Мари-Од Мюрай - Oh, Boy!
– Уже десять? – осведомился Барт, словно его пытались заставить работать сверхурочно.
– Без пяти, – ответила Бенедикт, взглянув на часы. – Мы как раз собирались войти.
– Поцеловать! – потребовала Венеция, ухватив Барта за свитер.
– Через пять минут, – заупрямился он.
Бенедикт ушла, пожелав им хорошо провести время и изрядно в этом сомневаясь. Ну почему детям Морлеван так не везет? Барт, не оглядываясь на них, взбежал по лестнице. Симеону два последних этажа дались с трудом, пришлось постоять держась за перила: закружилась голова. Войдя в квартиру, дети сбились кучкой посреди гостиной; такие неприкаянные, что Барт смягчился:
– Ладно, я пока в душ, а вы тут осмотритесь. Не тушуйтесь, будьте как дома.
Он прошел в спальню и сбросил пропотевшую одежду.
– Это твоя спальня? – послышался нежный голосок.
Барт зарычал и схватил подушку, чтобы прикрыться.
– Ты что тут делаешь?
– Ты сказал, осмотритесь, – напомнила Венеция.
Она нежно улыбнулась ему, как родному.
– У тебя есть писька?
Барт покраснел.
– Ну… как у всех. Во дети пошли! Ладно, кыш, кыш отсюда.
Как будто он выгоняет какую-то зверушку. Венецию это рассмешило, однако она все-таки сочла своим долгом просветить старшего брата:
– А у меня писька не такая.
Тут еще вошел и Симеон.
– А, вот ты где, – сказал он Венеции, совершенно игнорируя голого Барта.
– Куда вы делись? – крикнула из коридора Моргана.
– Мы тут! – отозвались Симеон и Венеция.
Моргана вошла и увидела Барта с подушкой вместо фигового листка.
– Это твоя спальня? Красивая какая. Нет, наша не такая, наша малюсенькая и уродская.
Бартельми рухнул на кровать, по мере возможности прикрывая свое мужское достоинство.
– Пошли, мы мешаем, – догадался наконец Симеон.
После душа Бартельми вышел в гостиную почти в хорошем расположении духа и обнаружил, что дети уже вполне освоились. Венеция расставила всех своих кукол Барби и возилась с ними, комментируя происходящее исключительно в прошедшем времени:
– Шелли взяла, открыла шампанское и все выпила. Вот Барби разозлилась и сказала: «Кто все вино выпил?»
– Это не я! – пропищал Барт тоненьким голоском Шелли.
– Хочешь поиграть?
– Нет, спасибо, – отказался Бартельми.
Однако присел на корточки, взял одну Барби в облегающем боди и пробормотал: «Надо же, какие буфера».
Венеция нажала на груди Барби, они забавно зачпокали. Брат и сестренка рассмеялись. У них явно был общий круг интересов. Позади них кашлянул Симеон. Барт обернулся. Средние брат с сестрой сидели рядышком на диване и читали: Моргана – «Домик в прерии», Симеон – «Общественный договор».
– Вы оба, что ли, особо одаренные? – спросил Барт. – Или только Симеон?
– Я один класс перескочила, – сказала Моргана. – И по всем предметам первая.
– Кроме физкультуры, – услужливо напомнила Венеция.
– Спорт для дураков, – отрезал Симеон.
– А я спортом много занимаюсь, – закинул пробный шар Бартельми.
– Значит, ты дурак, – прыснула Венеция.
– Смейся-смейся, – проворчал Барт. – А ты не заметила, что у нас в семье получается двое на двое? Вот Симеон и Моргана, жуть до чего умные – и страшные как не знаю что, а вот мы с тобой, дураки дураками…
– И очень красивые, – заключила Венеция без всякой задней мысли.
Моргана заметила, что это совсем как в сказке «Рике с хохолком»:
– Рике, он страшный урод и очень умный. А принцесса – красавица, но дурочка.
– А чем кончается? – поинтересовался Бартельми.
– Они поженились, и у них было много детей, – ответила Венеция.
– Oh, boy! – простонал Барт. – Значит, оба дураки.
Дети расхохотались. Барт, насвистывая, пошел за оранжадом. Почему у него вдруг стало так хорошо на душе? Это сделалось как-то само собой, когда он увидел детей, устроившихся у него в гостиной. Он был старший в братстве Морлеван, и это было здорово.
– А какой фильм вы хотите посмотреть? – спросил он, поставив стаканы на журнальный столик. – Разговор был про «Мой друг Джо»…
И не договорил. Только сейчас он вспомнил про Лео. Тот скоро должен был появиться.
– Симеон, мне с тобой надо поговорить как мужчина с мужчиной, – заявил Барт, знаком приглашая брата следовать за ним.
Они уединились на кухне. Симеон, чувствуя какую-то непонятную усталость, оперся о раковину.
– У меня есть друг, он должен скоро зайти, – начал Барт, разглаживая воротничок рубашки младшего брата. – Понимаешь? Ну, дружок мой, приятель то есть.
