Олег Журавлев - Соска
— Ладно, ладно. Стоп! — Степан выключил громкоговоритель и поднес трубку к уху. — Я вижу, что вы размялись. А теперь сам вопрос. Он как раз касается того, что я пишу. Кстати, насчет издательства, где всех печатают, это вы зря. Там печатают далеко не всех.
Правильно, не всех мы печатаем!
— Есть у меня один рассказ. Он пока еще не существует физически. В том смысле, что его нет на бумаге. К тому же я про него никому не рассказывал. Он находится у меня в голове. В мозгу. Это и есть вопрос, на который никто не сможет ответить, никто, кроме меня самого.
— О чем этот рассказ, вы хотите спросить, так, что ли? — донеслось из трубки.
Степан подмигнул Тамаре, хотя внутри у него все неприятно сжалось.
— Совершенно верно.
Трубка безмолвствовала.
Степан, прикусив губу, ждал.
На этот вопрос самозванец не сможет ответить, это очевидно. Но, к сожалению, это ничего не меняет. Он уже дал слишком много ответов.
Никакой это не розыгрыш, ясно как божий день, слишком размашисто для розыгрыша.
Появилась проблема, которую надо решать. Кто-то взял на себя труд по крупицам собрать на Степана всю подноготную. На это понадобилось много времени, средств и желания. Для этого было установлено наблюдение, за ним, за Тамарой, за Велькой. Скорее всего, таинственные заговорщики пару раз заскочили в гости к Свердловым в отсутствие хозяев. Скорее всего, насажали «жучков».
Степан вдруг разом осознал весь размах происходящего, и у него закружилась голова.
А трубка все молчала. Слышалось лишь дыхание на другом конце провода, глубокое, как в «Одиссее 2001 года» у Кубрика.
Ерунда. Кто так будет в трубку дышать? Не годится, убрать!
Им понадобилось найти двойника. Затем — обучить его говорить как Степан. На это ушли долгие месяцы, многие часы записи. Наверное, телефон на прослушке. Они подобрали одежду, машину, мобилу, одеколон — все, что только можно подобрать. Все это стоит очень дорого. Такие штучки под силу лишь команде профессионалов. Значит, за этим веселым утренним розыгрышем стоит сложная комбинация, которая подготавливалась долгие месяцы опытными людьми и наверняка с нехорошими целями.
Сегодня этот натасканный двойник явился в кабинет Полежаева и нашел повод, чтобы позвонить к себе домой. Что там такое Тамара говорила, пистолет на тумбочке? Полежаев — свидетель, значит, дороги назад не предусмотрено. Узурпация личности началась, двойник пойдет до конца. Именно в эту самую секунду разыгрываемая неизвестными комбинация находится в самой что ни на есть кульминационной стадии. Или все получится, или нет.
Степан судорожно сглотнул и снова поставил аппарат на громкоговоритель. Тот как-то нехорошо, по-мертвому безмолвствовал. В наступившей тишине стали слышны настенные часы и негромкая брань во дворе.
Ну, это понятно. Часы. Нагнетается обстановка. Развязка близка…
Да, есть проблема. Надо немедленно мчаться к Полежаеву. Хотя эту встречу они тоже наверняка предусмотрели. А потом устраивать слежку и ставить эту компанию шутников в работу. Надо обязательно, это дело никак нельзя оставлять неразрешенным.
Велимир пугливо вошел в кухню, держась за ошейник Джойса. Пес вогнал хвост между ног и смотрел виновато. Непонятно было, кто привел кого в этой парочке.
Степан сложил руки на груди. Проблемы для того и существуют, чтобы их решать. Без них не бывает. Могло случиться и что-нибудь похуже. Например, настоящий Степан Свердлов мог как раз находиться у Полежаева в кабинете, а сам он — все еще лежать привязанным к койке в той странной палате. В ожидании светлой точки в кромешной тьме. С выбритой грудью и соской во рту.
Степан покосился на вырез своей майки, откуда выбивалась курчавая растительность, как будто на груди у него был криво приклеен коврик, и улыбнулся. Ему вдруг разом полегчало.
А из трубки как раз донесся голос, ставший вдруг печальным и неуверенным.
— Но как? Как? Как? Как вы можете знать про этот рассказ? Черт побери, все гораздо хуже, чем я предполагал, это не просто розыгрыш, это… Вы побывали у меня в голове?
На пороге кухни Джойс нерешительно махнул хвостом, а Тамара посмотрела на часы и сделала круглые глаза в сторону Велимира. Тот исчез из кухни, как будто до этого был миражом.
