Виктор Пелевин - Шлем ужаса
[IsoldA] Какого цвета у тебя грунт?
[Romeo-y-Cohiba] Бежевый.
[IsoldA] У меня тоже бежевый. Мы рядом!
[Romeo-y-Cohiba] Что еще ты видела?
[IsoldA] Я зашла недалеко. Там много аллей, они постоянно разветвляются и поворачивают. Мне совсем не было страшно. Наоборот, от того, что я видела, на душе делалось очень хорошо. Хоть лабиринт и запутанный, заблудиться в нем невозможно.
[Romeo-y-Cohiba] Почему?
[IsoldA] Потому что на каждом разветвлении висит план. А на плане значок: «вы находитесь здесь».
[Romeo-y-Cohiba] Да, удобно. А значка «Минотавр находится тут» не было?
[IsoldA] Нет.
[Romeo-y-Cohiba] Шутка. Ты кого-нибудь встретила?
[IsoldA] Нет. Но мне несколько раз казалось, что за поворотом кто-то есть.
[Romeo-y-Cohiba] А было что-нибудь похожее на то, о чем рассказывала Ариадна?
[IsoldA] Да, в общем да. Хотя не совсем. Один раз я заметила над кустами какие-то крыши. Но они были далеко. И еще я видела фонтаны с разными фигурами.
[Romeo-y-Cohiba] Как тот, про который говорила Ариадна?
[IsoldA] Не знаю. Я прошла несколько развилок, и на каждой был небольшой... Не знаю, как сказать – оазис, что ли. Деревья и фонтан с бронзовыми фигурами зверей. Сначала заяц и черепаха. Они сидели друг против друга, подняв головы к небу. Их пасти были открыты, и оттуда вверх били длинные тонкие струи. Честно говоря, выглядело немного нелепо, словно они плюют в невидимый потолок, который слишком высоко, и в результате все падает назад им на головы. На другой развилке был фонтан с лисой и вороной. Ворона была высоко на дереве, такая здоровая, что больше походила на орла. К ней шла водопроводная труба, замаскированная в листьях. Лиса сидела на задних лапах, подняв к вороне морду и как бы пыталась достать ее струей, бьющей из горла, но не хватало высоты. А у вороны были задраны крылья и раскрыт клюв, откуда вниз била другая струя, словно от вида лисы ее тошнило.
[Sliff_zoSSchitan] Жызненно.
[IsoldA] Чего жизненно?
[Romeo-y-Cohiba] Не обращай внимания. Ты замечательная рассказчица, Изольда. Я словно сам все увидел.
[IsoldA] Да, забыла сказать. Схема, которая там висела, больше походила на старинную гравюру, чем на что-то современное. Точнее, на увеличенную фотокопию гравюры. И на ней было написано таким странным наклонным шрифтом: plan du labyrinthe de versailles. Что это может значить? Что-то от слова verse? Потому что в фонтанах герои басен?
[Romeo-y-Cohiba] План версальского лабиринта. Надо же, повезло.
[IsoldA] Версаль? А почему тогда с маленькой буквы?
[Monstradamus] Это, по-моему, еще не самое странное из того, что нас окружает.
[Romeo-y-Cohiba] Можно не лезть в чужой разговор?
[Monstradamus] Извините, не знал, что он чужой.
[IsoldA] А ты где был, Ромео?
[Romeo-y-Cohiba] Я пока что не выходил.
[IsoldA] Почему?
[Romeo-y-Cohiba] Мне кажется, все это какая-то ловушка.
[IsoldA] Я тоже думаю, что это ловушка. Только нас все равно в нее уже поймали. И комната, где ты сидишь, такая же ее часть, как то, что за дверью.
[Romeo-y-Cohiba] Это верно. Надо сходить на разведку. Может быть, найду дорогу к твоим фонтанам.
[IsoldA] Подожди, Ромео. Там уже темно. Завтра сходишь. Лучше расскажи, как ты выглядишь? Так, как сказала Ариадна?
