Николай Тихонов - Роман-газета 1968-24 Тихонов Н. Книга пути
— Это вы были в «Моти-Махале» несколько дней назад? Я видел вас там и запомнил, да, запомнил. Это были вы?
Человек не выказал никакого удивления:
— Это был я! Я увидел вас со своим знакомым и долго решал, подойти или не мешать вашей беседе, вот отчего я так смотрел на вас. И решил, что не подойду, не буду вам мешать...
— Так вы знаете Шведенера? — искренне удивляясь, спросил Бомпер. Так вот кого Ив послал к нему! Все было естественно.
— Да, я хорошо знаю вашего друга, — сказал Шри-гуша.
— Садитесь, — пригласил Бомпер и сам сел и предложил посетителю сигарету.
Тут же он вспомнил свой разговор с Рамачария и окинул подозрительным взглядом черный сюртучок и длинные узкие белые брюки Шри-гуши.
— А вы не писатель, не журналист? Как ваше настоящее имя? Как вас зовут, Шри-гуша?
— Шри-гуша, — с почти насмешливым полупоклоном ответил индиец, — Я не писатель. Писатель вы, и вам нужны, как всякому писателю, особые переживания?
Лицо его стало непроницаемым. Он умолк, ожидая, что скажет Бомпер. И вдруг на Бомпера нашло раздражение. Он с некоторой резкостью начал говорить, что если Шри-гуша пришел предложить ему разные поездки и осмотры древностей, памятников, богов, разных
Тадж-Махалов, то пусть поищет кого-нибудь в другом месте.
Шри-гуша осматривал его со спокойной сосредоточенностью.
— Вас интересуют живые ощущения, — сказал он без улыбки, — начнем с самого легкого. Как мистер относится к красоткам и каких он предпочитает? Все прелести стран Востока к его услугам. И Запада, — добавил он. помедлив.
«Однако, — подумал Бомпер, — это уж очень примитивно».
— Нет, — сказал он, — никаких красоток.
Шри-гуша не моргнул глазом.
— Восточные поэты хорошо воспевали то, что в таком спросе сегодня в свободном мире. Ганимеды?
Бомпер удивился, но не показал удивления. Он сказал:
— Вы, видимо, где-то обучались по западному образцу. Откуда вы знаете про Ганимеда?
— Я окончил католическую школу, правда, не полный курс...
— Ганимеды не пойдут. Что еще?
— Есть просвещенные, богатые жены раджей. Это трудно, у них большие требования, но для такого знатного гостя я готов поискать...
Бомпер рассмеялся, представив в своих объятиях толстую, размалеванную, в бриллиантах. красотку, у которой на крыле носа алмазная звездочка.
— Не ищите. Жены раджей — вчерашний день.
Шри-гуша пожал плечами.
— Я понимаю, что для писателя нужно что-то новое. Я могу свести с людьми, которые крадут девушек...
— Зачем? — спросил Бомпер. — Для себя, чтобы жениться на них?
В глазах Шри-гуши пробежал темный огонек.
— Нет, не для того. Девушек увозят в Сингапур. Их продают и дальше. Это — опасное занятие. Если хотите познакомиться. Такие девушки бывают на вес золота.
Бомпер не заметил, как начал разговаривать со своим странным посетителем, как со слугой.
— Я вижу, уважаемый Шри-гуша, — сказал он насмешливо, — что у тебя большой выбор. Но я не занимаюсь ни гангстерскими фильмами, ни детективными романами.
— А я очень люблю детективы, — сказал Шри-гуша. — Я хожу в кино только на них...
Бомпер пропустил эти слова мимо ушей.
— Что у тебя еще есть?
— Есть особые, ни на что не похожие удовольствия...
— Именно? Что ты хочешь предложить искушенному европейцу?
— Помимо того, что идет в ход сегодня в Европе и в Америке, кроме героина, которого везде много.
— А! Ты знаешь даже о героине?
— Шри-гуша не был бы Шри-гушей, если бы он не знал таких простых вещей. Кроме героина, ЛСД, опиума, гашиша, анаши, есть неизвестные, чисто индийские наркотики. Писатели любят их, я знаю. Вам они дадут такие переживания, какие вы нигде не получите. Устроит вас это? Подобного вы не найдете нигде в мире. Шри-гуше вы скажете благодарственные слова. Вы скажете: «Ты ввел меня в рай! Я не думал, что есть такое на земле...»
Бомперу стало весело. Он даже похлопал по плечу Шри-гушу, и, странно, такое мягкое, вялое с виду плечо было железным, точно под сюртучком была кираса.
— Шри-гуша, несколько дней назад в этой комнате я сказал одному человеку, что литература Индии отстала. Теперь я вижу, что чудеса, которые ты предлагаешь, тоже вчерашнего употребления. Ни намека на что-то современное... Вне обычной нормы...
Шри-гуша вздохнул, точно напрягая память и ища там нечто необыкновенное. Он поднял голову и посмотрел прямо в глаза Бомперу.
— Я могу вам предложить то, чего нет в Европе и нигде...
