Ирина Денежкина - Шнур
— У меня, на самом деле, круг общения увеличился, а круг друзей — нет. Какой был, такой и остался.
— Все настоящие друзья почему-то со школы, со двора, из детства. А нельзя найти настоящего друга, например, в твоем возрасте?
— Ну почему. У меня есть два таких друга, которых я знаю лет пять, наверное.
— Они же не лучшие. Лучший один, все равно.
— Лучший — это субъективно. Просто с ним пережито больше, вот и все.
— Наверное, на тебя девки стали пачками вешаться, после того как ты музыкантом стал?
— Даже не знаю. Знакомиться не представляется никакой сложности, во всяком случае.
— А раньше?
— Раньше тоже не было, но сейчас вообще ничего не нужно делать. Это было давно, года четыре назад, мы баловались с моим другом. Приходили в клуб — у нас была игра кто больше поцелует баб взасос. Причем ты не должен говорить ни слова, просто подходишь и…
— Кто выиграл? Какой счет?
— Не помню, потому что эта игра велась постоянно.
— А по морде не получал?
— Нет, знаешь, ни разу, ни он, ни я.
— И как ты к девкам относишься, к которым можно вот так в клубе подойти?
Если бы ко мне так подвалили, я бы, наверное, пнула по яйцам. Мне только дай повод. Мужчинка сразу скрючивается, и лицо у него становится напряжённое. Смехота.
— Если бы их не было, жизнь была бы скучнее.
— Ну, ты бы, например, женился на такой, стал бы с ней встречаться? Тебе все равно, какая она в этом плане? Что ее можно засосать в клубе?
— Я, конечно, ревнивец. И понятно, что нет. Наверное, нет.
— То есть, с девушкой, которую в первый же вечер поцеловал, ты бы не стал?…
— Девушки — существа настолько пластичные, так быстро меняются, что та, которая вчера целовалась, завтра будет лучшей домохозяйкой. Женщина, как змея, — очень часто меняет шкуру.
— А были у тебя девушки, которые от тебя требовали квартиру, машину, каждый день букет цветов?
— Ну, они же знают, с кем связываются. Нереально, нет. Есть определенный сорт девушек, которые знакомятся с мужчинами ради этого.
— С тобой такие знакомились?
— Может быть, и знакомились, но со мной же все понятно. Со мной весело и удивительно, не более.
— А были девушки, которые знакомились ради того, чтобы прикоснуться к славе Чтобы побыть рядом, попасть на экраны
— Наверное, были. Не знаю.
— Как часто ты влюблялся?
— Так, чтобы до крови? Ну, раз пять, наверное.
— Я так понимаю, после первого раза не женился?
— Ты по поводу женитьбы?
— Ну да. Умереть в один день — так влюбился. Или ты думаешь, что через месяц или через год у меня будет что-то другое?
— Да нет, ты что. Если ты так думаешь, значит, по-настоящему влюбился. Если ты живешь с каким-то бэкграундом, у тебя за спиной еще что-то есть, тогда это хуйня.
— Ну ты же влюблялся первый раз, второй, третий. А на четвертый — блин, что же это такое, с каждым разом все больше и больше, и больше?
— Да нет, все как-то синусоидами. Мне кажется все это идет на спад, мое либидо все-таки остается где-то на студии в большей степени, там оно все живет.
— Тебе важнее талант или любовь? Работа; талант, любовь, деньги?
— Нет такого мужчины, которому любовь была бы важнее работы. Если нет, то тогда он не мужчина.
Не верю!
— Это удел женщины, когда любовь важнее работы?
— Ага.
— Почему? Обидно же женщинам.
— Ну, почему женщины рожают, а не я? Не я придумал эти законы, понимаешь Я просто констатирую факты.
— Женщина получается обиженной.
— Это удел женщин — быть обиженной.
— Очень часто слышу — удел женщины страдать, женщина должна страдать — это нормальная женщина. Украшают страдания женщину?
— Когда как. Степень тоже важна.
— А уверенная в себе женщина все же держит свои чувства внутри?
— Уверенная женщина тоже может страдать. Мы же не знаем, что она по ночам плачет в подушку.
— А если не плачет?
— Если не плачет, то тогда это ужасно. Это вообще кошмар какой-то.
Я вот не плачу. Хотя, вру, плачу. Слёзы текут. Когда смотрю передачу «Жди меня». Это очень жалостливая передача, редкий человек удержится от пары-тройки слезинок. Мы смотрим ее с бабушкой.
— А ты страдаешь? И из-за чего? — мне кажется, такой отменный перец не может страдать.
— Из-за всего. Да и жизнь такая штука, не прогулка в Диснейленде. Без страданий не бывает. Я думаю, любой творческий акт, даже какие-то пустяки, все равно требует какого-то эмоционального напряжения, которое сопряжено с душевными травмами. Даже если в жизни ничего не происходит. Что-то внутри у тебя свербит, я называю .это «метафизической тоской».
