чашку. Дядя Эверт и Штеффи переглянулись и улыбнулись.
— Ты получала известия от родителей? — спросила тетя Марта.
— На неделе я получила карточку от мамы. Она просила передать вам привет и поблагодарить за посылку.
— Что-нибудь новое? — спросил дядя Эверт.
— Она будет петь оперу. Царицу Ночи в «Волшебной флейте».
— Оперу?
В голосе тети Марты прозвучало недоверие.
— Там, в лагере?
Штеффи кивнула:
— Так написано.
Дядя Эверт задумался.
— Может быть, — сказал он. — Может быть, так и нужно. Несмотря ни на что оставаться человеком.
Штеффи посмотрела в голубые глаза дяди Эверта. Голубые и глубокие, как море.
— Да, — сказала она. — Я тоже так думаю.
Глава 7
Субботним утром Штеффи разбудил солнечный луч, пробившийся в окошко мансарды. Она потянулась и оглядела комнату со скошенным потолком. На комоде стояла семейная фотография с прогулки по Венскому лесу. Портреты мамы и папы висели над кроватью в Гётеборге. Штеффи хотела, чтобы родители были с ней. Хотя теперь она делила комнату с Май и ее младшими сестрами и поэтому не разговаривала с портретами, как раньше.