— Что же это такое?
— Святая!
— Что? — сказал, не понимая, Бомпер. — Кого ты предлагаешь?
— Я предлагаю святую женщину!
— Что она из себя представляет? Старая ведьма?
Шри-гуша покачал головой.
— Она молода, и она святая!
— Не надо святой, я не хочу святую, она пахнет ладаном, — усмехнулся Бомпер. — Я вижу, твой список кончается. Шри-гуша!
— Нет, мой список никогда не кончается.— упрямо сказал Шри-гуша. — Тогда не святая. Есть дочь баядерки и сама баядерка, танцует старые танцы, какие танцуют на стенах храмов в Каджурахо. Вы знаете, что это за танцы. И потом вы напишете свое имя, и она, как это делали и ее мать и бабушка, попросит лучшую татуировщицу перенести вашу подпись на свое тело, чтобы память о вас осталась навсегда. Если вы доставите ей удовольствие, ваше имя будет наколото поближе к сердцу. Это очень сенсационно! — неожиданно добавил он.
Бомпер стал серьезным.
— Прекрати, Шри-гуша, я понимаю, что все это заслуживает самого пристального внимания и все это стоит хороших денег. И многие иностранцы будут благодарны тебе, что ты введешь их в так называемые тайны Востока, о которых приятно вспоминать дома в дружеской мужской компании. Это есть в каждой стране. Но мне нужно такое, чего не бывает... Понимаешь, в чем разница?
— О! — Шри-гуша даже встал. — Я понимаю, чего вы хотите. Вам неинтересны люди?
— Правильно, люди мне неинтересны. Это ты угадал верно...
— Ача хай, тогда остаются животные...
— Животные... что ты хочешь сказать, Шри-гуша?
— Заколдованный осел, священный гусь, священная утка — птицы богов и сами божества...
Бомпер захохотал. Он стоял посреди комнаты и хохотал, не сдерживаясь, а Шри-гуша с каменным лицом смотрел на него, не зная, что сказать.
В эту минуту раздался громкий женский крик. Кричала женщина где-то очень близко. Крик был испуганный и негодующий. Шри-гуша и Бомпер выбежали в коридор. На другой стороне коридора была настежь раскрыта дверь, и туда бежали люди.
Все они толпились у окна. Хозяйка комнаты, индианка с черными распущенными по плечам волосами, в золотистом сари, молодая, стройная, высокая, с выгнутыми бровями, кричала, показывая в окно тонкими пальцами в перстнях:
— Вот кто вор! Вот кто украл! Смотрите! Смотрите!
Бомпер увидел зрелище, смешное и удивительное для него. Против окна на карнизе противоположного фасада отеля сидела небольшая рыжевато-серая обезьянка. Она держала в лапке зеркальце, а другой лапкой мазала себе помадой губы, попадала по носу, лизала помаду и тут же, положив ее рядом, хватала пудру и обмахивала себя пудрой, слизывая ее с лап и отплевываясь.
— Это моя помада, это моя пудреница! — кричала женщина. — Она украла, а я ведь думала на прислугу. Вот бессовестная. Отдай! — кричала она, как будто обезьяна могла понять, о чем она кричит.
Обезьяна не обращала внимания на крик и наслаждалась своими приобретениями. На карнизе, свесив ноги, она показывала язык людям. Бомпер был единственным европейцем в комнате. Индийцы, вбежавшие при крике, постепенно удалились. Остались служащие отеля, которые переговаривались между собой. Но потом ушли и они.
Шри-гуша исчез так же неслышно, как появился. Бомпер смотрел с чувством школьника, наблюдающего за чужой дерзкой проказой. Он высказал свое сочувствие индианке. Она посмотрела на него большими испуганными и смеющимися глазами и начала поспешно говорить:
— Я заметила, что у меня сначала пропала пудреница, а потом и помада. А сегодня утром и зеркальце. Я думала, это взяла прислуга. Но я не могла поверить, что в таком отеле прислуга способна на это. А сегодня подхожу к окну, и эта бестия сидит, и посмотрите, что она делает с моей помадой...
Тут она сказала без всякого перехода:
— Но вы не знаете, кто я. Простите! Меня зовут Мануэла Франческа Мария де Перейра. Меня можно звать просто Нуэлой. Вас я знаю. Вы Яков Бомпер.
— Откуда вам известно мое имя?
— Я видела ваш портрет в газете и читала ваше интервью.
— Да, это было, — сказал он не без удовольствия.
— Нет, посмотрите, что делает эта негодяйка! — снова закричала она. К обезьяне подбиралась по карнизу другая, и при виде соперницы владелица пудреницы и зеркальца засунула их под хвост и села на них, а помаду запихала за щеку.
Бомпер, скрывая смех, взглянул на Нуэлу другими глазами. В своей бессильной ярости она грозила кулаком обезьяне, смотревшей на нее с сожалением и грустью: Нуэла призывала проклятия на голову похитительницы и была прекрасна, как те женщины, которые танцевали на фресках Эллора и в редких ночных ресторанах нового Дели...
