Александр Ермак - Офелия и Брут
Тем же вечером спецкараван юноши отбыл в центральную библиотеку.
Там сразу же по приезду заказал он себе «Энциклопедию семейной жизни». И, не слезая с верноподданного верблюда, принялся вслух читать «Несколько сотен советов начинающим».
И уже через двадцать минут вся охрана впала в глубочайший эротический сон.
Убедившись в таком положении дел, юноша без помех покинул библиотеку и город. Он скакал на верном и заправленном под завязку верблюде без остановок четыре ярчайших дня и четыре кромешные ночи. И успел, благополучно прибыл в желанную местность на самом рассвете.
Но какое жестокое разочарование ждало его у городских ворот. Под ними собралась толпа мужланов, желающих войти первыми.
«Что делать?» – горячечно мыслил юноша.
В это время из толпы вышагнул огромный детина-воин и сказал:
– Кто победит в схватке по олимпийской системе, тот и войдет в город первым. Заметано?
– Заметано! – зычно и довольно откликнулась толпа мужланов.
Это означало, что будет битва не на жизнь, а в усмерть. Из каждой пары состязавшихся живым должен остаться только один. И этот уцелевший примет участие в следующей схватке. Выживший в ней участвует в следующей. И так до тех пор, пока из всех желающих остаться в живых у ворот не останется кто-то один одинешенек.
Юноша напряженно размышлял. А детина-воин тем временем расправлялся по очереди с желающими прикоснуться к роскошному телу знатной невесты.
И вот уже желающих не осталось. И детина-воин потряс своей боевой кувалдой:
– Нет больше женихов. Значит, ближайшей же ночью дочь южного шейха станет моей от кончика волоска до самой розовой пяточки…
– Не станет, – раздался тут иссупленый крик сына раджи.
Юноша не мог допустить этой позорной свадьбы. Но будучи просвященным гуманистом он также не хотел убивать мастеровитого детину-воина. И поэтому придумал следующий выход:
– Я принимаю твой вызов. Но драться мы будем не на мечах, а на кулаках…
– Как хочешь храбрый юноша, – пожал саженными плечами детина-воин и помахал у всех зевак перед носом своими кулаками размером с рыло навуходоносра.
И грянул бой на песчаном ринге.
Для вида юноша два раза выпадал в нокдаун. Когда же детина-воин окончательно распоясался и нагло задумал послать его в нокаут, юноша, в совершенстве владеющий стилем «кобра», нанес свой кинжальный, усыпляющий удар.
Детина-воин рухнул на землю как десантник без парашюта. И, по рассказам очевидцев, проспал под стенами города четырнадцать месяцев и два года беспробудно и беспросветно.
Юноша же, набросив на лицо черную маску, первым ворвался в город. Первым облобызал ступени дворца, по которым ступала кроссовка любимой.
Его тут же привели к шейху, мучающемуся бессонницей, похмельем и мыслями о незатейливом будущем своего бастовавшего шейхства.
– Наконец-то, – буркнул он, увидав претендента в маске. Икнул и хлопнул в ладоши: – Подать чудесный утренний напиток и привести мою чудесную разбуженную дочь.
Ее принесли, так как ноги девушки, скованные предчувствием ужасной участи, отказывались двигаться и волочились, портя уникальные восточные ковры.
Шейх, пригубив из графинчика, вытер рукавом губы и молвил:
– Забирай мою дочь и пол бюджета в придачу. Живите счастливо и после смерти владейте моим шейхством. Сим повелеваю!
– Этому беззаконию не бывать, – вскричала дочь и, выхватив у охранника обоюдоострый ятаган, занесла его над своей левой и необъятной грудью.
– Остановись, любимая, – вскричал юноша и сорвал с себя невзрачную черную маску.
– О, любимый мой, ты здесь, – свалилась девушка без чувств и одежд в его влюбленные руки.
– Он обманул меня, – взвопил шейх, – Схватить и изувечить до неузнаваемости немедленно…
Но охрана не успела сомкнуть кольцо. Юноша с девушкой на руках вскочил на своего скакового верблюда и понесся прочь от дворца, прочь из негостеприимного, хотя и определенно южного города.
Шесть дней продолжалась погоня. И, казалось, молодые люди должны ускользнуть от шейховской охранки. Но в ложбине на границе пустыни и гор их ждала засада северного раджи.
Волей-неволей беглецы попали в окружение.
– Сдавайтесь, – кричали подлые наемники с севера и юга, – ваши отцы ждут вас и души не чают…
Юноша, собрав свою волю в кулак, вышел грудью вперед. Он надеялся, что его боевое искусство и любовь помогут справиться с двумя тысячами пятьсот семидесяти тремя бойцами отряда особого назначения. Но девушка, пересчитав наличный состав неприятеля, оценив вооружение, поняла – сопротивление бесполезно.
