Амели Нотомб - Страх и трепет
— Неужто вы полагаете, что вправе учить меня морали?
— Как вы думаете, Фубуки, почему я затеяла этот разговор?
— По недомыслию.
— Неужели вы не понимаете, что мне хотелось помириться с вами?
— Извинитесь, и мы помиримся.
Я вздохнула:
— Вы такая умная и тонкая. Почему вы делаете вид, что не понимаете?
— Не будьте смешной. Вас совсем не трудно понять.
— Тем лучше. Значит, вы понимаете мое возмущение.
— Понимаю и не одобряю. Это у меня есть все основания возмущаться вашим поступком. Вы добивались повышения, на которое не имеете никакого права.
— Допустим, что я не имею на него права. Но вам-то что до этого? Разве вы при этом что-то теряете?
— Мне двадцать девять лет, а вам — двадцать два. И я только в прошлом году получила свою должность. Я много лет боролась, чтобы ее получить. А вы проработали всего несколько недель и уже хотите добиться такого же повышения?
— Так вот оно что! Вам нужно, чтобы я страдала. Вы не выносите, когда другим везет. Как ребенок!
Она презрительно усмехнулась:
— А так ухудшить свое положение, как вы, — это что, признак зрелости? Не забывайте, что я ваша начальница. По какому праву вы мне грубите?
— Да, вы моя начальница. И у меня нет никаких прав, знаю. Но я все же хочу, чтобы и вы знали, что вы меня очень разочаровали. Я относилась к вам с таким уважением!
Фубуки нарочито засмеялась:
— А я совсем не разочарована, потому что не испытывала к вам никакого уважения.
Когда на следующее утро я появилась в компании «Юмимото», Фубуки Мори объявила:
— Вы не перейдете в другой отдел, а останетесь работать здесь, в бухгалтерии.
Я чуть не рассмеялась:
— Вы хотите, чтобы я стала бухгалтером? А почему не акробатом?
— Вы? Бухгалтером? Это громко сказано. Я думаю, вы никогда не сможете стать бухгалтером, — ответила она с презрительной улыбочкой.
Фубуки показала мне большой ящик, в котором лежала кипа счетов, накопившаяся за несколько недель. Потом подвела меня к шкафу, где стояли огромные книги учета — с аббревиатурами одиннадцати отделов «Юмимото».
— Я даю вам очень простое задание, как раз по вашим способностям, — объясняла она назидательным тоном. — Сначала разложите счета по датам. Затем определите, к какому отделу они относятся. Возьмем, к примеру, вот этот счет: одиннадцать миллионов за финский «Эмменталь». Какое забавное совпадение! Это как раз отдел молочных продуктов. Берете соответствующую книгу и расписываете по колонкам: дату, название фирмы, сумму. Когда все счета будут расклассифицированы и расписаны, вы уложите их вот сюда в ящик.
Пожалуй, это действительно было не так уж сложно. Но я решила выразить удивление:
— Разве эти операции не заносятся в компьютер?
— В конце месяца господин Унадзи введет все счета в компьютер. Он просто перенесет в него ваши записи: это потребует совсем немного времени.
В первые дни я иногда путала книги учета. И вынуждена была задавать вопросы Фубуки, которая отвечала мне со скрытым раздражением:
— Reming Ltd — это куда?
— Цветные металлы. Отдел ЦМ.
— Gunzer GmbH — это что?
— Химические продукты, отдел ХП.
Вскоре я уже знала на память все фирмы и торгующие с ними отделы. Работа казалась мне все проще и проще. Она была на редкость скучной, но меня это не удручало, поскольку она не занимала полностью мои мысли. Расписывая счета, я время от времени поднимала голову, чтобы помечтать, любуясь прекрасным лицом моей доносчицы.
Неделя текла за неделей, и я постепенно успокаивалась. Я обретала «счетоводное спокойствие». Как средневековый монах-переписчик, я целые дни корпела над бумагами и переписывала буквы и цифры. Еще никогда в жизни мой мозг не был так мало востребован, и я испытывала редкостное умиротворение. Это был бухгалтерский дзэн. И я не без удивления чувствовала, что готова предаваться этому сладостному отупению все оставшиеся сорок лет моей жизни.
Подумать только, какой я была дурочкой, что заканчивала университет. Ну что во мне интеллектуального, если мой мозг наслаждается такой глупой и однообразной работой? Теперь я знала: созерцательность — вот мое призвание. Счастье для меня — переписывать цифры, любуясь при этом красотой моей визави.
