Ролан Топор - Принцесса Ангина
— Что с вами?
— Это чтобы не закричать: ведь вы плюхнулись мне на ногу. Когда я вспоминаю этот прием, он всегда действует. Не соизволите ли приподняться, а то я сейчас потеряю сознание.
— Как вам угодно, не стоит драматизировать. У вас нет нервной системы, это вам только кажется, что есть. Вот и все. Пойду приготовлю вам воду, чтобы вы ноги попарили. И чтобы выманить красных рыбок, а то им наскучило торчать в консервных банках. А когда им становится скучно, они способны на гадости.
— Если можно, теплую.
— Единственное, что я могу пообещать, что рано или поздно она остынет. Не перепутайте красных рыбок с мылом. Однажды Канцлер так старательно тер спину, что у него в руках остался один рыбий скелет, сам он разодрал себе тело и стал вонять еще ужаснее, чем до мытья.
— Я учту.
Он с наслаждением опустил ноги в теплую воду. Ангина одну за другой открывала банки тунца в масле и опрокидывала их в тазик. Джонатану удалось вытащить оттуда левую ногу, но на больную правую, всю в масле, все-таки налипли кусочки тунца.
— Какие-то бледненькие красные рыбки, — констатировала раздосадованная Ангина. — В томатном соусе они выглядят лучше.
Она отправилась выкидывать содержимое тазика, а Джонатан, припадая на ногу, попытался встать.
— Я почти вылечился.
— Скоро вы сможете ходить и уйдете. Слава богу! Наконец-то!
— Почему вы так говорите? Вы действительно хотите от меня избавиться?
— Вы совершенно не мой тип мужчины. Абсолютно. Вы — мокрая курица, постоянно хнычете. Мне нравятся мужчины со шрамами, с бородой и которые дерутся на дуэли. А вы весь какой-то гладенький.
— Не везде.
— Когда вы раздетый, вы, наверное, напоминаете зеркало. А мне нравятся настоящие мужчины, похожие на обезьян.
— Вы меня обижаете!
— Ладно, не плачьте, я подарю вам игрушку.
Ангина забралась в кабину и вылезла оттуда с маленьким чемоданчиком.
— Это пишущая машинка.
Она вынула ее из футляра и положила перед Джонатаном. В каретку был заправлен лист бумаги.
— Что мне для вас написать?
— Резинка.
Пальцы Джонатана забарабанили по клавишам.
— Вот. Резинка.
— Вы никудышный писатель. Дайте мне.
Она напечатала:
РЕЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗИНКА
— Вот так надо было написать. Или, если теперь ее отпустить, тогда получится
РЕИНКА
— Мне бы никогда не пришло это в голову.
— Вы знаете, что я изобрела правила пунктуации?
— Какие, интересно?
— Отрицательный знак. Вам известно, что существуют вопросительный и восклицательный знаки, а отрицательного нет. Несправедливо. Отныне не понадобится писать «не» в отрицательных предложениях.
— Любопытно. А как выглядит ваш знак?
— Как «У» краткое.
— Почему?
— Потому что такое движение вы делаете указательным пальцем, когда говорите «ни за что», а запятушка наверху, чтобы отличать его от обычного «У».
— Напишите мне любую фразу по вашей системе.
— Например:
— Когда вырастете, вы, вероятно, станете лингвисткой!
— Пока я просто принцесса. И в этом есть много преимуществ. А знаете, что вы только что сделали?
— Нет.
— Смотрите.
Ее пальчики забегали по клавишам.
Вы прикурили сигарету
Вы курили сигарету
Вы курили сигар
Вы курили си
И остался один окурок.
Джонатан захлопал в ладоши:
— Еще!
— Я напишу вам балладу о склеротике:
Я все на свете помню
Я все на свете
Я все на
Я все
Я
?
Вот такая баллада о склеротике. А вот еще:
Разумеется, бывает дым без
Поняли? А это:
Маленький Мортимер утооооооонул в речке
— А зачем столько «о»?
— Это не «о», это пузыри! Смотрите:
НЕСАМОЛЕТБО
Что означает «в небе самолет». А такую историю знаете?
Мяч скатился с тропинки,
трпоинки, трпионки, трпиноки,
трпинкои, трпинкио, трпинки......о
— Видно, что вы очень наблюдательная! Вы любите всякие мячики?
— Люблю, но у меня их — 0. А вы когда-нибудь были свидетелем, как
Пострадав бежит за грабителемший?
Это стихотворение сочинил Канцлер.
— А он тоже пишет?
— Да. Исключительно стихи. И все посвящены мне. Хотите, прочту?
— С удовольствием.
— «С хлопьями „Ангина“ вы моментально приготовите тысячу разных изысканных блюд: тающие во рту крокеты, воздушное суфле, аппетитную запеканку. С „Ангиной“ любое застолье превратится в праздник». Ну как?
— Я бы хотел услышать что-нибудь еще.
— Пожалуйста: «Свежесть нежных тонов… „Ангины“ украсит и подчеркнет ваше очарование. Белый, розово-серый, нефритовый, морской волны. В отделах „Весны“ и других специализированных магазинах». Это его раннее стихотворение, так называемого «периода нижнего белья». А следующее относится к «периоду моющих средств»: «Теперь вы можете не волноваться, если ребенок извозюкал вашу раковину грязной мордашкой. Пройдитесь „Ангиной“, и раковина засверкает как новенькая: 100 % победа над микробами. А запах! Аромат свежевымытого пола! Пользуйтесь „Ангиной“ в труднодоступных местах, и вы перестанете болеть. Не чисто, а ослепительно чисто!»
А теперь другое, более позднее, стихотворение «панического периода»:
ДОКАЗАНО НАУКОЙ?
ПРИ АНГИНЕ
— ВОСПАЛЯЕТСЯ слизистая,
— ПРОПАДАЕТ аппетит,
— РАССТРАИВАЕТСЯ желудок,
— ЖЕЛТЕЮТ зубы,
— ЗАТРУДНЯЕТСЯ дыхание,
— СМОРЩИВАЕТСЯ кожа,
— УХУДШАЕТСЯ зрение,
— НАРУШАЕТСЯ сон,
— АТРОФИРУЕТСЯ память,
— ПОРТИТСЯ характер,
— СЛАБЕЕТ воля,
— ПОЯВЛЯЕТСЯ тяга к спиртному,
— УСТАЕТ сердце,
— ВОЗНИКАЮТ признаки рака,
— ПРИТУПЛЯЕТСЯ желание…
ВЫ СТО РАЗ СЛЫШАЛИ ЭТО ОТ РАЗНЫХ ВРАЧЕЙ, НО ВЫ ВСЕ РАВНО ЕЕ ЛЮБИТЕ.
— Я и не подозревал, что вы настолько опасны, — проговорил Джонатан.
— Это же только стихотворение. Можно сказать что угодно, главное — поэзия. Канцлер сочинил больше тысячи стихотворений. Вот, скажем:
«У вас нет Ангины? Тогда мы идем к вам!»
«Ангина — свежее решение!»
«Имидж — ничто, Ангина — все!»
«Ангина изменит жизнь к лучшему!»
«Любимая Ангина — для своих, любимых!»
Какая жалость, что Канцлер ушел, а то он бы вам их спел. Он прекрасно поет. Боже, куда он запропастился? Наверное, попал в руки Гужиной! Или Кольбертова! А те с него семь шкур содрали. Вот беда! А может, он просто в плену? Или сидит на скамье? А он ненавидит скамейки!
Она встала в трагическую позу на крышке футляра от пишущей машинки.
— Если он заговорит, мы пропали! Но нет, он будет защищать Королевскую Казну до последней капли. Не промолвит ни слова. Благодарю тебя, о Канцлер. Жалую тебя в Герцоги. Герцог де Витамин звучит лучше, чем Маркиз.
— А меня каким титулом наградите?
— Никаким. Вы не узник, не пленник, не мученик, не обезглавленный. Мой несчастный Канцлер! Я не оставлю тебя. Мужайся, я иду! С наступлением ночи я полечу к тебе на помощь!
— Девочкам не полагается выходить из дому после определенного часа.
— Вероятно, вы забыли, Джонатан, что эта девочка — Принцесса.
— Если я не вспомнил, то и остальные могут запамятовать. Я провожу вас.
— С больной ногой?
— С больной ногой.
Ангина бросилась на шею Джонатану и расцеловала его в обе щеки.
— Нарекаю вас Главным Палачом Королевства, — провозгласила она, закатив глаза в знак признательности.
Глава пятая
Спустились сумерки, и две тени украдкой выскользнули из слона. Ангина поддерживала Джонатана, стонавшего при каждом движении. Навстречу им двигался какой-то человек. Когда его осветил свет фонаря, оказалось, что у человека нет носа.
— Милейший, вы случайно не видели моего Канцлера, Герцога де Витамина?
— А вам, молодые люди, нос мой случайно не попадался?
— Нет, сударь. Хотите, пойдемте с нами, глядишь, обе пропажи и найдутся.
Человек согласился, и они зашагали вместе. Они прошествовали мимо темных переулков, где в тишине сновали смутные силуэты. В проеме ворот возник судья в мантии.
— Господин Председатель, вы случайно не видели моего Канцлера, отважного Герцога де Витамина?
— А вы мою Библию не видели, дети мои? Досадно, но с тех пор как я ее потерял, моим свидетелям не на чем присягать.
— Нет, господин Председатель. Присоединяйтесь, может быть, все, что мы ищем, лежит в одном и том же месте.
