Фабрис Колен - Синдром Годзиллы
Поздно ночью
В понедельник вечером я наконец-то вижу его снова.
Он сидит на своем обычном месте. Я не буду спрашивать, почему его не было и все такое: у каждого на это есть свои причины.
Он держит на коленях раскрытый ноутбук.
«Привет», — просто говорю я.
Вместо ответа он переводит пальцем курсор с помощью сенсорной мыши — у него на дисплее в окошке открыт какой-то план, что-то вроде карты — и тут же выходит из программы.
«У тебя есть время?» — подает голос Годзилла.
«Мм…»
«Нужно время», — настаивает он.
«До семи я совершенно свободен».
«Странно».
Он захлопывает ноутбук. Я не очень хорошо понимаю, что ему от меня нужно.
«Извини, конечно, — начинаю я, — но я искал тебя все выходные, тебя нигде не было. Что я мог поделать?»
«Ладно, не хнычь, ночью тебя устроит?»
«Чего?»
«Поздно ночью ты можешь прийти?»
Я задумался. Отец обычно ложится около одиннадцати. Моя комната расположена ближе к выходу, чем его кабинет, то есть мне не придется пробираться мимо на цыпочках. А ключи висят на крючке в прихожей, значит…
«Ночью… Хорошо. В двенадцать?»
«В полночь».
Цитата с одного сайта
«Годзилла — это прирожденный монстр. Это кровавая заноза в лапе двадцатого века. Он напоминает нам о том, что динозавры, пусть те и вымерли, все-таки населяли в свое время нашу планету, а потому в любое удобное им время могут появиться на ней снова. Годзилла напоминает нам о том, что атомная бомба однажды взорвалась, и о том, как это было и что она наделала. Он только не объясняет, почему это произошло. Годзилла напоминает нам о том, что порой мы судим о чем-то, сами не зная, что творим, что мы живем, совершенно не рассуждая о том, что мы знаем. Годзилла напоминает нам о том, что наши собственные дети умирают от голода и что в один прекрасный день именно на нас они бросятся, чтобы растерзать нас.
Годзилла это не Кинг-Конг. Тут не в кого влюбляться. Тут никто не будет платить за вход на спектакль.
Это чудовище, по мере появления все новых и новых фильмов о нем, то возвращается, то размножается, то одевается в металлическую броню робота. У него рождается сын-мститель, его враги становятся его друзьями, его враги остаются его врагами, его рождению дается научное объяснение, и не одно, а даже несколько научных объяснений, или вообще никакого научного объяснения не дается.
Годзиллу называют кочергой, считают устаревшим, отжившим свое, нелепым существом. Говорят, что макеты чудовищ в фильмах сделаны халтурно, что механизмы торчат из-под оболочки, что все шито белыми нитками и швы эти видны.
И все это — сущая правда. Но, парадоксальным образом, это ничего не меняет. Ужас остается ужасом. Гнусная тварь топчет человеческие жилища из папье-маше, а люди орут, бегут и орут от ужаса. Люди обожают орать. Люди обожают, когда им напоминают, что есть кто-то, кто сильнее их всех.
Годзилла как Иисус Христос. Он умирает за наши грехи. Логика его разрушительного поведения становится понятна только в конце, после его уничтожения. Мы просто платим за свои ошибки. Мы вынуждены побеждать чудовищ, которых сами же и порождаем».
Уйти, убежать
В одиннадцать часов ровно я стою возле окна. У меня за спиной призывно гудит игровая приставка. У меня там установлена новая игра. Стрелялово-мочилово. Боевичок. В заставке американский солдат в полной боевой амуниции размахивает мечом, в два раза большим его самого, и ждет начала кровавой бойни, демонстрируя наиболее эффектные приемы ближнего боя в наиболее эффектных позах да еще в прыжках.
Город мрачен и пуст. Машин — ни одной. Детский сквер накрыл слоистый туман. Хромированная горка поблескивает сквозь него серебром. Я вспоминаю свой сон. О детской площадке, о доме, о конце света. За окном вздрагивают кусты.
Я возвращаюсь к себе на кровать. В комнате царит беспорядок. На полу валяются учебник по математике и книжка Рю Мураками[6], блок связок-переходников, частью самодельных, и рассыпанная стопка листов писчей бумаги. Наконец-то я откопал приличный сайт о Годзилле. Он снабжен настоящей хронологией, полным списком всех попадающихся в кинолентах монстров и банком фотографий. На сайте приведены подлинные киноафиши, дается сравнение японских и американских версий фильмов, есть подробный разбор содержания всех серий, нашлась даже сатирическая заметка о последнем голливудском римейке и биографии всех режиссеров. Кажется, я всерьез подсел на это.
