Т. Корагессан Бойл - Дорога на Вэлвилл
– Наш самый крупный инвестор – весьма почтенная дама из графства Вестчестер.
– Из графства Вестчестер? – В голосе Уилла вновь зазвучали живые нотки, а лицо просияло, преображенное улыбкой. – Но мы сами оттуда… Вы ведь знаете Петерскилл, не правда ли?
– Вот это совпадение, – в свою очередь изумился Оссининг. – Ну и ну. Бывает же. Наш инвестор… я хотел сказать – наш самый крупный инвестор – тоже живет в Петерскилле. Вы знаете миссис Хукстраттен?
Небеса разверзлись, зазвенели фанфары. Возгласы радостного изумления заставили умолкнуть и оглянуться не только пару за соседним столиком, но чуть ли не половину вагона-ресторана.
– Амелию Хукстраттен? – воскликнул Уилл Лайтбоди. – Знаем ли мы Амелию Хукстраттен?
Супруги обменялись заговорщическими взглядами; Элеонора даже отложила вилку, глаза ее заискрились.
Чарли уставился на них с недоуменной улыбкой. Пожилой усатый джентльмен беззастенчиво разглядывал их со своего места. Мерно, успокаивающе постукивали рельсы.
На сей раз глуховатый голос Уилла прозвучал удивительно четко:
– Амелия – ближайшая подруга моей матери. А вы спрашиваете, знакомы ли мы с ней! – Он рассмеялся и тут же закашлялся.
На душе у Чарли стало очень хорошо, просто замечательно. Оборотная сторона его карточки (рано или поздно супруги Лайтбоди непременно туда заглянут) гласила: «Небольшие пакеты акций предоставляются респектабельным инвесторам» и сообщала почтовый адрес в Манхэттене. Пока нужды в финансировании не было, однако создание «Иде-пи» потребует огромных затрат (во всяком случае, так утверждал Бендер), и новые инвесторы не помешают.
Чарли покончил с бутылкой вина, продолжая приветливо улыбаться своим новым знакомым – этим милым богатым людям; он прямо-таки ощущал источаемый ими запах денег, как хорек чувствует запах куропатки. Да, они очень симпатичные – эти супруги Лайтбоди из Петерскилла, штат Нью-Йорк. Петерскилл. Город – настоящее золотое дно. Может быть, открыть там завод по производству хлопьев? Кажется, в Буффало такой уже есть. Оссининг собрался провозгласить тост за здоровье своих попутчиков: у него шампанское, у них водичка, почему бы не чокнуться? Но тут снова появился официант с подносом на плече и торжественно, словно это был дар султана Марокко, поставил перед Чарли первое из мясных блюд – огромную тарелку, на которой возлежала роскошная свиная отбивная, мирно покачивающаяся в волнах собственного кроваво-красного сока.
Глава третья
Антиалкогольный эликсир «Белая звезда Сирса»
Уже давным-давно в вагоне-ресторане была вымыта последняя тарелка, выключены все плиты и подметены полы, уже давным-давно измотанные за день проводники забылись беспокойным сном, а Уилл Лайтбоди лежал на своей полке в темном купе и смотрел на проплывавшие за окном бескрайние поля восточного Огайо. Элеонора, по ее настоятельному требованию, занимала отдельное купе, правда сообщающееся с мужниным. Дома они по-прежнему спали вместе. Да, они спали в одной кровати – старинном ложе с пологом на четырех столбиках, которое прабабушка Уилла привезла с собой из Борнемута и на котором, не испытывая ни малейшего неудобства, могло бы поместиться одновременно человек шесть, да еще осталось бы место для пары собак. Но с тех пор как Элеонора потеряла ребенка, а желудок Уилла покой, супруги почти не занимались сексом. Сначала Уилл пытался протестовать, но жена ссылалась на свое – и его – нездоровья. Кроме того, добавляла Элеонора, когда мы окажемся в Санатории, у нас не будет бремени (и желания) для подобного рода времяпрепровождения. Доктор Келлог, судя по всему, относился к сексу с решительным неодобрением.