– Должен быть выход, – тем не менее твердила она. И неожиданные слезы хлынули из ее глаз.
– Ты плачешь? – поцеловал ее юноша и изумился, – Сладкими слезами?
– Да. Есть только один способ избежать разлуки и обрести вечное счастье. Мы утонем в нашей любви, – пролепетала она и зарыдала с утроенной силой.
На глазах изумленной охраны ложбина, в которой залегли влюбленные, стала заполняться водой.
– Свершилось чудо, – прорекли начальники боевых отрядов, побродив по берегу озера и нигде не обнаружив беглецов. Даже на дне этого прозрачнейшего резервуара никого и ничего не было видно. – Как в воду канули. Растворились в своей любви…
Мужчина вздохнул. Затем улыбнулся и повернул к ней свою голову:
– Вот так и появилось это «Озеро Сладких Слез». Оно не замерзает самой лютой зимой и не пересыхает самым знойным летом. Как сама любовь…
Хотите искупаться?…
НАПАРНИКИ
Это был их первый совместный выезд. И сразу же серьезный – помощь в задержании особо опасного преступника.
Только заняли позицию, как по рации прошла дополнительная информация:
– Преступник вооружен. При сопротивлении – стрелять на поражение…
Они переглянулись.
– Может он и не на нас выйдет?
– Может и не на нас…
Оба проверили пистолеты, запасные обоймы. Прикинули взглядом расстояние до арки, откуда он может появиться.
– Возьмешь его на мушку. Я выйду из машины и крикну: «Стой! Руки вверх!» Если что – стреляй ты. Я буду подходить со стороны, так что не помешаю…
– Хорошо…
Прошел час. И еще один. Опускались сумерки.
Они ждали напрасно. Из арки так никто и не вышел. Когда совсем стемнело по рации им передали:
– Преступник обезврежен. Всем отбой. Возвращаемся…
Они улыбнулись друг другу:
– Отвоевались на сегодня…
– Точно…
Выбравшись из разбитых переулков старого пригорода, мягко покатили по шоссе в сторону центра.
– А если бы он выхватил пистолет, ты бы выстрелил?
– Конечно…
– И я бы выстрелил…
– А ты уже… убивал?
– Нет. Только по мишеням стрелял. Но если надо…
– Если надо, то, конечно…
Они помолчали на светофоре.
Потом покурили.
Ехать еще было долго.
– Когда мне было восемь, я, кажется, убил свою бабушку…
– Кажется?
– Да. Этого точно никто не знает. Даже я сам…
Бабушка была старенькой и немного повернутой на огне, электричестве, в общем на всем, что светит или греет. Отвернешься, и она тут же выключит плиту там или лампу. Если почует любой дым, так закричит: «Пожар, пожар». И тогда нужно ее ловить, чтобы она не выскочила на лестницу в ночной рубашке.
Родители здорово с ней мучались. А меня тогда все ее истории страшно забавляли. И однажды я решил бабушке подыграть. Разжег в пепельнице небольшой костер и сунул ей под кровать. Крикнул в ухо: «Горим, бабуля».
Думал, сейчас она подскочит, побежит. Родители за ней, я за ними. Будет весело…
Она не подскочила. И даже не встала.
А потом родители вызвали врача. Тот сказал:
– Сердечко остановилось. Не молодая уже. Что вы хотите…
Что такое инфаркт, я узнал только спустя несколько лет. И до сих пор пытаюсь понять… Пытаюсь вспомнить ее лицо до того как я зажег спичку… Пытаюсь вспомнить дышала она еще или нет, когда я крикнул ей… Но ничего не получается…
Конечно, родители могли бы что-нибудь прояснить, но боюсь у них спрашивать. Если был я виноват, то какой с меня спрос – с маленького. Они себя винить будут. А так – они думают, что все было своим чередом.
А я в этом не уверен…
Они снова помолчали.
Опять покурили.
Ехать еще было долго.
– Ей было девятнадцать… Брюнетка. Все при себе. Идет как плывет. Заводила мужиков на раз.
Я ревновал ее. А она, конечно, злилась и иногда нарочно делала вид, что ее еще кто-то интересует кроме меня.
Так мы и встречались с ней два года. День миром, два в скандалах. Но дело все же шло к свадьбе. Мы даже назначили день. Она заказала платье. Разослали приглашения. Все должно было быть как у людей…
В тот вечер мы зашли с ней в бар. Посидели. Выпили по рюмочке. Меня потянуло к бильярду.
Она обычно не очень была довольна, когда я отходил шары покатать. Но в этот раз ничего не сказала.
Мне фартило, пока я не оглянулся на нее. Смотрю: тип к ней какой-то клеится. Говорит что-то. Потом за руку взял. Что-то пальцем ей на ладони выводит.