Фубуки была права: увязавшись за господином Тэнси, я ошиблась дорогой. Как это я умудрилась написать целый трактат о сливочном масле? Я вовсе не из разряда победителей, а из породы коров, которые бродят по лугам-счетам в ожидании проходящего мимо поезда. До чего же замечательно жить, позабыв о гордости и мыслительных способностям! Я с удовольствием предавалась умственной спячке.
В конце месяца появился господин Унадзи, который должен был занести мои данные в компьютер. Ему понадобилось всего два дня, чтобы перенести в него написанные мною колонки цифр и иероглифов. Я испытывала нелепую гордость, осознавая себя полезным звеном в общей цепи.
По воле случая — или судьбы — книгу учета ХП господин Унадзи оставил напоследок. Его пальцы быстро забегали по клавишам, как и при работе с десятью предыдущими книгами. Но спустя несколько минут я услышала его возгласы:
— Не может быть! Не может быть!
Я увидела, что он лихорадочно листает страницы этой последней злополучной книги. И начинает истерически хохотать. Пока он хохотал, а затем, обессилев, лишь слегка вскрикивал и давился от смеха, на него во все глаза смотрели сорок сотрудников огромного отдела.
Мне стало плохо.
Фубуки вскочила и ринулась к господину Унадзи. Захлебываясь и повизгивая от смеха, он показал ей какие-то записи в книге учета. Фубуки повернулась ко мне.
Она вовсе не разделяла чрезмерной веселости своего коллеги. Бледная и суровая, она подозвала меня к себе.
— Что это такое? — спросила она меня, тыча пальцем в какую-то строчку.
Я прочитала:
— Это счет GmbH, датированный…
— GmbH? GmbH? — закричала она.
Сорок бухгалтеров дружно расхохотались.
Я ничего не понимала.
— Объясните, что это такое — GmbH? — потребовала моя начальница, скрестив руки на груди.
— Это немецкая фирма по производству бытовой химии, с которой у нас тесные коммерческие связи.
Раздался еще более оглушительный хохот.
— Разве вы не заметили, что перед GmbH всегда стоит какое-нибудь название? — продолжала свои допрос Фубуки.
— Да. Я думала, что это названия филиалов этой фирмы, и решила не загромождать книгу учета излишними деталями.
Даже всегда скованный и напряженный господин Сайто хохотал от всей души. И только одна Фубуки не смеялась. Лицо ее выражало с трудом сдерживаемый гнев. Если бы она могла дать мне пощечину, она с удовольствием сделала бы это. Пронзительным голосом, напоминавшим звон сабли, она закричала:
— Идиотка! Зарубите себе на носу, что GmbH — по-немецки означает то же самое, что Ltd по-английски и SA по-французски, акционерное общество. И все эти фирмы, которые вы так блистательно приписали к аббревиатуре GmbH, абсолютно не связаны между собой! Это все равно, как если бы вы тремя буквами Ltd назвали все американские, английские и австралийские компании, с которыми мы торгуем! Сколько мы потеряем теперь времени, чтобы исправить ваши ошибки!?
Я не придумала ничего лучше, как сказать в свою защиту:
— Ох уж эти немцы! Зачем им столько букв, если нам хватает всего двух?
— Вот как! Так это, может быть, немцы виноваты, что вы такая глупая?
— Успокойтесь, Фубуки, откуда мне было знать…
— Откуда вам знать? Ваша страна граничит с Германией, а вы не знаете того, что знаем мы, хотя живем на другом конце света!
И тут у меня чуть не вырвалась дерзость, от которой я, слава богу, удержалась: «Бельгия, может быть, и граничит с Германией, но во время Второй мировой войны Японию с Германией связывало нечто большее, чем общая граница».
Я подумала это про себя, а сама с виноватым видом опустила голову, ожидая приговора моей суровой начальницы.
— Что вы тут стоите, как столб?! Несите сюда все счета, которые вы целый месяц так гениально записывали в отдел химии!
Я открыла ящик и чуть не расхохоталась: отдел химии действительно раздулся у меня до неимоверных размеров и во много раз превышал все прочие отделы компании.
Господин Унадзи, Фубуки Мори и я втроем взялись за работу. И нам понадобилось три дня, чтобы привести в порядок все одиннадцать книг учета. Я и без того чувствовала себя виноватой, а тут разразился еще более громкий скандал.
Когда я увидела, что массивные плечи господина Унадзи снова заколыхались, я восприняла это как тревожный симптом: это означало, что сейчас его опять начнет разбирать смех. Вибрация охватила его грудную клетку, а затем и шею. И тут раздался хохот, от которого у меня мурашки побежали по телу.
Фубуки, мгновенно побледневшая от ярости, спросила:
