Александр Чуманов - Рассказы
Два часа ушло на установку снастей — работа, однако, промысел, но иначе не выйдет ничего — ни одной поклёвки за это время не случилось. С одной стороны — хорошо, управились без помех и лишних волнений, с другой — неважная примета. В прежние времена, если суждено было с добычей вернуться, обязательно первый карп попадался ещё на подготовительном этапе. А так — сразу озабоченность: «Ну, вот, как чувствовал…»
Но только к берегу наладились — шлёп-шлёп-шлёп-шлёп — покатился пенопластовый прямоугольник по воде, закувыркался, разматываясь!
— Есть, Иванушка, один есть! — заорал на радостях Петров. — Только б не сошёл!
— Где, где?! — у внука глаз, конечно, молодой, острый, но пока ещё не намётан.
— Да вон, вон, гляди — ныряет!
— Вижу! — внук от волнения безудержно хохочет, бывает и такая реакция. — Греби скорей!
— И так гребу. Не беспокойся, если хорошо сел, никуда не денется. А если плохо, то от нас не зависит…
А всё же гребёт Петров энергичней, чем давеча, давненько, небось, не было у него настоящей удачи. Гребёт, по ходу инструктируя внука, как обращаться с подсаком. Ему б, конечно, сподручней всё проделать самому, но даже в момент сильного волнения он понимает, что внуку более всего сейчас хочется полноценно участвовать. В этом же весь смысл, в конце концов.
И после непродолжительной борьбы зеркальный красавец сдаётся. Снасть не подвела, дед с внуком не оплошали. Хотя внук при этом так хохотал на нервной почве, что чуть из лодки не вывалился вместе с подсаком и рыбой. Впрочем, красавец не особо велик, Петров на глаз прикинул — килограмма три. Потом на берегу взвесили — так и есть. Не забыл глаз-то, хотя уже года два настоящей добычи не видал.
— Иванушка, даже если больше ничего не поймаем, расстраиваться не будем, ага?
— Ага, — немногословен у деда внук. Не в него пошёл. Хотя повседневное влияние всё же сказывается иногда.
— Рыбный пирог уже обеспечен, ага?
— Ага. Давай, звони бабе, чтобы тесто покупала.
— Точно. Щас…
Великое всё же изобретение — сотовый телефон. Как мы без него ещё недавно жили?
— Одного взяли, баба Ирина. Три кило. Так что рано не ждите нас — будем до позднего вечера промышлять. Вдруг повезёт ещё… Ну да, тесто… Привет от Иванушки. Пока…
А потом, поместив карпа в мешок и притопив среди зарослей ивняка, они наскоро, не ощущая вкуса, поедали взятые из дома припасы, а сами до боли в глазах всё вглядывались вдаль, пытаясь различить среди бликующих волн нечто такое, отчего бы, как давеча, прыгнуло в груди сердце да и зависло в невесомости. Но ничего с полной определённостью на таком расстоянии различить было невозможно.
— Дед, отчего ты не купишь бинокль?
— Так нет в нём, Иванушка, особой нужды. А купишь — да утопишь. Или украдут. Жалко будет. Он же дорогой.
— Я папе скажу, может, вы с ним сложитесь.
— Да не, зачем ему-то.
— С балкона будет смотреть. На окрестности. А ночью — на звёзды.
— Нужны ему звёзды…
— Ну, что ты, звёзды всем нужны!
— Да? Ты впрямь так считаешь?
— Конечно.
— Тогда… Тогда, Иванушка, я с ближайшей получки вам с папой бинокль подарю. И ты будешь брать его на рыбалку.
— Точно?
— Слово джентльмена…
Во второй раз они привезли аж четыре рыбины! Да две ушли, поломав крючки-двойники. Их, по идее, желательно бы каждый год менять — они, постоянно воткнутые в пенопласт, очень быстро ржавеют и теряют первоначальную прочность. Так что готовиться к рыбалке всё-таки желательно получше. Все четыре экземпляра явно превосходили предыдущий. Правда, зеркальных на сей раз не попалось. Одного даже взвесить не смогли — шестикилограммовый динамометр зашкалил. Решили, что где-то — семь с половиной. Или восемь. Пришлось ещё раз бабушке звонить — пусть тоже обрадуется.
В третий раз привезли одного. Тоже хорошего. Да один оборвал леску — это уж Петров оплошал. И на старуху бывает проруха. А потом, слегка передохнув, поплыли собирать снасти, надеясь ещё что-нибудь выловить напоследок. И дед уже оставил на берегу маленькую подушечку, на которой сидел. Потому что она, выскользнув из-под него, давно промокла. В лодке ведь всегда есть немного воды.
И действительно, поймали напоследок ещё карпа. В итоге вышло семь штук, а по весу — больше двух пудов, пожалуй. Едва разогнулся Петров, кряхтя вылезая на берег и радуясь, что всё так удачно вышло и, наконец, закончилось. Только теперь он почувствовал, как натрудил с непривычки спину, поясницу и руки. Пожалуй, несколько дней тело будет болеть, как избитое. Иванушка маловато ему помог — грести, тем более на резиновой посудине — дело весьма непростое. Довольно долго тренироваться надо. А зато — вот уж чудо, так чудо — почти совсем исчезла боль, которая терзала уже не один месяц, порождая самые чёрные мысли. Неужели ещё удастся какое-то время по-человечески пожить, радуясь разным приятным мелочам? Тьфу, тьфу, тьфу!..