[Romeo-y-Cohiba] Я не понимаю, почему все решили, что ей приснился именно я. Все, что есть общего, – это татуировка и усы. С татуировкой мы выяснили. Остаются усы. Это все равно что опознать человека по цвету галстука.
[IsoldA] Ты правда лысый?
[Romeo-y-Cohiba] Не лысый, а стриженный наголо. Это большая разница. Лысеют от безысходности, а наголо стригутся из самоуважения. Хоть издалека и кажется, что это одно и то же. А родинка у меня совсем маленькая, ее почти не видно. И потом, у кого нет на лице какой-нибудь родинки?
[IsoldA] Ты красивый?
[Romeo-y-Cohiba] А что такое красивый?
[IsoldA] Ну, это такой, на которого приятно смотреть.
[Romeo-y-Cohiba] Кому приятно? Если мне самому, то я давно привык. А если кому-то другому, то это, я думаю, зависит от обстоятельств. Во всяком случае, могу тебе сказать с уверенностью, что рядом со мной не страшно.
[IsoldA] В каком смысле? Ты имеешь в виду, что я не испугаюсь тебя? Или ты хочешь сказать, что рядом с тобой мне нечего будет бояться?
[Nutscracker] Он хочет сказать, что рядом с ним ты не испугаешься даже его.
[Romeo-y-Cohiba] Дайте людям поговорить, а? Изольда, а про тебя можно что-нибудь узнать?
[IsoldA] Например?
[Romeo-y-Cohiba] Например... Ты любишь стихи?
[IsoldA] Иногда.
[Romeo-y-Cohiba] Кто твой любимый поэт?
[IsoldA] Кэролайн Кеннеди.
[Romeo-y-Cohiba] А что она написала?
[IsoldA] «Любимые стихи Жаклин Кеннеди-Онассис».
[Romeo-y-Cohiba] А как ты выглядишь?
[IsoldA] Как бы тебе хотелось?
[Romeo-y-Cohiba] Мне бы хотелось узнать, как на самом деле.
[IsoldA] Среднего роста. Темные волосы. Зеленые глаза. Говорят, что красивая.
[Romeo-y-Cohiba] А можешь описать себя так, чтобы я представил?
[IsoldA] Мне говорили... Даже не знаю, стоит ли об этом.
[Romeo-y-Cohiba] Что говорили?
[IsoldA] Один раз меня сравнили с обложкой журнала «Нью-Йоркер», где была нарисована Моника Левински в виде Джоконды. Только я выгляжу в пять раз моложе.
[Romeo-y-Cohiba] То есть ты похожа на Монику Левински?
[IsoldA] Нет, совсем нет.
[Romeo-y-Cohiba] Тогда на Джоконду?
[IsoldA] Ни капельки. Наверно, звучит глупо.
[Romeo-y-Cohiba] Звучит нормально, просто я не очень понимаю.
[Monstradamus] Я объясню. В Монике Левински не было ничего загадочного, а в Джоконде – ничего сексуального. Но если представить себе мерцающую тайну Джоконды, сплавленную с земной чувственностью Моники Левински, а потом добавить к этому очарование ранней юности, мы получим Изольду. Понял?
[Romeo-y-Cohiba] Я тебе черт знает какой раз говорю, не лезь в чужой разговор, Навуходоносор.
[Monstradamus] Я не Навуходоносор.
[Romeo-y-Cohiba] Все равно не лезь. Ты же есть хотел? Ну и ешь себе.
[Monstradamus] Я уже поел.
[Romeo-y-Cohiba] Тогда попей. Изольда, нам стали мешать.
[IsoldA] Уже поздно. Идем спать.
[Romeo-y-Cohiba] ОК. До завтра, если оно наступит.
[IsoldA] Будем надеяться. Да, вот еще – забыла сказать. На затылке у меня коса.
