Илья Бояшов - Армада
Патруль, состоящий из флаг-офицера (одного из тех снобов, которые обливают презрением все, что находится ниже их капразовских погон, и в портмоне носят пилочки для ногтей) и двух морских пехотинцев, грубо окликнул его. Мичмана спросили, какого лешего он шатается по ночной палубе. Пойманный пролепетал что-то насчет свежего воздуха. Флаг-офицер, снисходительно выслушав эту убогую ложь, посоветовал «желторотику» отправляться обратно в койку. «Вы, видно, забыли, где гальюн, сударь. Так вот, настоятельно рекомендую разыскать его в вашей каюте!» То, что капраз издевательски позволял себе так обходиться с младшим по чину в присутствии рядовых пехотинцев, мичмана окончательно добило. Он безропотно подчинился и отправился обратно, твердо решив не сегодня, так завтра совершить ритуальное самоубийство.
С тех пор, морально готовясь к отчаянному прыжку, мичман бродил по чреву авианосца, забираясь все глубже и глубже в его колоссальное нутро. Он уже потерял счет палубам, переходам, люкам и трапам. Инстинктивно он исследовал пространства бесконечных служебных отсеков, саун и прачечных, пока неожиданно не наткнулся на библиотеку, которая скрывалась за совершенно непримечательной дверью. Тотчас мичман провалился в мир, залитый спокойным зеленоватым светом. Вскоре он понял, в чем кроется кажущаяся бесконечность библиотеки. Дело в том, что все ее борхесовские коридоры образовывали кольца. Стеллажи вдоль коридоров-колец были трехъярусные – через каждые двадцать метров поднимались к последним ярусам железные лесенки. Первый коридор, самый большой по радиусу, целиком посвящался авторам, фамилии которых начинались на «А». Следующее кольцо полностью занимали фамилии на «Б» и так далее. По какому-то неведомому закону, а может быть, и по здешнему принципу, количество фамилий на «В», «Г», «Д» уменьшалось, и им были посвящены меньшие коридоры-кольца. Но даже самое маленькое кольцо вместило в себя около трехсот тысяч книг и дисков на «Я», о чем свидетельствовали каталоги на стенах. И повсюду мичмана встречали гималайская тишина и все тот же мягкий зеленоватый свет, горящий, однако, достаточно ярко для того, чтобы можно было читать, не напрягаясь. Этот свет, это подводное спокойствие действовали исключительно умиротворяюще. Сумев проникнуть через все двери, мичман наконец добрался до ядра – маленького читального зала. Сидящий за одним из столов лейтенант-библиотекарь из вольноопределяющихся поднял голову. Лейтенант нисколько не удивился случайному посетителю этого в высшей степени забытого места, в котором вполне мог находиться сам Грааль. Зеленоватая лампа освещала его лицо – суровую физиономию настоящего индейца – взгляд был жутким. Самое удивительное – юнец каким-то необъяснимым чутьем понял, что его ждали и ему уже больше не уйти от этого брухо. Вольноопределяющийся захлопнул старинную книгу (то, что книга была старинная, мичман понял опять-таки все тем же чутьем) и подал глухой потусторонний голос:
– Войны не будет!
По-видимому, он уже все знал.
– Должен вас уведомить, молодой человек, – продолжил странный лейтенант. – Заклание всех нас на алтарь отечества откладывается на срок достаточно неопределенный. Но есть вещи пострашнее войны.
Заметив, что мичман недоумевает, библиотекарь заявил:
– Мне совсем нет дела до того, понимаете вы меня сейчас или нет. Долгие месяцы, удалившись сюда от всего этого бедлама, я гадал, кто первым появится в зале передо мною, и загадал одно – первый и будет избранным… Не надо пока ничего понимать! – воскликнул он, увидев, что мичманенок открыл рот. – Слушайте, даже если вам все покажется непонятным. Итак, я продолжаю – вошли именно вы. И я объявляю вам, что вы избраны! Вы, разумеется, не знаете, как святые отцы выбирали Папу римского? А ведь ничего проще такого выбора не было, кардиналы собирались и выносили решение: считалось, что их решением руководит сам Господь, – не они решали, а Он решал через них. Поэтому Папа тотчас объявлялся безгрешным – ведь не может же ошибаться Всевышний! Так что слушайте, ибо, объявившись сегодня, вы обязательно придете сюда на следующий день – тем более свободного времени у вас предостаточно. Разумеется, я не питаю иллюзий – вы олух царя небесного, как и вся эта наспех присланная молодежь! Тем лучше. Бог в свое время избрал пастухов и сделал наивных кочевников своим народом. Заметьте – не испорченных жрецами и знаниями египтян он повел за собою, а людей диких и простодушных. Именно их головы еще не были засорены, именно они могли внимать Его Скрижалям! Так что среди вас, молодых, мне ничего не стоит найти парочку-другую карбонариев, согласных на все ради высокой цели. А то, что цель будет высока, – не сомневайтесь!