Еще несколько секунд аппарат безмолвствовал, а потом Степан Свердлов, тот, что в кабинете Полежаева, тихо сказал:
— Это рассказ про слонов. Про слонов, которые падают с неба.
— Падают с неба?!!
Степан Свердлов, тот, что на кухне, выронил трубку из рук.
Слоны
Самый первый слон упал одиннадцатого июля ровно в час тридцать восемь пополудни. Видимо, именно с намеком на месяц падения нерадивые журналисты поторопились окрестить его Жюльеном.
Жюльен грохнулся посреди проезжей части, ближе к тротуару, и причинил множество более или менее крупных разрушений. К счастью, обошлось без человеческих жертв, хотя улица в это раннее прозрачное утро уже кишела прохожими.
Приземляясь, Жюльен разворотил бок к несчастью оказавшейся в этом месте «Тойоты Короллы», (машина не была застрахована от несчастного случая), а также задел хоботом проезжавшего велосипедиста. Бедняга был доставлен в больницу.
От силы удара асфальт лопнул, как бы разломив улицу пополам, а водитель КамАЗа, который, между прочим, не имел лицензии на провоз бетонных плит через центр города, не справился с управлением и выехал на встречную полосу. В него сразу же вонзились, как мальки в горбушку хлеба, несколько легковушек. Водители и пассажиры с ранениями различной степени тяжести были доставлены в больницу.
К тому же, падая, Жюльен зацепился за электропровода, и огромный рекламный щит известного, но невкусного газированного напитка потух.
Падение слона произвело легкое землетрясение.
Поднялась пыль, а крики прохожих смешались с визгом шин. Левый бивень Жюльена откололся и пронзил немецкую овчарку господина Головина Д.С., который мирно прогуливал домашнее животное на поводке, поглядывая на часы.
Согласно медицинскому заключению, сделанному на месте драмы, Жюльен умер сразу же, не мучаясь ни единой секунды. Возможно, толстокожий испустил дух еще до касания с землей.
Он лежал неподвижно, мертво, не кровоточил и не дергался в конвульсиях и толпе, которая в мгновение ока собралась на месте происшествия, предстал лишь в виде огромного мятого мешка, набитого кусками костей, перемешанными с бульоном из внутренностей.
Впрочем, один из зевак утверждал впоследствии, щурясь от вспышек камер и отряхивая с плеча перхоть, что видел, как у упавшего слона подрагивало веко.
Шестилетняя девочка захотела потрогать хобот животного, но была грубо отдернута матерью. Детям объяснили, что слоник «просто прилег баиньки-баю». Дети спросили: почему слоник выбрал для «баиньки-баю» проезжую часть, которую нужно пересекать, посмотрев налево, а потом — направо? Вопрос поставил взрослых в тупик.
Милиция окружила место падения особой лентой. Не зная, что делать в подобной ситуации, было решено очертить тело пострадавшего меловым контуром и подпускать к нему не всех журналистов, а только тех, которые считались из «хорошей» прессы.
Один из фотографов, прибывших на место, попытался расправить Жюльену ухо, чтобы сделать более фотогеничным, но был сурово одернут сотрудником милиции.
Учитывая неординарность ситуации, постановили провести (так, на всякий случай) вскрытие, хотя и без этого было ясно, что бедняга просто вывалился из самолета.
Подогнали кран, погрузили животное на специальную платформу, накрыли брезентом и отвезли в морг.
В морге Жюльен причинил массу неудобств: он не проходил в двери, а обычный скальпель не брал его толстую кожу.
Однако вскрытие было произведено, и специальный консилиум из медиков и ветеринаров пришел к прогнозируемому заключению: смерть наступила от падения с большой высоты. Жюльен не являлся инопланетным гостем, а, наоборот, принадлежал к довольно-таки распространенной группе слонов, свободно размножающихся во многих местах Африки. Возраст имел три года, пол мужской.
А вот рапорт авиационных служб, опубликованный на следующий день, произвел эффект разорвавшейся бомбы. Жюльен сразу же перекочевал на первые полосы газет и в горячие новости тележурналов. Его огромное тело заслонило очередную войну, заглушило взрыв камикадзе-смертника и потеснило несколько фабричных звезд.
В рапорте авиационных служб черным по белому констатировалось: ни один летательный аппарат не находился в небе над местом приземления Жюльена.
Даже если предположить, что Жюльен был сброшен или случайно вывалился из летательного аппарата на большой скорости, поменяв к тому же траекторию из-за сильного бокового ветра, в воздухе должно было быть что-то. Однако небо в тот момент было пусто в более чем внушительном радиусе.
