Ирен Роздобудько - Амулет Паскаля
— Новенькая?
Мой хозяин ответил: «Да» и повел меня за дальний столик у камина.
— Что она будет пить? — крикнула ему вслед барменша. Вкусы самого мсье она, видимо, знала.
— Шардоне-совиньон-пинаколада-абсент-малибу-мартини-кампари-кровавая мери-дом-периньон-брют-гавайский ром-чинзано-мартель?… — Мсье Паскаль еще минуты три перечислял то, из чего мне следовало выбрать напиток, достойный моего нового платья и прически.
— Пожалуйста… — степенно сказала я. — Если это, конечно, возможно… Я бы выпила того вина, название которого, извините, сейчас не припомню… Того самого, что делают из винограда, собранного… в Альпийских горах, когда термометр опускается ниже семи целых и девяти десятых градуса по Цельсию…
Я сказала это и скромно опустила глазки долу.
— Айс блу! — одновременно воскликнули оба. — Достойный выбор!
Пока барменша возилась с нашими напитками (мсье предпочел обычное темное пиво!), я огляделась. В кафе было пусто, ничего интересного. Правда, уютно и очень хорошо пахло древесиной…
— Еще слишком рано… — сказал мсье Паскаль, заметив, что я немного заскучала.
Передо мной уже стояла рюмочка — стеклянная, утопленная в маленький деревянный бочонок. Вино было прохладное и терпкое — настоящий подмороженный виноград.
Пока я рассматривала странный бочонок, крутила его в руках — а длилось это минуты две, — бистро заполнилось людьми. Такое впечатление, будто в пустой невод попала стая рыб! Или… Или мимо проходила какая-то демонстрация и все гурьбой завалили сюда. Мгновение — и все вокруг загудело, задымило, пришло в движение, откуда-то донеслась музыка. Нормально! Можно жить. Публика была довольно разношерстная, но такая себе… обычная для маленького городка. Парочки в джинсах и толстых свитерах, жавшиеся друг к другу за отдельными столиками, компании мужчин, которые сразу же выложили на стол карты или шахматы. В углу — какой-то волосатый типчик с ноутбуком, несколько старичков с раскрытыми вечерними газетами в руках… Барменша сновала между ними, выставляя на столы графины и бутылки, и недовольно сопела в адрес одного-единственного официанта, который весело переговаривался с девушкой у стойки.
Вот с этой публикой мне предстоит жить и знакомиться ближе, подумала я, ведь было понятно, что все они местные. Я вопросительно посмотрела на мсье Паскаля.
— Я и сам не всех знаю, — сказал он. — Иногда здесь оказываются совершенно новые люди. Сижу здесь и пытаюсь представить себе, кто они такие. Иногда попадаю в «яблочко». Но многие тут — мои приятели.
— Те, кто любит экзотические блюда из вепря? — не удержалась я, чтобы не съехидничать.
— Ну, должен же я чем-то их удивлять время от времени. А вообще, они неприхотливы… Им нужно совсем немного. Разве что — полмира в кармане (тут мсье Паскаль улыбнулся). Вон тот (он указал на темноволосого парня в клетчатой рубашке) — вы будете называть его Фед — ходит сюда ради нашей барменши. Посмотрите, как он на нее смотрит!
И правда, чернявый типчик поедал дородную мадам глазами. Ее грудь и ягодицы были настолько самодостаточными, что, казалось, существовали отдельно от всего прочего, что составляло ее тело, и танцевали при каждом движении зажигательное фламенко.
— …а женится на крошечной женщине… И прославит ее, — задумчиво продолжал мсье Паскаль. — А этот (он кивнул в сторону парня за ноутбуком) Джон, по-вашему — Иван. Как видите, пытается стать писателем. И что вы думаете? Станет-таки…
— Откуда вы знаете?
— Знаю. Это мой друг.
— А этот? — Я указала на парня, который как раз сейчас расшнуровывал свои старые промокшие кроссовки и подвигал их ближе к огню.
— А… Этот парень — голова! Переводчик Шекспира. У него всегда проблемы с одеждой… И… с миром.
Я видела, что мсье подсмеивается надо мной. Особенно это стало заметным, когда из него, как с последней страницы какой-нибудь «желтой» газетенки, полезли дальнейшие сведения о присутствующих. Женщину с короткими темными волосами, сидевшую в компании мужчин, он назвал «первой женой Эжена Гренделя», седого бородача — «самоубийцей», волоокого красавца с платком на шее — «гениальным художником, который погибнет на улице и будет похоронен на кладбище для бродяг»… Горемычные жители! Они, видимо, и не предполагали, какую судьбу им уготовил мой чудаковатый хозяин. Наверное, хорошо сидеть вот так, в крошечной забегаловке, имея собственный дворец через дорогу, и навешивать на людей ярлыки, подумала я. А что ему еще делать?
