Леонид Борисов - Под флагом Катрионы
– Я не сплю, сэр! Что тут было, пока я дрался с Бобом?
– И ты ему надавал оплеух? – обрадованно залопотал смотритель, зажигая свечи. – Так его, так, мальчик! Ты не спи, сейчас я принесу горячий кофе, а потом мы поговорим!
– Благодарю вас, сэр! – сказал Лу. – У меня тоже есть кое-что для вас. Только ни слова папе!
– А как вот здесь? – смотритель похлопал себя по груди. – Свистит?
– Кто свистит? – спросил сэр Томас.
Да, сэр Томас, именно он, собственной своей персоной. Он и не думал прятаться или входить тайком, в этом не было нужды, но вот сейчас появилась необходимость выяснить, почему Лу в постели и какой-такой секрет нужно утаить от папы. Сэр Томас, спускаясь по лестнице, слышал почти всё, что неминуемо вызывает беспокойство и родительскую тревогу. Неясно только в отношении свиста. Сэр Томас повторил свой вопрос:
– Кто свистит?
– Ветер, папа, – с предельной беспечностью ответил Лу.
– Сильный ветер, мистер Стивенсон, – подтвердил смотритель. – Хрип и бульканье. Птицы, фонарь и черт. Сейчас я принесу кофе.
Смотритель вышел; он торопливо стал спускаться в самое нижнее помещение, в кухню. Сэр Томас молча, заложив руки за спину, подошел к постели, на которой сидел Лу – худой, бледный, впалощекий, с длинными, закрывающими уши волосами, разделенными прямым пробором. Сын глядел на отца – на его бакенбарды, на высокий, красивый лоб, стараясь угадать, что последует спустя несколько секунд. «Папа завтра же соберется домой», – подумал Лу. «Медицина беспомощна, врачи лгут», – подумал сэр Томас. «Оттого, что я прерву командировку и вернусь домой, Лу легче не станет», – продолжал сэр Томас свои размышления, отлично понимая, что сын читает его думы и проникает в замыслы.
– Подождем до утра, – вслух произнес сэр Томас и приложил ко лбу сына свою ладонь.
– Мне просто захотелось спать, – сказал Лу. – Мильон впечатлений, папа!
– У тебя жар, мой дорогой!
– Как всегда, папа. Ничего особенного. Я уже освоился с маяком, на «Бель-Рок» я поднимусь, как на любое дерево в нашем саду.
– Покашляй, Лу, – сказал отец.
Лу кашлянул, и тотчас в горле у него забулькало и засвистело.
– Ага! – сказал отец.
– Ничего нового, папа! Новое в том, что нет тайн. И птицы и фонарь – это… Я еще не видел кораблекрушения, – может быть, тогда…
– Покашляй, Лу! Еще, еще!
Лу рассмеялся.
– Странно, папа, – сказал он и прижался щекой к руке отца. – Мы на маяке, кругом нас океан, птицы летят на юг, а ты такой же, как дома, и со мною то же, что и дома. Где-нибудь должно же быть иначе, папа!
– Жизнь хороша везде, Лу, – поторопился произнести сэр Томас. – Важно быть здоровым, мой родной!
Он вдруг охватил руками влажную от пота голову сына, припал к ней губами и, сдерживая слезы, коротко простонал.
– Папа! Дорогой! Мой папа, – хрипло пробасил Лу. – Я здоров! Здоров, как силач из цирка! Просто – мильон впечатлений, папа!
Он встал на колени, обнял отца. Вошел смотритель, поставил на стол медный котелок с дымящимся кофе, искоса оглядел своих гостей и удалился.
«Ночь на 21 сентября 1863 года. Ветер NW – слабый. Никаких происшествий, – писал он в вахтенном журнале. – На маяке инженер Томас Стивенсон со своим сыном. Продовольствия, свечей, табаку и аптекарских пособий по списку № 733 израсходовано в норме, имеется экономия. Акт о состоянии фонаря, составленный инженером Томасом Стивенсоном, при сем подклеивается…»
Сэр Томас натер спину и грудь сына уксусом, сменил ему белье. Лу выпил стакан горячего кофе, поцеловал отца в щеку.
– Доброй ночи, родной мой, – растроганно проговорил сэр Томас. – Дай мне честное слово, маленький, что ты не чувствуешь себя больным.
– Уже не чувствую себя больным, папа, честное слово, – глядя отцу в глаза, произнес Лу. – Дома я, наверное, расхворался бы как следует. Хотя бы ради сказок, которых у Камми целый мильон!
– Мы мужчины, Лу, – сказал сэр Томас, накрывая сына грубым матросским одеялом. – Мы должны не лгать друг другу. Ложь – это отсутствие уважения, понимаешь? Так вот, если в восемь утра ты скажешь мне, что у тебя нигде не болит, мы направимся на остров Скей, а оттуда…
– «Бель-Рок»! – весело и звонко произнес Лу.
Сэр Томас улыбнулся, покачал головой.
