Александра Маринина - Дорога
Она по-прежнему не поворачивалась, стояла к нему спиной и мыла посуду.
– Я приехал поездом, – Родислав машинально все еще пытался солгать.
– Ты прилетел. Ты был настолько рассеян, что выложил на стол все содержимое карманов, в том числе билеты на поезд в оба конца и свой паспорт с вложенным в него билетом на самолет. У нас в тот день была в гостях мама, она полюбопытствовала и задала мне вполне законный вопрос: зачем тебе для двух поездок целых три билета? Я в твоих вещах и бумагах не роюсь, ты же знаешь, но мама у меня женщина простая. Мне нужно было быстро что-то сообразить и ответить. Уж не помню, как я ее успокоила, но я-то все поняла. Я и раньше догадывалась, а с того момента знала уже точно. Олег давно за мной ухаживал, а после Сыктывкара я ему уступила. Мне захотелось почувствовать себя на месте твой возлюбленной, мне захотелось быть любимой и желанной, такой, какой я для тебя никогда не была. И хватит об этом.
У него пересохло во рту, пришлось налить из графина яблочный сок и сделать несколько больших глотков.
– И как? Удалось почувствовать?
– Надеюсь, что да. Я же сказала: хватит об этом. Честность и открытость должны иметь свой предел. Мы не лжем друг другу, но и об интимных подробностях не распространяемся, хорошо?
– Конечно, конечно, – торопливо согласился Родислав. – А давай сегодня на дачу съездим? Я по ребятам соскучился.
– Давай. Сейчас закончу уборку – и поедем.
Они зашли в магазин, накупили продуктов и сладостей для детей и Клары Степановны, провели за городом целый день, Родислав сходил с сыном на рыбалку, Люба научила Лелю шить юбочку для куклы, вечером они вернулись в Москву и на часок заглянули к Головиным, где Родислав поговорил с тестем о проблемах МВД и о судебных процессах над Филатовым и Щаранским, обвиняемыми в измене Родине, а Люба поболтала с матерью о детях и – тихонько, тайком, уединившись на кухне – о Тамаре, которая, кажется, была очень счастлива со своим Григорием, только, к сожалению, пока не беременна.
Люба и Родислав вернулись домой поздно вечером, ощущая за спиной субботу, прожитую так, как проживают выходной день счастливые супружеские пары. Оба они понимали, что это было первым днем их новой жизни, такой непохожей на прежнюю.
* * *– Так они и протянули пару месяцев, до середины октября примерно. Как тебе это нравится? – В голосе Ворона явственно слышался клекот возмущения.
– Мне это совсем не нравится, – ответил Камень. – Что это еще за договор такой? Тоже мне, ревнители свободных нравов и блюстители интересов родителей. Они что, на полном серьезе эту хрень затеяли?
– В том-то и дело, что на полном, – заверил его Ворон. – Предоставили друг другу свободу в личной жизни. Моя Люба-то не очень злоупотребляет, не чаще, чем раз в неделю к Олегу ездит по ночам, а твой Родислав – тот прямо разохотился, буквально через день к своей Лизавете шныряет. Дождется, когда дети уснут, – и был таков. А к семи утра обратно возвращается. Люба специально будильник ставит на половину седьмого, тихонько встает и дверь ему изнутри открывает, а то у них такой замок громкий, если ключом открывать, – на всю квартиру слышно. Черт знает что! И между прочим, твой Родислав как с цепи сорвался, мало того, что он через день у Лизы ночует, так он еще и проболтался ей про договор, придурок! Ведь просила же его Люба никому не говорить! Так нет, язык за зубами не держится.
– Но он же должен был как-то объяснить Лизе, почему он теперь может у нее ночевать, – заступился за Родислава Камень. – Она ведь не полная дура.
– Может, и не полная, а только она восприняла это как твердое обещание жениться. По ее мнению, от такого договора до развода один шаг, да и тот совсем крохотный. Родислав-то впрямую про развод ничего не говорит и жениться на Лизе не обещает, но объяснил ей, что зависит от тестя и не должен его сердить. То есть вроде как бы сказал, что рядом с женой его ничто не держит и он женился бы на ней с удовольствием, если бы не тесть. А поскольку Николаю Дмитричу на будущий год шестьдесят стукнет и он вполне может выйти в отставку, Лиза и обрадовалась, что тесть Родислава останется не при делах, на карьеру зятя влиять не сможет и тогда можно будет разводиться и снова жениться. Вот такие у нее планы.
– Это точно? – усомнился Камень. – Сам слышал?
– Сам, сам, – подтвердил Ворон. – Она с Родиславом об этом сколько раз говорила! А он в ответ ни «да», ни «нет»… О, в рифму получилось. Я же понимаю, он влюблен по уши и не хочет ее разочаровывать, хотя умом-то понимает, что вряд ли тесть в шестьдесят лет на пенсию отправится, он еще полон сил, да от такой власти, от такой должности разве кто добровольно отойдет? Не-ет, наш генерал-лейтенант Головин еще послужит, еще крови-то попортит подчиненным. А Лиза уже о ребенке подумывает.
– Как?! – ахнул Камень. – Она от Родислава рожать собралась?
– А то, – гордо объявил Ворон. – Чего ей ждать-то? Возраст подходит, ей двадцать семь уже стукнуло, пора. И потом, она надеется, что, если будет ребенок, Родислав быстрее подвигнется в сторону развода. Старые женские штучки!
– А он что? Возражает против ребенка или соглашается?
– Так она что, спрашивать его будет, что ли? – фыркнул Ворон. – Она его перед фактом поставит, когда уже ничего нельзя будет изменить. Плавали, знаем.
– Ну зачем ты так… Может быть, она его по-настоящему любит.
– Так кто ж спорит-то? – Ворон взмахнул крылом, очертив в воздухе загадочную фигуру. – Любит, конечно. И замуж за него хочет. И детей от него хочет. Только знаешь что я тебе скажу, метеорит ты мой самозваный? Ей ребенок нужен только для того, чтобы Родислава привязать к себе покрепче. Она детей вообще-то не любит, они ее раздражают. Но Родислава она любит так сильно, что готова даже на ребенка, только бы он на ней женился. Это она с подружкой разговаривала, а я подслушал.
– И неужели никто из окружающих не догадывается, как Люба с Родиславом на самом деле живут?
– Не-а, – Ворон мотнул черной головой. – Ни одна живая душа, кроме Лизы и Олега. Эти-то понимают, что если их возлюбленные могут по ночам так свободно приезжать, то не все спокойно в Датском королевстве. А больше никто.
– Ладно, с Лизой мне все более или менее понятно. А с Олегом что? Он тоже на развод надеется?
– Нет, куда там! Зачем ему жена с двумя детьми? Он живет себе припеваючи в отдельной квартире, без родителей, наслаждается свободой, на фиг ему вообще какая-то жена нужна?
– Так что же он, Любу не любит, что ли? Слушай, ты так рассказываешь – ни черта не разберешь! – рассердился Камень.
Ворон перелетел с ветки на ветку, чтобы оказаться поближе к Камню, но при этом не пачкать лапки в размокшей от дождей земле.
