Юрий Горюхин - Блок № 667
Глава № 3
1
Лахмос втянул в рот щеку Бублика и старательно ее пожевал. К ним подошел Жмых и сказал, что Лахмос редкого ума человек. Лахмос выплюнул щеку Бублика, сказал Жмыху: “Да?”, отстранил Бублика, положил свою ладонь на талию Жмыха и увел его в левый угол камеры для более подробного развития темы.
2
Карасик облизал ложку и стал водить ее по узкой спине Тироля. Когда ложка Карасика запрыгала по не избежавшим сколиоза позвонкам Тироля, Карасик нежно запустил пятерню в спутанные волосы Тироля и шепотом спросил:
— Тироль, а тебе что больше нравится: сладкий компот или кисленький кисель?
— Не знаю, Карасик.
— Какой у тебя красивый позвоночник, Тироль.
— Угу.
— Только вот ты какой-то вялый.
— Не приставай ко мне, Карасик, — я в состоянии несчастной любви.
3
Прокл тяжело дышал, бурно потел и хрипло кричал Гальюну:
— Гальюн! Сильнее царапай мне спину!
Гальюн измождено продирал свои слабые пальчики сквозь заросли рыжих волос на спине Прокла и тихо ныл:
— Я не могу сильнее — я устал.
— Гальюн! Давай сильнее царапай!
— Я не могу.
— Давай, Гальюн, давай!
Гальюн схватил зубами пучок волос на спине Прокла и сильно дернул.
— Молодец, Гальюн! Вот так давай!
Гальюн схватил зубами другой пучок и тоже дернул, но не рассчитал силы и с корнем выдрал соленый, рыжий кустик Прокла. Прокл взревел и замотал головой:
— Гальюн! — ты чудо! Ты немного звереешь, но это даже хорошо — ты молодец! Но все же, Гальюн, чуть легче, ладно?
4
Спица сел на корточки и провел языком по еще незажившим, неравномерно вздутым синим губам:
— Ну что, Мальчик, как настроение?
— Да, наверно, такое же, как твое здоровье.
— Правила знаешь, Мальчик?
— Конечно: во время приема пищи не вставать, на вопросы служебного персонала отвечать четко и абсолютно правдиво, не…
— Молодец, Мальчик. А как на счет того правила, что в случае гибели одного из двух конкурентов на общее место, победивший получает не только место, но, если захочет, и товарища конкурента?
— Нет таких правил.
— Как же нет, Мальчик? Спроси у Мосла — он все знает.
Мосол, услышав свое имя, тут же закряхтел, заскрипел и выполз из-под нар.
— Эй, Мосол!
— Да слышу, слышу! Что тебе сказать, Спица, — вроде бы есть такой обычай, но ведь Мальчик не был товарищем Шрама в полном смысле этого слова, поэтому тебе и требовать особо нечего.
— Мосол, чего мне требовать, а чего не требовать я решу сам. Тебя спросили — ты ответил, теперь можешь лезть обратно на свою лежанку.
— Спица, меня нельзя включать и выключать — я всегда говорю все, нравится это каким-то Спицам или не нравится!
— Можно, Мосол, можно, — сказал Спица и, взявшись руками за край нар, уперся ногами в туго обтянутые кожей кости Мосла, и затолкал его опять под нары.
— Как ты ловко его переубедил.
— Готовься, Мальчик, — скоро я буду в полной норме и тебе от меня никак не отвертеться.
— Нетерпение, с которым я буду ждать полноту твоей нормы, не передать простой лексикой нашей камеры, Спица.
— Ну-ну, твой язычок нам тоже пригодится.
5
В камере стало тесно. В камеру зашел охранник Гендевит и все стражники, включая обрюзгшего, в вечных капельках пота, сопящего Дрона. Гендевит смущенно потупился и шепотом попросил Ноля, чтобы тот не очень громко приказал находящимся в камере людям построиться. Ноль с удовольствием рявкнул во всю свою возможную силу:
— Стройся!
Гендевит вздрогнул, Лымарь с Закиром тихонько захихикали, Кирпич плюнул на недавно пришитую к рукаву четырнадцатую серебряную пуговицу и в сотый раз потер ее о штанину, Ноль пожирал Гендевита выпученными глазами и как бы предлагал ему похвалить себя за точно исполненное поручение, а Мальчик спросил Мосла:
— Что нас ожидает, Мосол?
— Что-что — общественные работы.
— Общественные работы — это когда слабые таскают тяжести, а сильные сдувают пыль с плоских поверхностей?
— Мальчик, я иногда не знаю, как отвечать на твои вопросы.
— Это и не обязательно.
6
Гендевит некоторое время постоял в задумчивости, потом нахмурился и сказал Нолю:
— Ноль, ты относишься ко мне без должного почтения, а ведь я могу сообщить о твоем поведении надзирателю, и тебя разжалуют в раздатчики.
