Людмила Анисарова - Библиотекарша
— Сначала Риту забросим. Это здесь, рядышком. — А потом, уже усевшись поудобнее, продолжила: — А со мной, Стас, сложнее. Я живу в Песочне.
— Назвался груздем… — откликнулся Стас, включая зажигание. И, повернувшись, спросил у Риты: — Рита, у вас ведь есть время? Отвезем Галю в Песочню?
Рита молча кивнула.
— В тихом омуте… — прошептала насмешливо Галка Рите на ухо, стараясь скрыть свою досаду. Всю дорогу она болтала, чтобы, не дай Бог, никто не подумал, что ей хреново. Ну почему так все несправедливо в жизни? Чем она хуже Ритки? Этой коротконожки с нарисованными бровями? Да в тысячу раз лучше! А главное, Ритке-то этот мужик ни к чему совсем. Она своему Саше сроду не изменит. Не потому, что любит до смерти. Она, может, и знать-то не знает, что это такое. Хоть и замужем, хоть и ребенка родила. Просто правильная слишком. Да и что она вообще может в мужиках понимать? Если, кроме мужа, у нее никогда никого не было? И ведь туда же! Не отказалась ехать в Песочню. Зачем ей это, спрашивается? Вышла бы у своего дома, если ты такая правильная. Нет, овечкой прикинулась и едет. Молчит. Цену набивает. Неужели рассчитывает все-таки заарканить мужика? Тогда чего же стоит ее вечное: «Девочки, мне, кроме Саши, никто не нужен»? Значит, нужен. Только зачем? Что ты с ним делать-то будешь?! Все равно ведь не решишься ни изменить, ни тем более Сашу своего ненаглядного бросить. Собака на сене.
Галка злилась про себя, а не про себя — продолжала рассказывать о своем пуделе Марике, который теперь ее ждет не дождется.
— А знаете, как гостей любит! Он будет просто счастлив, если вы сейчас ко мне зайдете. Зайдем? Попьем кофейку.
Галка все-таки не собиралась сдаваться без боя. Пусть Стас посмотрит ее хоть однокомнатную и нешикарную, но зато уютную и стильную квартирку, пусть оценит ее вкус, пусть подружится с Мариком. И прикинет, что лучше: свободная красивая Галка (с которой нигде не стыдно показаться) с квартирой или серая мышка Рита, замужем и с дитем.
С Мариком Стас действительно подружился. Правда, гладя его и разговаривая с ним, он почему-то все время смотрел на Риту. А Рита, по наблюдениям Галки, продолжала изображать саму невинность. Отводила глаза, сидела на самом краешке дивана и все теребила край своего длинного свитера. Галка никак не могла понять, с чего это она стала такой тихоней. По части мужиков Ритка, конечно, никогда сильна не была. Но выставляться всю жизнь любила. Обычно рот не закрывает: «А вот мои студентки…» Или: «А помните, у Довлатова…» А то еще с театром начнет доставать: «Галка, ну как ты могла не посмотреть этот спектакль?»
— Знаешь, Стас, собака у меня — класс!
Галка весело тряхнула головой, отбрасывая все неконструктивные мысли. Действовать надо! Заинтересовывать!
— Представляешь, я по выходным хрючу до двенадцати, и он — ни-ни, не разбудит. Потому что сам хрючит до часу.
«Хрючит» — значит «спит», — догадалась Рита и погладила Марика по серебристой плюшевой морде, которую он, вывернувшись из рук Стаса и подойдя к Рите, положил к ней на колени. Устроив ее, то есть морду, еще удобнее, он блаженно закрыл глаза, и Рите почему-то стало его очень жалко. «Недохрючил», — подумала она и чуть не заплакала от умиления и жалости.
Хотя общий разговор особо не клеился, просидели долго. Рите пришлось позвонить домой, чтобы Саша не волновался: она у Галки, так получилось, скоро приедет.
— Тебя встречать? — спросил Саша (он всегда поджидал Риту на остановке, если она поздно откуда-то возвращалась).
— Да нет, не нужно. Меня подвезут. — Рита попыталась сказать это непринужденно, как нечто само собой разумеющееся.
Но, кажется, не получилось, потому что Саша в ответ не поинтересовался естественно и просто — кто? — а напряженно, с паузой, сказал:
— Ладно. Как знаешь.
Когда Стас вез Риту домой, на нее напала болтливость, в общем-то обычная для нее. Она рассказывала про мужа, про работу, про сына. Про кошку Симу, которая всегда съедает из тарелки у Аркашки, если он зазевается, тертую морковь с сахаром и сметаной, обожает поп-корн с сыром «чеддер» и передачу «В мире животных».
Стас хорошо реагировал на все рассказы, поддакивал, переспрашивал, смеялся. Рите было хорошо. Хотелось ехать долго-долго. А приехали быстро, хотя Песочня — на другом конце города.
— Спасибо, Стас. До свидания, — сказала Рита, стараясь скрыть грустные нотки, которые, несмотря на все ее усилия, все-таки прорвались.
Она начала нажимать на все рычаги и кнопки на дверце джипа, чтобы выйти. Но у нее ничего не получилось.