Пытаюсь привести в порядок свои конспекты. Перелистываю дневник на следующую неделю и вскакиваю как ошпаренный. Я отстаю по всем предметам.
«Влияние Годзиллы на американскую культуру». Фильм Роланда Эммериха, конечно, не имел такого сногсшибательного успеха, какого можно было ожидать от картины с приличным бюджетом, но все-таки он собрал в Штатах ни много ни мало сто пятьдесят миллионов долларов; а если бы кинокомпания доверила съемку какому-нибудь более знаменитому режиссеру, то фильм окупил бы себя гораздо быстрее[7].
Интересно, что может объединять две настолько разные страны: Америку и Японию? То, что одна страна сбросила на другую атомные бомбы? Может быть, «Годзилла» как раз об этом? И если американцы с таким маниакальным упорством переделывают, перелицовывают и переснимают японские фильмы до полной потери первоначального смысла, так, может быть, это потому, что они до сих пор боятся? Это все, о чем я думаю, глядя из окна, как во дворе дрожат листья каштанов.
А между тем завтрашняя контрольная по математике надвигается как катастрофа неслыханного масштаба… Слишком поздно, чтобы что-нибудь изменить. За одну ночь все равно ничего не поправишь. Я принял решение и выхожу из комнаты.
В прихожей я надеваю свой теплый анорак на меху, тот, что я ношу обычно в холодные ночи и пасмурную погоду. Один карман куртки до отказа набит конфетами с нугой и кунжутом, их продают на вынос в китайском ресторане. А в другом я нащупываю пару солнечных очков с треснувшими стеклами. Я чувствую себя мальчишкой и взрослым одновременно, невозмутимым и в ярости. Короче, я готов к неизвестности и смело шагаю навстречу своему будущему.
Годжира
Мы снова сидим на нашей скамейке.
Точнее, я сижу, а Годзилла сидит на спинке скамьи, поставив ноги на лавку. У него в ногах стоит открытый ноутбук, он немного повернут, так, чтобы я мог все видеть, не выворачивая шею. Мы смотрим фильм, японскую версию с субтитрами под названием «Годжира». Фильм вышел в Японии в 1954 году, а в пятьдесят шестом был пущен в прокат в Штатах под названием «Годзилла — король монстров». Фильм длится 98 минут. Он черно-белый и очень простой. Годзилла сметает все на своем пути. Спасать нечего, сражаться тоже не с чем. Общее впечатление: конкретная паника и сильное недоумение.
На нас накрапывает дождь. Гул океана съедает половину реплик, которые не слышны. По дисплею ноутбука струится вода.
Я сижу как загипнотизированный.
Годзилла бормочет что-то шепотом, почти про себя.
Он рассказывает о том, какая паника была после ядерных взрывов. Еще он говорит о родах. До рождения младенцы живут в воде; поэтому человек никогда не должен покидать эту естественную среду обитания. Но, когда младенец рождается, его отрывают от кормящей груди матери-океана и зачем-то отдают обычной матери, которая сама-то хорошенько не знает, что с ним делать. И с тех пор нам всю жизнь не хватает шума волн. «Шум океана, понимаешь, — повторяет Годзилла. — Поэтому я здесь».
Сейчас полночь и пятьдесят минут. Мы с ним одни в целом городе. Небо обложено тучами, луна прокрадывается, как воровка, изредка и украдкой бросая неуверенные отсветы на океан.
Фильм продолжается.
Годзилла наклоняется к самому экрану компьютера.
Он говорит, что переходный возраст и все изменения, которые в это время происходят, это мутации, долгоиграющие последствия ядерного взрыва: цепная реакция, которая наступает из-за превышения критической массы. Ведь для того, чтобы получился взрыв, исходная материя расщепляется надвое: на папу и маму. Угадайте с трех раз, что играет роль детонатора.
16 июля 1945 года, военная авиабаза в Аламогордо. Первая атомная бомба готова к взлету. Звучит признание Кеннета Бейбриджа, командующего ядерными испытаниями, который шепчет на ухо Роберту Оппенгеймеру: «Теперь мы все — сукины дети».
Взрыв.
Хлопает дверца люка. Потом кадр пропадает и пленка обрывается.
Сразу вслед за этим огромная ящерица-мутант выходит из океанских вод, чтобы напомнить людям о преступлении, которое они совершили. Фильм начинается двумя яркими вспышками света: Хиросима и Нагасаки. «Власть, которой обладают мужчина и женщина на земле, одновременно и самая прекрасная и самая потенциально опасная сила на планете. Самая созидательная и самая разрушительная».