Во время нашего разговора многие из посетителей кивали мсье Паскалю, поднимали руки с бокалами, посылая таким образом приветствие, и с интересом разглядывали меня. Я чувствовала себя неловко в своем черном платье…
— Наверное, нечто подобное вы скажете когда-то и обо мне? — спросила я.
— М-м-м… Возможно, возможно… — равнодушно пробормотал мсье Паскаль.
Очевидно, я была ему не интересна, несмотря на то что он выбрал мое резюме из тысячи других. Я снова заскучала.
— Сейчас начнется живая музыка, — мгновенно отреагировал мсье Паскаль. — Они приходят в половине седьмого.
Действительно, спустя несколько минут в углу на небольшом круглом подиуме стали настраивать свои инструменты молодые люди в линялых футболках.
— Они хорошо играют! — оживился мсье. — Вам понравится.
Мне нравится, когда играет музыка.
Мне нравится, когда играет музыка в деревянном бистро.
В деревянном бистро на окраине незнакомого городка.
Незнакомого городка, которому я безразлична и который безразличен мне.
Тогда я закрываю глаза и представляю, что я сижу в деревянном бистро города, который я люблю и в котором меня любят.
Города, в котором поют «Моя дiвчинко печальна, моя доля золота…» и идет дождь.
Города, который я хочу выхаркать из себя — с кусками легких и его ледяной нескончаемой зимой…
— Когда я буду умирать…
Когда я буду умирать,
О чем подумаю в последний миг,
Если, конечно, это не случится вдруг?..
Что сочту ошибкой?
А что — достижением?
Возможно, одно и второе поменяются местами?
И я пойму,
Что все проходит и ничего не имеет значения,
Кроме друзей…
Кроме друзей,
Которые будут стоять и смотреть на меня
В мой последний миг…
Я даже не заметила, что они — уже играют. Мне показалось, что это звучат мои мысли.
— Я же говорил: вам понравится, — подмигнул мне мсье Паскаль. — Они станут очень знаменитыми. Одного убьют, когда ему исполнится сорок, в городе Желтого Дьявола неподалеку от большого сквера, второй потеряет любимую жену, а позже женится на женщине без ноги… Третий…
Я кивнула, уже не слушая его бормотание, не отрывая глаз от круглого подиума. Собственно, туда смотрели все. Джинсовые парочки, целуясь, медленно двигались в полумраке. Я подумала, что там, откуда я приехала, уже нет таких простых бистро, где вот так можно потанцевать, заказав лишь кружку пива.
— Будь я моложе, я бы пригласил вас на танец, — сказал мой хозяин, будто оправдываясь. — Вы ведь давно не танцевали…
— Женщина, которая давно не танцевала,
И мужчина, который давно никого не приглашал на танец, —
Одетые во все черное…
Застегнуты на все пуговицы,
Их прически опрятны.
Они говорят о погоде.
Вчерашней погоде…
И пишут на бумаге цифры, цифры, цифры.
Один миллион девятьсот девяносто девять…
Один миллион девятьсот девяносто девять…
А музыка играет сама для себя:
«Если бы вы только знали…»
— Если бы вы только знали, как мне хочется пригласить вас на танец! — Я оторвала взгляд от сцены. Тот, кого мсье Паскаль назвал Иваном (Джоном), стоял у нашего столика. — Вы не возражаете, мсье Паскаль?
— Мы только что об этом говорили! — улыбнулся тот. — И если дама не против…
Ну вот, я уже стала «дамой», а еще трое суток назад надрывалась, готовя ужин для вас и ваших гостей, подумала я. Среди них, кстати, мог быть и этот… Интересно, знает ли он, с кем собрался танцевать? Я протянула руку, и мы вышли в круг.
— Когда тебе кричат, что ты — ничто,
Проверь, на месте ли твое сердце…
Проверь, есть ли у тебя табак в трубке,
Пахнет ли на кухне кофе,
Спит ли в твоей кровати та,
Для которой стоит его варить?
Проверь…
Проверь, на месте ли твоя книга, которую
Ты читал под утро,
Есть ли кому взглянуть в твои глаза
И ничего не говорить при этом?
Проверь…
И не отвечай…
Мы смотрели друг другу в глаза. Довольно серьезно. В кино после такого взгляда обычно начинается сближение лиц и затем — продолжительный поцелуй с «наездом». Очень романтично выглядит!