Стас вышел из машины, открыл дверь, подал Рите руку.
— Рита, вам не кажется, что мы должны еще встретиться?
— Я не знаю, — честно призналась она. — Не знаю.
— А я знаю. Вы завтра во сколько заканчиваете работу? Я вас встречу.
— Сейчас… У меня завтра три пары. Значит, в час пятнадцать… Мне там еще кое-что нужно решить… Но это недолго…
— В половине второго я подъеду. К пединституту, да? Это на Свободе?
— Ой, нет. Я работаю в другом корпусе, на Астраханской. Это бывшая Ленина. Знаете, там здание такое красивое? Раньше это был Дом политпросвещения.
— Знаю. Только не думал, что там теперь пединститут.
— Педуниверситет, — сказала Рита, нажимая на ударение и наклоняя голову к плечу.
— Ну да! Как же я мог? — сокрушенно прижал руки к груди Стас, дурачась. — Как я мог?!
Медленно поднимаясь на пятый этаж, Рита так же медленно соображала, что ей сказать Саше. Пожалуй, про знакомство можно рассказать. Что тут такого? И тут же спохватилась: как же что такого? Тогда ведь и про библиотекаршу надо сказать.
Рита остановилась. Господи, в течение всего вечера она ни разу не вспомнила, как и почему она познакомилась сегодня со Стасом.
Как же это все увязать? Как? Неужели она со своим правдоискательством виновата в смерти его матери? Но она же не хотела… Кто бы мог подумать, что так случится?
Рита села на ступеньку. В своей светлой дубленке — на наверняка грязную и заплеванную ступеньку. И заплакала. Снова. Как на кладбище, когда прижимала к себе Стаса, беззащитного и трогательного, нуждающегося в защите. Ее, Ритиной, защите. Как же теперь быть? Он стал таким родным. Еще до того, как она притиснула его голову к своей груди. Еще до этого. Тогда когда? Когда услышала голос? Или чуть позже, когда увидела его глаза? Но зачем все это? Ведь есть Саша. Что ему сказать сейчас? А завтра? Зачем, зачем она согласилась, чтобы Стас встретил ее завтра у института? Да и вообще не нужно никаких встреч! К чему это приведет? И что она знает об этом Стасе? Да ничего! Про себя как последняя идиотка все выложила. А он слушал-слушал, поддакивал да расспрашивал, а о себе — молчок. Женат — не женат, есть ли дети, чем занимается? Ничегошеньки ведь не сказал. Хотя, помнится, Рита пыталась что-то спросить. Но он так ловко уходил в сторону — и она снова рассказывала о себе. Дура набитая! Связалась неизвестно с кем… Может, завтра как-нибудь избежать этой встречи? Но он знает ее дом, подъезд. Знает, где работает. Найдет, если захочет. С другой стороны, зачем она ему? Просто поддался настроению. Не увидятся они завтра — все на нет и сойдет. Хорошо, хоть телефон не дала.
— Ну ладно. Может, обойдется все, — сказала себе Рита, решительно встала и побежала вверх по лестнице. Домой! К Саше, который ждет. К Аркашке, который теперь уже, конечно, спит. И к кошке Симе, которая сейчас лениво выйдет из комнаты в коридор, внимательно посмотрит Рите в глаза и уткнется теплой мордахой в ноги.
Рита не стала звонить, чтобы не будить Аркашку, а тихонько поскреблась в дверь. Как Сима. Та обычно так является от котов по утрам, когда живет на даче, куда ее забирает на все лето свекровь. Приплетется под утро и, не имея сил громко мяукнуть, царапнет тихонько в дверь.
— Ну что же ты так долго? Аркашка без тебя никак не ложился, — не слишком сердито спросил-сказал Саша, целуя Риту и снимая с нее дубленку. — О, где ты вывозилась так?
— Не знаю. А что, очень грязная?
— Ну не очень. Сейчас почистим, конечно. Только непонятно, на чем тебя везли? На самосвале, что ли?
— Нет, на джипе. Очень чистом, между прочим. Это я где-то раньше прислонилась. На кладбище, наверное. Мы там сидели у Светы на лавочке.
— А джип откуда взялся?
— Да это Галкин ухажер новый, — легко соврала Рита. — Ничего мужик. Вот развез нас всех.
— Всех — это кого? Лена Зорина разве была у Галки?
— Ну не была твоя Лена. Она не смогла поехать.
— А ты смогла.
— Да, смогла. В конце концов, я могу иногда немного расслабиться?! — Рита завелась. — Почему я должна как белка в колесе вертеться с утра до вечера? Могу я себе позволить отдохнуть немного? От работы? От дома? И при этом обойтись без выговоров?
— Не кричи. Аркашка только недавно заснул, — обиделся Саша и ушел в комнату.
Смыв с лица брови, глаза и губы, Рита долго рассматривала себя в зеркало. Не такая уж она и незаметная. Ну бровей нет. Ну ресницы светлые. Глаза могли бы быть поглазастее. Зато овал лица неплохой, нос — почти греческий, зубы — очень даже ничего. А главное, волосы — пышная густая темно-каштановая шевелюра с легким рыжеватым отливом.
