Елена Долгопят - Страна забвения
7 мая 2001
Она вышла из кинотеатра. Стоял тихий, темный, осенний вечер. Будто поджидал ее.
Она шла. Вечер сопровождал. Желтый лист бросил под ноги. Она обошла.
В кармане лежал билет, по которому она посмотрела большой двухчасовой фильм.
Домой спешить не хотелось. Выпал теплый вечер, листья сухо шуршали, глаза по-кошачьи видели в темноте. И себя она ощущала не человеком, а каким-то другим существом, бессмертным.
Во дворе стояли темные, с погашенными огнями машины. Листья лежали на их крышах. Бесшумно, неподвижно в безветрии.
Она набрала код и вошла в подъезд. Подумала, что теперь вечер остался без нее один-одинешенек. Она вынула из почтового ящика газету, квитанцию. Остановилась прочитать, сколько должна за свет, и тут он погас. Ей показалось, что она теряет равновесие в темноте.
Она схватилась за перила. Так и падала, держась за перила.
За окошком тренькал дождь. Холодный, долгий. Стекло запотело. Ничего за ним не было видно, даже дождя. Окошко под самым небом. И в какой стране это небо?
Она лежала на чужой тахте, укрытая незнакомым клетчатым пледом. На стуле возле нее сидел мужчина с давно небритой физиономией. Он разгадывал кроссворд, вписывал карандашом слова.
– Где я? – спросила она и едва расслышала собственный голос.
Мужчина поднял голову. Глаза у него были черные, без зрачков.
– Очнулась? Молодец. Есть хочешь?
– Кто вы?
– Валька, – повысил он голос. – Валентина! Она есть просит!
– Я не прошу.
Но он ее совсем не слушал.
Она попробовала встать. Голова закружилась. Он протянул крепкую руку, поддержал.
– В туалет хочешь?
Дверь не запиралась. И все было слышно, каждое ее движение отдавалось во всех углах маленькой, чужой, пустой квартирки.
Валентина покормила их на кухне. На вопросы молчала.
Пища была простая: картошка отварная, яичница, серый хлеб, чай с сахаром. Ей она дала еще большое яблоко. Как ребенку. Она держала его в руках. Валентина мыла посуду. Черноглазый догадывал свой кроссворд.
– Ничего не понимаю, – сказала она. – Вы меня украли что ли? Прямо как в кино, я как раз в кино ходила… Но зачем? Денег у меня нет.
Богатых родственников тоже нет. Чего с меня взять? Может, вы меня с кем-то спутали? Я человек одинокий, бездетный, выдаю людям зарплату в одном музейчике. Или вас эти деньги интересуют, зарплатные? Но это же не деньги для вас! В любом случае, такой огород городить из-за них… из-за меня… из-за чего?
В дверь позвонили три раза и черноглазый пошел отворять.
– Камеру принесли, – сказала Валентина.
– Чего?
– На которую тебя снимать будут. Кассетку потом твоему соседу покажут. Знаешь, кто у тебя сосед?
– Кто?
– Бизнесмен.
– Это в какой квартире?
– В пятьдесят пятой.
– Ну и что?
– Он за тебя заплатит.
– С чего вы взяли?
– Нравишься ты ему.
– Чего?
– А ты и не знала? Вот дура. А мы вот знаем. Проболтался он одному человеку по пьяной лавочке.
– Он женат.
– Жену не любит, хотя боится.
– И ребенок у них.
– Ребенка мы красть побоялись. Хлопот не оберешься.
– Это, конечно, ошибка, я бы почувствовала, что нравлюсь ему. Мне кажется, я никому не могу… нравиться. Настолько.
– Ешь яблоко.
На ночь ей дали снотворное, и она уснула, не успев обдумать свои мысли. Проснулась у себя дома. Клен стоял за окном, уже безлистный, присыпанный снегом. Она лежала на диване под старым теплым пледом.
Тапочки аккуратно стояли на полу. Работал телевизор. Программа "Утро".
Бывают же сны, – подумала она.
Встала. Пошла в прихожую. Плащ висел на крючке. Она вынула из кармана билет в кино. Прочитала на билете число. Вернулась в комнату.
– Сегодня пятница, – сказал диктор. Сказал число.
Выходило, что в кино она была пять дней назад. Слишком длинный сон.