Библиотекарь помолчал, собираясь с мыслями.
– Войны не предвидится, но грядет нечто не менее ужасное, и наша с вами задача – предотвратить это нечто. Вижу, вижу! – совершенно серьезно провозгласил он, вперившись убийственным взглядом теперь уже в книжную стену позади мичмана. – Адмирал постарается захватить полную власть, и она будет ужасна. Он вообразит себя новым диктатором. Тайная полиция, наветы, пытки диссидентов… Прекратите смотреть на меня, как на сумасшедшего. Я всего лишь пытаюсь предвосхитить события. И вот что скажу – неизбежно появится избранный, которому суждено поднять восстание. Не сомневаюсь теперь, что этим избранным будете вы. У вас чистая незамутненная душа юного человека со всеми ее порывами и острой восприимчивостью к несправедливости. Вот кто так нужен добру! Но об этом опять-таки позже. Подойдите сюда.
Видя, что мичман замешкался, лейтенант потребовал со всей строгостью сэнсэя:
– Подойдите, раз уж заявились ко мне. Просто так вы теперь не отделаетесь!
Книга, лежащая перед ним, вновь была открыта – у мичмана зарябило в глазах от незнакомого шрифта.
– Это греческий, – объяснил библиотекарь. – Тринадцатый век. Кандитос Хронопулос. Но суть опять-таки не в том. Сутью является то, что в 1119 году от Рождества Христова рыцарь Гуго де Пейн пришел на землю Иерусалимскую со своими товарищами и они встали на дороге, ведущей к холму, где высился некогда храм Соломонов. Рыцари попросили отдать им дворец, который был построен на месте разрушенной святыни… Вам известен этот факт?
– Нет, – честно отвечал окончательно сбитый с толку мичман. Его бедная голова пошла кругом.
– Тамплиеры! – воскликнул Учитель. – Самый таинственный из всех существовавших когда-либо на земле Орден, возводивший невиданные храмы и расплачивающийся за все это американским серебром. А чьи флаги были на каравеллах Колумба? Кого так преследовал Красивый? Кто тайной сетью своей захватил мир и удерживал его вплоть до сегодняшнего времени? Короче, нам нужен Орден! – заявил лейтенант. – И немедленно. Нам нужно Братство, скрепленное кровью, которое, засучив рукава, приступит к переустройству мира. Для начала разыщите двух-трех надежных братьев. И с этой минуты – никакой грусти, никакой сентиментальности – все должно быть отдано делу. Кое-что я уже приготовил для вас.
Он вытащил из стола стопку книг, и мичман ошалело протянул руки, чтобы ее принять.
– Знаю, у себя в Корпусе вы не очень-то занимались философией. Теперь придется поправить дело. Вы должны явиться сюда через несколько дней. Читайте: я собрал все, чтобы хоть немного вас информировать: тамплиеры, розенкрейцеры, масонство. В добрый час!
– Ничего не понимаю, – пробормотал несчастный мичман.
– А что тут понимать? Убирайтесь к себе в каюту и приступайте к чтению. То, что на самом деле произошло, не сегодня-завтра станет известно всей Армаде. Они просто-напросто не посмеют долго скрывать эту тайну. И тогда, не сомневаюсь, начнется новый отсчет времени. Нам необходимо к нему подготовиться, поэтому заклинаю вас, читайте. Приказываю, как старший по званию.
Мичману ничего не оставалось делать. Привычка тотчас сказалась в нем. Он вытолкнул из себя сакраментальное «есть» и повернулся на каблуках.
* * *Так началась история заговора.
– Это ни в какие рамки не лезет! – Адмирал поднялся из своего любимого плетеного кресла, которое часто теперь выносили на мостик.
И очередных вернувшихся летчиков, провисевших в воздухе около двух суток в безнадежной попытке хоть что-нибудь обнаружить, препроводили под надежный замок к товарищам.
Стадо штабных, включавшее в себя Главного штурмана Армады, Главного электронщика, Командира летного корпуса и прочей мелочи, торчало позади кресла. Адмиральские сухарики стояли у всех в горле. Чай разносили каждые пять минут, но толку от него не было никакого – все на ходу засыпали. Однако совещание продолжалось. Под галогенными лампами в Центральном Посту остались забытые карты. Дежурные давно уже отошли от пустых экранов. Начальники трех носовых и одной кормовой башен, старые сослуживцы, которым Адмирал доверял больше других, в почтительном молчании стояли к нему ближе всех. Субординация соблюдалась неукоснительно, и, пока Адмирал разговаривал сам с собой, никто не смел и слова вставить в его редкие монологи.