Помыли лодку, подсушили её слегка — августовское солнце стремительно катилось к закату и уже плохо грело — погрузились, тяжеленный мешок с рыбой Петров кое-как завалил в специально взятую для этого пластиковую ванну. Чтоб в машине не напачкать. И — домой. Предварительно, само собой, по мобильнику предуведомив: готовьтесь-де. Работа предстоит нешуточная.
А едва вырулили на тракт, внук, вероятно, уже давно мучимый существенным, как ни крути, вопросом, поинтересовался-таки:
— Дед, а ты сколько мне рыбы дашь?
— Как сколько? — дед недоумённо пожал плечами, мол, какие могут быть сомнения. — Мы ж с тобой, Иванушка, артельщики, стало быть, всё — поровну.
— Да?! — явно обрадовался самый верный дедов напарник.
— Конечно. А ты разве иначе думал?
— Нет, но… Нет.
И после непродолжительной паузы:
— Дед, а сколько мы с тобой сегодня заработали, если — в деньгах?
— Ну, в магазинах свежий карп нынче по… В общем, поболе двух тыщ, пожалуй…
— Так погнали завтра снова, дед! Наловим, продадим — «штуку» тебе, «штуку» мне. Плохо, что ли?
— Хм-м-м… Не плохо, конечно. Да только торговать — это, Ваня, совсем отдельная работа. Не так оно просто. А кроме того, видишь ли, я всю жизнь рыбалкой увлекаюсь, однако подобных удач на моём веку было не шибко много. Я их все до одной помню, между прочим. Со всеми подробностями.
— Значит, это мне так повезло?
— И мне, внучек. Мне даже больше. Знаешь, как я рад, что всё-таки успел показать тебе настоящую рыбалку. Уж не надеялся. И ты теперь убедился, что твой дед тоже — пацан реальный. И когда-нибудь ты скажешь своему внуку: «А таких рыб, каких мы с моим дедом ловили, я больше никогда в жизни не ловил!»
— Почему?
— По кочану!.. Пошутил я, Иванушка, всё у тебя ещё впереди. Всё…
Когда подъезжали к дому, внук снова поинтересовался:
— Так как — завтра?
— Никак. Я сегодня свой ресурс выработал дня на три вперёд. Так что уж — потерпеть придётся.
— А может — всё-таки?
— Ванька, ты хочешь, чтоб я прямо на рыбалке помер?!
— Ну, тогда через три дня обязательно.
— Обязательно. Если погода позволит…
Погода позволила. И ещё несколько раз позволяла, хотя столько рыбы больше ни разу не удалось наловить. Зато один экземпляр аж на девять с половиной килограммов потянул. Его Иванушкин отец прямо в ванне часа полтора разделывал. Кровищи — как от поросёнка было.
А потом зарядили осенние дожди. И больше с рыбалкой не вышло. Зато уж на будущее лето дед с внуком — непременно. Сперва — за окунями. Только надо будет уже здоровье-то поберечь. Пока самому себе способен вразумительно объяснить — зачем. Хотя большинство людей вопросы себе вообще задавать не способно. Счастливчики.
Кетчуп нашей печали
Середина ноября. Ждали-ждали — дождались, наконец. После надоевшей до чёртиков слякоти да тьмы египетской вдруг мгновенно похолодало, и за какой-нибудь час высветлил измождённую сезонными трудами землю лёгкий снежок. И две ночи кряду выдались тихими да звёздными с морозцем под двадцать. А к пятнице отпустило. И вот это всё, если кто не знает, мёртвого поднять способно. Такого мёртвого, для которого слово «рыбалка» — не пустой звук. Да-да, бывали случаи, между прочим…
Для кого-то четыре часа да в ноябре — глубокая ночь. А для больного рыбалкой — шебутное, суетное утро. Ему дольше-то и не проспать нипочём. Да ему вообще в ночь перед рыбалкой не уснуть ладом — хоть три будильника заводи, а всё равно покоя не даст мысль, шилом то и дело тычущая в одно место: «Ой, не проспать бы!»
Так что Коля Шнурков предпочёл вообще не ложиться. И хотя комнатёнка у них одна на четверых, но никто в семье избыточным комфортом не избалован, а совсем наоборот. Девчонки носились вечером по двору допоздна, потом от пуза наелись жареной картошки с кетчупом — кетчуп, это ж такая штука, с которой всё вкусно — их и пушкой не разбудишь, ну а Зинке, гражданской как бы жене и непутёвой матери совместных детей, Колёк, скрепя сердце, выдал перед самым закрытием магазина деньгами. Ровно на чекушку. Уж она-то бы точно путалась всю ночь под ногами да канючила своё извечное, мешая сосредоточиться, а так дрыхнет тоже. Конечно, часов в шесть встанет, снова выпить захочет, но кормилец-поилец уже будет далеко.