Она умылась, надела выходное платье, туфли на каблуке. Вышла на площадку. Постояла у соседской двери, подумала. Ничего не придумала, отошла.
Дверь вдруг сама открылась.
– Юрий Палыч? – переспросила незнакомая тощая девица. – Не знаю, куда он переехал, он не говорил. Нет, я ему не родственница, даже не знакомая, просто купила его квартиру. Потому что он продавал. Очень торопился. Деньги были нужны. Видать, в переплет попал. Так что мне повезло. А вам он сильно нужен?
30 мая
Старушка в электричке рассказывала ребятам о крысах и кошках.
История первая:
Когда-то в деревне, в очень бедной семье, заметили вдруг, что ночью крыса приходит к ребенку и спит с ним в люльке. Люльку с того места убрали, крыса больше не появлялась.
История вторая.
В очень бедном доме, в деревне, одинокий мужик, горький пьяница подружился с крысой. Разговаривал с ней, как с другом. Она внимательно слушала. Он жаловался на бедность, что совсем нет денег.
И крыса время от времени притаскивала ему денежку. Наверное, крала в лавочке.
Однажды к мужику в гости забрел приятель. Мужик вышел в чулан за огурцами. И тут, по своему обыкновению, появилась крыса. Приятель стащил башмак, швырнул в крысу и убил.
История третья:
Крысы снялись как-то с одного места и пошли в другое. Их было так много, будто вода текла. Мужик попал в их поток, хотел броситься в сторону, бежать. Крысы его съели начисто. Другой мужик стоял спокойно, не шевелясь, и они его обошли.
История четвертая:
В доме случился пожар. Кошка разбудила мужика царапаньем, мяуканьем, и тот спасся, выбрался. Кошка не успела, сгорела.
Замечание:
Это хорошо, когда кошка перебегает дорогу, значит, все в порядке, она не боится.
Однажды вели только что купленную корову и кошка остановилась, не стала перебегать, переждала. Корова оказалась бодливой.
29 июня.
Муром
Тот самый бабушкин сосед, от которого ушла жена. Зимой, ночью стучит, ломится к бабушке.
– Чего тебе?
– Вызывай скорую, я таблеток наглотался!
– Куда я пойду скорую вызывать? Темно, я боюсь.
Фонари, конечно, не горят во всей округе.
– Чего же мне, подыхать теперь?
10 июля
Они вошли в Тарасовке, мужчина и женщина, с корзиной осенних грибов.
Им было не больше сорока. Сели рядом со мной. Поезд тронулся. Я смотрела в окно, они говорили. Примерно следующее:
Сейчас уже поздно, завтра обещают снег, можно сказать, сезон закрыт до весны. Весной они вернутся и первым делом поправят крыльцо, наймут печника и поставят печь, чтобы можно было и после снега приезжать. Затем они посадят три яблони, у забора, с южной стороны.
Через пять лет снимут настоящий урожай. Яблоки привезут в Москву, и они будут лежать на столе и на подоконнике. В квартире устоится яблочный дух. Они спекут яблочный пирог. Их сын будет счастлив, он обожает яблочные пироги, он вообще сладкоежка. Но через пять лет ему уже будет пятнадцать, большой мальчик, и вкусы могут перемениться, и яблочный пирог уже не соблазнит… Через пять лет он будет свободно говорить по-английски. Поедет в Англию по специальной программе.
Будет жить в семье. Познакомится с какой-нибудь девочкой. Станут переписываться и приезжать друг к другу на каникулы. Поженятся. Он станет настоящим англичанином, преуспевающим адвокатом. Отцом троих детей. Летом дети приедут в Россию. Их английские внуки. Увидят дом с печкой, три взрослые яблони у забора, собаку по кличке Вася.
Вечером сядут пить чай. Мошкара будет биться в окно, привлеченная светом. Бабушка отрежет каждому по куску только что испеченного яблочного пирога. Дед выпьет за их здоровье.
– Чего выпьешь?
– Водочки.
– Обойдешься.
– Да ты что, мать, грамм пятьдесят, не больше.
Голоса их вдруг будто пылью покрылись, помутнели.
Я повернулась и увидела, что мужчина и женщина превратились в старика и старуху.
Может быть, я не заметила, как те сошли, а их место заняли другие? И тоже с корзиной грибов…