Ноль вдруг так растерялся, что заикал и забыл все жалобные слова, всегда готовые на критические случаи жизни. Кирпич, Лымарь и Закир заметно отодвинулись от Ноля, и растерянность Ноля стала переходить в легкую панику, но неожиданно Дрон резко посерьезнел, встрепенулся, подошел к отхожему месту и зажурчал в естественной потребности.
— Дрон! Ты что совсем сдурел?!
Дрон ошарашено огляделся и развел руки:
— Извините, я думал, что мы у себя — я нечаянно, я только чуть-чуть.
Гендевит махнул рукой, закачал головой, устало сел на лавку и приказал стражникам распределить коллектив камеры номер восемь по различным работам.
7
Мальчик тер вонючей склизкой мочалкой жирные стенки лежащего на боку огромного котла, а Мосол невпопад направлял тоненькую струйку ржавой воды из черного шланга то Мальчику на ноги, то на пол, то себе на штаны.
— Мосол, ты бы отдохнул, а то до следующей смены одежды не просохнешь.
Мосол вздохнул, бросил шланг в котел, уронил швабру и опрокинул ведро с грязной водой.
— А ты знаешь, что в этом котле, который ты драишь, Дос с Нютей Нафика сварили.
— Зачем?
— Да Дос с Нютей любили друг дружку, а Нафик жил с Нютей и не подпускал Доса к нему, вот они, когда на кухне работали, Нафику сковородкой голову раскроили, а потом его в гороховый суп бросили. Этим супом после три камеры накормили, пока черпак раздатчиков не застрял в ребрах Нафика, хе-хе.
— Мосол, ты эту историю выдумал, чтобы мне было приятнее соскабливать жир со стенок?
— Ничего я не выдумывал, да и Нафика сварили крестов пятьдесят назад, — у тебя тогда еще зубы по второму разу не выросли.
— Ну, это меняет дело. Единственно, как ты догадался, что это именно тот котел?
— Да так как-то…
Мосол хотел собраться с мыслями, чтобы подкрепить свой рассказ аргументами, но проходящий мимо с помойным ведром Рыжий вдруг отвесил Мослу крепкую оплеуху и сказал:
— Мосол, в камеру вернемся, я на твое место перейду, понял?!
Мосол не понял, а Рыжий переложил из руки в руку ведро и ушел в постоянно булькающую сероводородом канализационную комнату. Мосол понял и возмущенно хлопнул себя по коленям:
— Мальчик, это что же делается?!
— Разве для тебя неожиданны перемещения вверх мужающих подростков и вниз дряхлеющих стариков?
— Мальчик, ты скажи Рыжему, чтобы он отстал от меня, ладно?
— Почему я должен это делать?
— Потому что я с тобой о жизни разговариваю, советы даю, учу мудрости, а Рыжий, кроме как дразнить Дрыля, ничего не умеет и у него из ушей всегда канализационной комнатой воняет.
— Зато он молодой, веселый, подвижный, а уши мы ему заткнем чем— Нибудь.
Рыжий громыхнул пустым ведром о косяк и спросил, почему Мальчик не заставит сидящего Мосла вместо себя котел скоблить. Мальчик ничего не ответил, а Рыжий попытался примерить помойное ведро на голову Мосла и, когда тот стал отмахиваться, отвесил ему еще одну оплеуху.
— Все, Мосол, приходишь в камеру и сразу переползаешь на мое место, понял?!
— Нет, Рыжий, Мосол останется на своем месте.
— Чего?!
— Хорошо выглядишь.
— Сам ты!.. То есть это… Не ты ли мне запретишь?!
— Я, Рыжий, я.
— Мальчик, а кто ты такой?! Я ведь могу и на твое место перебраться!
— Попробуй.
Рыжий вразвалочку подошел к Мальчику, плюнул ему в ноги, выдвинул вперед челюсть, презрительно усмехнулся и немного отвел правую руку, чтобы ударить неожиданно, но сильно. Мальчик отвернулся, потом, не отнимая рук от стенок котла, резко стукнул головой Рыжему в переносицу. Рыжий упал в котел, зажал руками расквашенный нос и захныкал:
— Я же твой друг, Мальчик, а ты мне нос разбил. Зачем тебе Мосол — он же старый и скучный. Теперь у меня от котла одежда будет вся грязная, и кровь вон как течет, еще раздатчик Люциус пристает, а во время большого приема пищи Дрыль мой компот выпил и вообще жизнь какая-то…
Мальчик вытянул за руку Рыжего из котла, протянул ему ведерко и хлопнул по спине:
— Ничего, Рыжий, думаю, Дрыль не долго будет ждать, когда ты с ним сквитаешься. Люциусу скажи, что ты нравишься Кирпичу. А чтобы кровь не бежала, запрокинь нос. Штаны твои всегда жирные. Ну а в остальном ты сам виноват.
