Андрей Шляхов - Доктор Данилов в сельской больнице
Данилов негромко постучал, и дверь тут же открылась.
— Заходите, — пригласила миловидная, коротко стриженая шатенка лет тридцати в черном шелковом халате, воротник которого был расшит золотыми узорами.
— Здравствуйте, я из 12-а.
— Здравствуйте, я уже поняла, — улыбнулась женщина. — Ну, что вы стоите, я же пригласила войти.
— Мне бы ключ, — улыбнулся в ответ Данилов, — я приведу себя в порядок, избавлюсь от этого, — он дотронулся до полотенца, — и…
— …проверите, ничего ли не пропало, и тогда решите, с чего начинать знакомство.
— Ну зачем же так… — смутился Данилов, принимая ключ, который был вынут из кармана халата.
— Я заварю чай, так что приходите обязательно, — сказала ему в спину соседка и тихо, без стука, закрыла дверь.
Данилов причесался, погляделся в зеркало, висевшее на одной из дверок шкафа, и подумал, что если тебя пригласили на чай, то уместно что-то принести. Но с другой стороны, бежать в магазин и обратно — это минут пятнадцать-двадцать, получится не очень-то и вежливо. Так что пришлось отправляться в гости с пустыми руками.
— Я вообще-то ненадолго, — с порога начал Данилов, — чисто познакомиться и поблагодарить за урок. Действительно, не дело — дверь открытой оставлять, да еще с ключами…
— Так можно и без ключей, и без вещей остаться. Ладно, хорошо все, что хорошо заканчивается. Давайте знакомиться. Меня зовут Марина, на работе — Марина Юрьевна, врач гинекологического отделения.
Обошлись без рукопожатий. Данилов назвал себя и свое место работы, после чего был усажен в кресло и получил возможность осмотреться, пока хозяйка возилась с чайником. Комната номер пятнадцать была обжитой и по-домашнему уютной. На стенах — обои нежно-салатового цвета, потолок недавно белили, на потолке — небольшая круглая трехрожковая люстра с цветами, на окнах не только шторы под обои, но и тюль. Мебель примерно такая же, как и у Данилова в 12-а, но 2 кресла, есть журнальный столик, на большом столе красуется музыкальный центр (не из самых дешевых), а на прикроватной тумбочке стоит ноутбук.
— Я здесь уже два года, — сказала Марина, заметив интерес, проявленный Даниловым к обстановке, — обустроилась на новом месте. Я сама из Унгеня, это в…
— Молдавии, — блеснул эрудицией Данилов.
— Многие не знают, — повела бровями Марина. — Ванька-встанька уверен, что Унгень в Туркмении.
— Ванька-встанька? — переспросил Данилов.
— Ключ у кого получали? — Марина поставила на столик поднос с чайником, чашками и двумя вазочками — с печеньем и сахаром.
— У завхоза.
— Прозван Ванькой-встанькой за беззаветную любовь к крепким спиртным напиткам. Упал — встал, упал — встал. Готовьтесь — будете промывать его в реанимации, он там частый гость.
Посуду на столик Марина переставлять не стала, оставила на подносе. Наполнила чашки горячим дымящимся чаем (судя по аромату, весьма неплохим) и села во второе кресло, напротив Данилова. Закинула ногу на ногу, но деликатно, не вызывающе, после чего спросила:
— Откуда вы к нам?
— Из Москвы.
— Из Москвы? Мельникова, заведующая приемным отделением, тоже в Москве работала, но не приработалась. А вообще-то вы откуда?
— Тоже из Москвы, я там и родился.
— Ух ты! — Глаза Марины округлились от удивления. — Настоящего москвича занесло в Монаково, в нашу сельскую больницу? Если не секрет, то каким ветром?
— Разве это важно? — улыбнулся Данилов. — Важно, что занесло.
— Да, конечно, — согласилась Марина, ничуть не обидевшись.
— И не такая уж она сельская…
— Вот тут вы ошибаетесь — самая что ни на есть сельская. Со всеми соответствующими заморочками. Теперь моя очередь рассказывать о себе. — Марина деликатно дала понять, что не собирается глубже вникать в биографию Данилова. — Я — младшая дочь военного, осевшего в Молдавии. Закончила медицинский институт в Кишиневе, поработала немного в стационаре и перебралась сюда по программе добровольного переселения соотечественников из-за рубежа. Впрочем, могла бы и просто так приехать, разницы практически никакой, важен результат. Здесь, конечно, лучше, с Молдавией не сравнить, там я получала какие-то гроши, около ста долларов в месяц, а сейчас работаю на полторы ставки, дежурю много, надбавки; уже, как говорил мой отец, можно не только жить, но и отложить. Диплом, правда, пришлось подтверждать, убила на это кучу времени и денег. Глупая процедура, совершенно никчемная… Что еще? Живу одна, стою в очереди на квартиру, а пока обосновалась здесь. Не исключено, что своего жилья придется ждать чуть ли не до пенсии, строительства у нас никакого не ведется, только коттеджи народ себе возводит. Да вы не сидите, накладывайте сахар, пейте чай, берите печенье…
— Спасибо, но пью без сахара, — ответил Данилов и отпил из своей чашки. — Марина, а вы мне не расскажете про больницу? Так, в общих чертах, чтобы я представил, где мне предстоит работать. Я же, в сущности, как бы глупо это ни звучало, попал сюда, можно сказать, случайно…
— Ваша тайна явно романтического плана. — Марина улыбнулась и кокетливо стрельнула глазами. — Но это я так, к слову, не подумайте, что хочу что-то выпытать. Разумеется расскажу, введу в курс дела…
«Романтизма тут хоть отбавляй, — подумал Данилов, аккуратно надкусывая печенье и изо всех сил удерживаясь от искушения слопать все, что было в вазочке, ведь с утра у него и маковой росинки во рту не было. — Не успел приехать, а уже сижу, пью чай с одинокой симпатичной соседкой, спасительницей моего имущества и документов».
Вроде каждый о своем, но все — о романтизме. Бабье лето способствует возвышенному не меньше, чем весна.
— Начнем с «папы», или «дяди Юры», то есть — с нашего главврача, — продолжила Марина. — Дядя Юра — мужик сильно себе на уме, очень ухватистый и верткий. Столп местного здравоохранения. Все схвачено, везде смазано, с главой района не то кумовья, не то закадычные друзья. Человек неприятный, очень злопамятный, но если с ним не пересекаться — вполне нормальный главный врач, даже с претензией на справедливое и чуткое отношение к людям. Материальную помощь всегда выпишет, если что-то случилось, может помочь решить вопрос не только на местном уровне, но и в Твери, вместо бумажных разборок ограничится устным внушением. Короче говоря, любит обязывать окружающих, совсем как Крестный отец. Правильная методика, я считаю.
— Мне трудно судить. — Данилов пожал плечами. — Я никогда не был главным врачом и вряд ли когда-нибудь им стану.
— Я имею в виду, что лучше привязывать к себе каким-то добром, чем угрозами. С этим вы согласны?
