Энн Фортье - Царица амазонок
Хруст в трубке заставил меня предположить, что Ребекка сунула в рот горсть орехов, а это было явным доказательством того, что она заинтригована.
– Чего ты от меня-то хочешь? – спросила она. – Могу гарантировать, снимок сделан не на моем острове. Если бы кто-то наткнулся на подобную стену здесь, на Крите, уж поверь, я бы об этом знала.
– Я от тебя хочу вот чего, – сказала я. – Посмотри как следует на надпись и скажи, где еще я могла видела похожие символы.
Я понимала, что это выстрел вхолостую, но попытаться все же стоило. Ребекка всегда обладала даром видеть вещи насквозь. Именно она, когда мы были детьми, нашла тайный запас шоколада, спрятанный моим отцом в старом ящике для инструментов в гараже. Но, несмотря на всю ее любовь к сладкому, она даже не подумала стащить хоть одну шоколадку; чистый восторг открытия, а также возможность рассказать мне об отце что-то, чего я не знала, были для нее достаточной наградой.
– Ладно, дам тебе еще минутку, – сказала я.
– А как насчет того, – возразила Ребекка, – чтобы дать мне несколько дней, чтобы я тут порасспрашивала? Я покажу фото мистеру Телемакосу…
– Нет! – вскрикнула я. – Не показывай этот снимок никому! Слышишь?
– Но почему?
Я замялась, понимая, что веду себя неразумно.
– Потому что в этих знаках есть нечто… нечто смутно знакомое, понимаешь? И это меня немного настораживает. Как будто я вижу их написанными синими чернилами…
Нас обеих одновременно словно ударило током.
– Тетрадь твоей бабушки! – выдохнула Ребекка, чем-то шурша на том конце провода. – Та, которую ты подарила ей на Рождество…
По моей спине пробежали мурашки.
– Нет, это невозможно. Чистое безумие!
– Да почему? – Ребекка была слишком взволнована, чтобы помнить, насколько деликатным был для меня этот вопрос. – Она же всегда говорила, что оставит тебе свои записи, так? И что тебе придется воспользоваться ими тогда, когда ты меньше всего будешь этого ожидать. Ну, может, это как раз такой момент. Привет от твоей бабули. Кто знает… – Голос Ребекки сорвался на визг, как будто она осознала наконец всю абсурдность собственного предположения. – Может быть, она ждет тебя в Амстердаме!
Глава 4
Северная Африка
Конец бронзового века
На мерцающем горизонте возникли две фигуры.
Стояло самое яркое и обжигающее время дня, когда небо и земля сливаются воедино в серебристой дымке и невозможно уже отличить одно от другого. Но постепенно две размытые фигуры, медленно продвигавшиеся через мокрые солончаки, обрели четкие очертания и превратились в двух женщин: одну постарше, а вторую – совсем молоденькую.
Мирина и Лилли возвращались из долгого путешествия, цель которого была очевидна, потому что множество добычи и оружия висело на кожаных ремнях на плечах женщин. Завидев впереди деревню, они ускорили шаг.
– Мама будет гордиться нами! – воскликнула Лилли. – Надеюсь, ты ей расскажешь, как я поймала в силки этого кролика.
– Я, пожалуй, не стану вдаваться в детали, – пообещала ей Мирина, ероша пыльные волосы младшей сестры, – разве что упомяну о том, как ты чуть не сломала шею.
– Да уж… – Лилли дернула плечами и начала забавно загребать ногами на ходу, как делала всегда, когда смущалась. – Лучше об этом не упоминать, иначе мне никогда больше не разрешат ходить с тобой на охоту. А этого бы не хотелось. – Она с надеждой посмотрела на Мирину. – Да?
– Совсем бы не хотелось, – решительно кивнула Мирина. – У тебя все задатки отличной охотницы. И, кроме того, – Мирина не удержалась от того, чтобы не хихикнуть, – с тобой ужасно весело!