– «Бель-Рок», Лу, это недели через две, не раньше. Мы еще побудем на семи маяках. Один из них знаменит тем, что на нем сорок лет назад десять дней жил Вальтер Скотт. И смотритель маяка – ему что-то около семидесяти – расскажет тебе о…
– Папа! Папа! Какое счастье, что я твой сын! – воскликнул Лу. – Уходи, папа! Не то я начну расспрашивать тебя о Роб Рое и Айвенго! Доброй ночи, папа! Если бы ты только знал, как я не люблю спать!
– Но ты на маяке, Лу, – сам восхищаясь этим, с жаром произнес сэр Томас. – Ты только представь!
– Как можно, папа, представить, если я уже на маяке! Я лучше буду представлять, что я на «Бель-Рок»!
Утром Jly дал отцу честное слово, что он чувствует себя отлично, – ночного нота не было, снов не видел, нигде ничего не болит. В полдень отец и сын распростились с мистером Диксоном. Длинноногий, тощий старик, похожий, по определению Лу, на очинённый коричневый карандаш, долго стоял у раскрытой двери и, размахивая руками, кричал вслед баркасу:
– Эй, матросы! Передайте мистеру Кросби, чтобы сменная вахта доставила ром и мыльный порошок для бритья! Эй, матросы! Зарубите себе на носу!
– Есть зарубить себе на носу, сэр! – отозвался Лу. – Я им напомню! Две бочки рому и три ящика порошка!
– Побольше книг мистера Диккенса! – продолжал кричать смотритель. – Бумаги, перьев и чернил!
– Есть бочку чернил и тысячу перьев! – в шутку отозвался один из матросов и добавил, обращаясь к сэру Томасу: – Смешной старик! Завтра будет дома, а сам о других хлопочет!
И налегли на весла. Лу сказал:
– Так держать!
Тучи висели над океаном. Было очень холодно, неприютно. Невольно думалось о тех, кто далеко от берега.
Вокруг шеи Лу трижды обмотан шерстяной шарф, на голове берет, на руках теплые перчатки. Ветер упруго толкает в спину. Сэр Томас смотрит на сына и думает: кем он будет? Долго ли он проживет? Лу думает о том же. Он знает, кем он не будет: ни капитаном корабля, ни строителем маяков. Он уже видел капитана корабля, он уже побывал на маяке. И еще не раз увидит капитанов и еще не раз побывает на маяках. Вероятно, разницы между ними никакой, за исключением внешнего вида и фамилии смотрителей. Кем же хотелось быть Лу?
Создателем и разоблачителем тайн. Кем-то, подобным Вальтеру Скотту, человеком, хранителем тайн, чарователем – неустанным и странным: чем чаще читаешь и перечитываешь его книги, тем драгоценнее заключенная в них тайна. Сколько раз будешь перечитывать книги? Иными словами – сколько лет проживешь?
– Я буду жить долго, – вслух произносит Лу и – неожиданно и для себя и для спутников своих – начинает читать, сосредоточенно и негромко, четкие, легко запоминающиеся стихи:
Стоит на скале с незапамятных пор
Высокий, из камня, маяк «Скерри-Вор».
Печальный, стеклянный, глазастый фонарь
Смотритель зажег и уснул.
– Кто там в океане сейчас утонул? —
Спросил Атлантический царь.
И тру́бит, и тру́бит в свой каменный рог,
Чтоб ярче светил знаменитый «Бель-Рок».
– Хорошо? – спрашивает он, обращаясь к матросам. Глаза его блестят, он вскидывает голову и победно смотрит на отца. – Хорошо, папа?
– Когда? – отрывисто спрашивает отец. – Сейчас? На маяке?
– Сейчас, папа. Вдруг кто-то нашептал, а я повторил! Только бы не забыть!.. Прочту еще раз. А вы все запоминайте, хорошо? Пристанем к берегу – запишу. Почему вы молчите?! – кричит Лу морякам. – Вам не нравится? Ну-ка, посушите весла! А теперь отвечайте: нравится? По-вашему, плохо?
– Хорошие стихи хочется петь, – отвечает один из матросов, продолжая грести, как и его товарищ.
– Пойте мои стихи, – пожимает плечами Лу.
Пожимает плечами и матрос:
– Трудно подобрать мотив, не выходит! Ведь стихи – это то же, что и песня, не правда ли?
Лу с полминуты думает о чем-то, сдвигая брови и хмурясь. Сэр Томас с нежнейшей улыбкой смотрит на сына.
– То, что я читал, не для пения, – говорит Лу. – О тайнах не поют…
Глава третья
Нет тайны и на маяке «Бель-Рок»
Месяц спустя после трагедии, о которой рассказывается в этой главе, во всех английских газетах было напечатано интервью экипажа бригантины «Трафальгар», – матросы и офицеры чудом уцелевшего старинного судна подробно поведали обо всем том, чему они были свидетелями.
– Шторм трепал нас в полумиле от берега, – сказал капитан бригантины Блэк Пембертон. – За долгие годы плавания мы привыкли к тому, что неподалеку от нашего дома нас приветливо встречал «Бель-Рок». В тот день, когда шторм играл нами, как злой кот беззащитной мышью, «Бель-Рок» погас на наших глазах. Проблеск, мрак, проблеск, мрак – всё, как заведено с того времени, когда рай огородили чугунной решеткой и цена на райские яблоки поднялась втрое, сэр. И вдруг фонарь на маяке погас.