Лайтбоди закрыл глаза. Он надеялся, что мягкое покачивание поезда убаюкает его, как младенца в колыбели, но сон все равно не приходил. Уилл так устал, что даже не пытался заставить себя уснуть. Это все, конечно, его желудок. Тот горел огнем, и боль расцвечивала жгучими красками пеструю палитру бессонницы. А в желудке, на самом его дне, лежал тост. Безобидный кусочек хлеба, обжаренный с обеих сторон. Но Уиллу казалось, что он не тост съел, а выпил залпом мензурку с соляной кислотой, которая сначала обожгла миндалины, а потом запалила его тело и изнутри. Не удивительно, что Элеонора пожелала спать отдельно – он, Уилл, распространяет вокруг себя ядовитые волны болезни, тело его сотрясают конвульсии, постельное белье скручивается жгутом, словно веревка палача… Господи Боже, хоть бы несколько мгновений спокойного забытья…
Уснуть – пусть всего лишь на часок. И еще съесть что-нибудь такое, что пройдет по пищеводу мягко и не растревожит измученное тело спазмами, не заставит желудок недовольно бурчать и изрыгать газы. В вагоне-ресторане Уилл смотрел на устриц, которых поедал Чарли Оссининг, на рыбные и мясные блюда. От обильного слюноотделения сводило челюсти – чего бы только Лайтбоди не отдал, чтобы позволить себе съесть все эти вкусности. Но приходилось довольствоваться тостом, да и тот оказался для желудка хуже яда. Доктор Бриллинджер, терапевт матери Уилла, – врач, пользующийся у жителей Петерскилла безмерным уважением, – сказал, что это нарушение пищеварения, и выписал ипекакуановые капли, «Знаменитые горькие пилюли Хостеттера», «Безопасную микстуру Уорненра» и касторку. Уилл, как идиот, перепробовал всю эту дрянь, запивал микстурами и настойками каждую сосиску и каждый маринованный огурчик, пока не проспиртовался насквозь – ведь все эти лекарства, разумеется, были на спирту. Прежде чем Уилл сообразил, в чем дело, алкоголь стал ему необходим, и в какой-то момент (Элеонора тогда в первый раз поехала в Санаторий) вдруг оказалось, что почти все время он просиживает в барах, запивая виски пивом, а чтобы не терзаться голодом, время от времени съедает крутое яйцо. Это было началом конца.
Когда Элеонора, поправившаяся на десять фунтов и ставшая приверженицей новой религии (вегетарианство и «научное питание»), вернулась домой, она обнаружила там пьяною мужа с мутным остановившимся взглядом. Собака к нему не подходила, слуги были в ужасе, одежду он не менял уже целую неделю, а в каждой комнате наготове стояло по бутылке «Олд Кроу». Элеонора принялась кормить мужа пюре из лимской фасоли, хлебом грубого помола с ореховым маслом и протертым пастернаком, однако это не помогло. Тогда она попросила свекра провести с Уиллом беседу; устроила «случайную» встречу с преподобным Тэннером из епископальной церкви, а потом еще и разговор по душам с Уиллой Мансон Крейгхед из Женского христианского союза умеренности и воздержания. Безрезультатно. Организм Уилла требовал алкоголя, и шесть вечеров в неделю Сэм Лент в своем кэбе доставлял мистера Лайтбоди домой пьяным в стельку.
Тут-то доведенная до отчаяния Элеонора впервые увидела в каталоге «Сире Робак» рекламу. Сверху большими буквами было напечатано: АНТИАЛКОГОЛЬНЫЙ ЭЛИКСИР «БЕЛАЯ ЗВЕЗДА СИРСА», а затем помельче:
Жены! Вам надоело проводить вечера в одиночестве, в то время как ваша дражайшая половина губит свое здоровье и транжирит деньги в соседнем баре? Выход найден! Попробуйте АНТИАЛКОГОЛЬНЫЙ ЭЛИКСИР «БЕЛАЯ ЗВЕЗДА СИРСА» – всего пять капель, добавленных в вечерний кофе вашего мужа, вернут вам семейное счастье.
Неожиданно Уилл стал замечать, что каждый вечер после ужина, неизменно состоящего из рисового пудинга, глюкозных бисквитов и орехов личи, неудержимо проваливается в сон. Через десять, двенадцать, а то и четырнадцать часов он пробуждался у себя в кровати с чугунной головой и едва ворочающимися мозгами.
В то время он работал на фабрике отца, занимаясь финансовой отчетностью и потихоньку обучаясь бизнесу, чтобы в будущем принять на себя бремя управления семейным предприятием; но теперь он просыпался таким одурманенным, что редко приходил на работу раньше десяти часов. Ух и устроил бы ему отец в прежние времена за подобные художества (обычно старик недовольно хмурил брови, если сын не приходил на работу на четверть часа раньше начала рабочего дня – «какой пример ты подаешь другим работникам, Уилл»), но сейчас Лайтбоди-старший помалкивал. А по утрам Уилл так плохо соображал, что с трудом мог припомнить собственное имя и Элеоноре ничего не стоило запихнуть в него рекомендуемый доктором Келлогом здоровый завтрак – и Уилл ел, почти не сознавая, что ест. Потом он одевался, отправлялся на работу; как-то очень скоро наступало шесть часов, и он возвращался домой, украдкой отхлебывал виски и шел ужинать чечевично-томатным супом и жареными баклажанами с соевым соусом. Потом усаживался в кресло со своим вечерним кофе и тут же начинал клевать носом.
Лайтбоди обнаружил подвох только спустя месяца три, и то случайно. Дождливым воскресным днем он от нечего делать лениво перелистывал каталог «Сирс». Жена в соседней комнате проводила собрание членов петерскиллского дамского общества «За здоровый образ жизни». Реклама открыла Уиллу глаза. Проповедуя здоровое питание, умеренность и чистоту безмозглым подружкам-сплетницам (в числе которых была и миссис Амалия Хукстраттен), Элеонора преспокойно накачивала наркотиками собственного мужа. Антиалкогольный эликсир «Белая звезда Сирса», шесть бутылочек которого Уилл обнаружил в глубине одного из кухонных ящиков, оказался не чем иным, как настойкой опия.