Симеон не сводил глаз с выбоины в плитке на полу.
– Тут понимаешь, какая проблема: Лео жуткий собственник, из тех, кто приревнует к свитеру, если ты его носишь слишком часто.
Симеон выразительно вздохнул и поднял глаза к потолку. Барт все разглаживал ему воротничок.
– Боюсь, ему не понравится вся эта история, ну, что я ваш опекун, – продолжал Бартельми. – Может, скажем ему, что вы дети моей соседки, а? У меня тут соседка есть. Наверху. Мы с ней знакомы. Бедная такая дуреха, муж ее бьет.
Барт криво усмехнулся в знак сострадания.
– Я скажу, что она оставила вас у меня, пока пройдется по магазинам, а?
– Не в воскресенье же, – сказал Симеон, резко отбрасывая руку брата.
– Да, в воскресенье не катит, – признал Барт. – Соображаешь, одаренный. Тогда скажем, что вы не можете войти в квартиру. Во, самое то! Соседка сверху потеряла ключи. А вторые – у ее матери, а мать живет в Жювизи. Во, самое то! Соседка оставила вас у меня и поехала в Жювизи за ключами… У тебя с рубашкой что-то не так, слушай. Воротник все время загибается.
– Ты уверен, что не так только с рубашкой? – через силу выговорил Симеон.
Взгляды братьев пересеклись.
– Я стараюсь, – сказал Бартельми. – И ты постарайся, ладно?
Губы у Симеона судорожно подрагивали. Он закусил нижнюю.
– Пойду объясню все девочкам, – сказал он, отстраняя Барта.
– Что объяснишь? – спросил старший, поймав его за рубашку.
– Что они дочки соседки сверху, – невесело усмехнулся Симеон.
После этого во рту у него появился какой-то странный привкус, и этот привкус был у всего: у оранжада, у гамбургера, у мороженого. Привкус крови.
Лео явился как раз к кофе и попятился, увидев в гостиной детей Морлеван.
– Чой-то?
– Это дети моей соседки, – поспешил объяснить Барт.
Венеция решила показать, что хорошо усвоила легенду:
– Соседка сверху потеряла ключи и оставила своих детей у Барта. Потом она съездит за ключами к своей матери в Жювизи и вернется и заберет своих детей.
– Будешь кофе, Лео? – непринужденно предложил Барт, словно все происходящее было вполне в порядке вещей.
– Че, они д'ночи тут бу'т т'рчать? – спросил Лео, отвечая на недобрый взгляд Симеона точно таким же.
– До шести часов, – сказал Барт.
– Д' эт'ж к'шмар! – закричал Лео, срываясь на визг. – Ваще баба р'хнулась! А ты х'рош, нет чт'б…
В дверь позвонили. Молодые люди переглянулись.
– Мож', з'брать пр'шла св'их сопляков, – пробурчал Лео.
– Это бы меня очень удивило, – пробормотал Барт себе под нос.
Венеция прошмыгнула к дверям. На пороге стояла какая-то женщина и прижимала руку ко лбу.
– Здравствуй, милая, – сказала она тихо, словно боялась, что ее услышат. – А г-н Морлеван дома? Я его соседка сверху…
Запутавшись между вымыслом и реальностью, Венеция осведомилась:
– Ты уже нашла ключи?
Молодая женщина явно удивилась. Она убрала руку ото лба.
– Я как раз насчет этого и пришла. Муж заперся в квартире, а у меня нет ключей.
– Они у твоей мамы в Жювизи, – напомнила Венеция.
– У меня нет мамы, – пролепетала соседка, все больше недоумевая.
– У меня тоже, – сообщила Венеция с лучезарной улыбкой, словно такое совпадение не могло не радовать. – А что у тебя на лбу?
Женщина уклонилась от ответа:
– Мне бы г-на Морлевана. Он дома?
Гордая возложенной на нее миссией вестницы, Венеция распахнула дверь гостиной и объявила:
– Пришла соседка, только у нее все равно нет ключей!
– П'скай р'бят з'бира'т, – прошипел Лео, – х'ть ско'ка п'быть как люди.
Но семейная сцена как-то не складывалась. Моргана и Симеон смотрели на соседку, не понимая, что происходит.
– Oh, boy! – выдохнул Барт, окончательно теряя способность соображать.
– Я не знала, что у вас гости, г-н Морлеван, – извинялась бедная женщина.
Симеон дал себе три секунды, чтобы собраться. Один… два…
– Мама! – воскликнул он. – Что это с тобой? Опять Ударилась на кухне о вытяжку? Пошли лед приложим.
Он подхватил соседку под руку и потащил в коридор. Она почти не сопротивлялась и дала увести себя на кухню.
– Вот слушайте, история совершенно идиотская, – сказал Симеон. – Бартельми запутался в собственном вранье, пытаясь убедить своего дружка, что мы ваши дети.