— Хуйня какая-то просто.
— Ага.
— Я хочу у тебя спросить. Вот есть такое мнение, что модели все такие тупые.
— Чушь. Модели бывают и не тупые.
— Но в большинстве своем…
— Я, понимаешь, на вес женщин не мерю. Не могу сказать, что там в большинстве своем с ними происходит.
— Например, они могут быть озабочены исключительно своей внешностью. Больше их ничего не волнует. Такие ограниченные.
— Разные встречаются экземпляры. То же самое, как и порядочные менты тоже попадаются.
— Бывает такое?
— А чё же… Люди же. Все бывает.
— К ментам вообще как относишься?
— Сложно. Как и к моделям.
— Тебя били?
— Так, чтобы сильно-сильно, нет.
— А как не сильно? По почкам?
— Ну, да, так, дубиночкой, прикладом по голове.
— А сейчас узнают менты? Или все равно бьют?
— Чаще, конечно, узнают. Сейчас меня бить тяжело.
— Почему?
— Фиг его знает. Я потом катану заяву, начнется судебный процесс. А еще все знают, что у меня юрист заслуженный. И чем это все закончится
— А если не узнают? Обросший дядька, валяется…
— Обычно я не валяюсь, начнем с того. Иду. Документы? На. Все, пока.
— А раньше?
— Раньше же, в те времена, когда мы все в школе учились, была такая фигня, что менты забирали за внешний вид, а если у тебя ирокез, то, значит, ты подонок полный.
— У тебя что, был ирокез?
— У меня был и ирокез, и длинные волосы. В общем, подонок — рваные джинсы, все атрибуты для прямой дороги в пятое отделение.
— Я думаю, с болельщиками футбольными такая же хрень.
— Ты знаешь, сейчас все много проще стало, сейчас они стали гуманнее относиться к болельщикам. На стадионе «Петровский» у них есть договоренность с ментами, что они проносят фальшфеера с собой и всякие их выкрутасы, У них определенный регламент, что столько-то фальшфееррв они с собой проносят и делают с ними все что угодно. Они там даже ведут переговоры с самыми агрессивными болельщиками. Вот так вот.
— Да, у них же там целая система продвинутая.
— А ты собираешься выходить за рубеж со своими песнями?
— Я постоянно за этим рубежом.
— Ты там собираешь большие площадки?
— Ну, тыщи две-три собирается.
— Ну, да, это не только эмигранты.
— Эмигрантов столько не набрать.
— Это где все, в Америке, в Европе?
— Сейчас мы из Германии приехали, и опять в Германию уезжаем. В США потом.
— Немцы фанатеют по «Ленинграду» ?
— В Гамбурге вообще жуткие фанаты.
— Они русский язык знают?
— Нет, конечно. Правда, есть прослойка, которая знает, поскольку там же была ГДР, но их очень мало. А Гамбург же вообще в ФРГ был всегда, посему там этот процент еще ниже, в Берлине довольно высокий.
— То есть эпитеты не перевести, в силу специфики языковой, на иностранные языки. У них просто нет такого богатого запаса…
— Весь мир слушает Бьорк и не обламывается оттого, что не понимает, о чем она воет.
— Ты английский-то знаешь?
— Слава Богу, на таком бытовом уровне.
— А не хочешь выучить в совершенстве немецкий?
— Чтобы Гессе в подлиннике прочитать?
— Или там, например, испанский. Мне говорили «Выучи испанский, чтобы потом поехать отдыхать в Испанию».
— Меня интересует гораздо больше русский язык, нежели в любом случае плохой иностранный.
— Почему плохой?
— Потому что невозможно стать носителем языка. Даже если ты начинаешь его учить, ты все равно не носитель, никогда ты не поймешь его нюансов. Если ты не Бродский, конечно. Я не Бродский.
— Самые интересные книжки, песни, я считаю, они про обычную жизнь Вася, Петя утром идут на завод и т. д., такая бытовая сторона жизни. Но обычно люди этого не понимают. Они хотят жить в коттеджах, быть богатыми, машина и все такое. Они не понимают ценности того, что они обычные, как все. Не понимают, что прелесть в том, что они так обычно живут, что у них там картошка каждый день на обед. Почему Симпсоны популярны? Потому что они такие же придурки, как и все. Простая семья, как три рубля.
— Понимаешь, в обычной жизни тоже есть, наверное, какие-то свои проблемы, своя духовная борьба, которая не так на поверхности лежит. Наверное, у кого-то, накопить побольше денег и купить коттедж — это составляет основную цель жизни, и эту точку зрения тоже надо уважать. Ну, для искусства, конечно, такие люди представляют меньший интерес, чем такие фактурные, но в них тоже что-то можно найти, я уверен.