Лилли нахмурилась, но Мирина знала, что втайне девушка польщена. Ее сестра, будучи мелковата для своих двенадцати лет, отчаянно демонстрировала все свои способности во время их похода, и Мирину приятно удивила ее выносливость. Даже валясь с ног от голода или усталости, Лилли никогда не отказывалась от работы, никогда не ударялась в слезы. По крайней мере, когда Мирина была поблизости.
Будучи на целых шесть лет старше Лилли и ни в чем не уступая любому мужчине своего возраста, Мирина считала своим долгом обучить сестру искусству охоты. Однако эту идею совершенно не одобряла их мать, которая продолжала видеть в Лилли свою малышку и петь ей песенки перед сном.
И теперь, наблюдая за гордой поступью сестры на подходе к дому, Мирина не могла дождаться встречи с матерью. Ей не терпелось похвастаться и славной добычей, и рассказами о приключениях, которые им с Лилли пришлось пережить, и тем, что младшая дочь возвращается из дикой местности целая и невредимая – с улыбкой и кровавой меткой охотницы на лбу.
– Как думаешь, они все это сразу зажарят? – спросила Лилли, вторгаясь в мысли Мирины. – Это был бы настоящий пир. Хотя, – она посмотрела на связку маленьких рыбок, висевших на ее поясе на шерстяной бечевке, – кое-что из добычи слишком мало́ и, наверное, даже упоминания не стоит.
– По моему опыту, – возразила Мирина, – самая мелкая добыча, как правило, самая вкусная… – Она остановилась.
Они как раз обогнули пастбище, и деревня Тамаш теперь лежала прямо перед ними. Как правило, именно здесь ей навстречу выбегали собаки, отлично зная, что появление Мирины предвещает множество мясных обрезков и мозговых костей.
Но сегодня собаки не прибежали. А когда Мирина застыла, прислушиваясь, то смогла в тишине различить только хриплые крики птиц да странное ровное гудение тысяч пчел над цветами. Единственным признаком жизни были несколько густых столбов дыма, поднимавшихся где-то между хижинами и исчезавших в бесконечной голубизне неба.
– Что такое? – спросила Лилли, широко распахнув глаза. – Что ты слышишь?
– Точно не знаю, – ответила Мирина, чувствуя, как все волоски на ее теле встали дыбом. – Подожди меня здесь. – Она обхватила Лилли за плечи, не давая той пошевелиться.
– Почему? Что случилось? – Голос девочки сорвался на визг, и, когда Мирина тронулась с места, она последовала за сестрой. – Пожалуйста, ответь мне!
Наконец Мирина увидела одну из собак. Это был пятнистый щенок, который всегда приходил и спал у ее ног во время бурь, – щенок, которого она некогда выходила и который иной раз смотрел на нее почти человеческими глазами.
Один взгляд на эту собаку – на то, как она кралась, поскуливая, словно нашкодивший ребенок, – сказал Мирине все, что ей нужно было знать.
– Не трогай его! – закричала она, когда Лилли шагнула вперед, протягивая к собаке руку.
Но было слишком поздно. Ее сестра уже коснулась загривка щенка и начала нежно его поглаживать.
– Лилли! – Мирина резко дернула сестру за руку. – Слышишь? Ни к чему не прикасайся!
И только теперь на лице Лилли отразилось понимание.
– Пожалуйста, – сказала Мирина дрогнувшим голосом, – будь умницей и стой здесь, пока я… – Она бросила еще один неуверенный взгляд на затихшие дома деревни. – Пока я не выясню, все ли в порядке.
Мирина шагала по деревне, крепко сжимая копье обеими руками, и оглядывалась по сторонам в поисках признаков беды. Ясно было, что деревня подверглась нападению либо какого-то из соседних племен, либо диких зверей, и Мирина, кажется, была готова ко всему, но только не к тому, что в итоге ей удалось обнаружить.
– Эй, ты! – Хриплый, полный ненависти голос донесся из ближайшей хижины, и через мгновение наружу вышла коренастая женщина, вся в поту. – Это все твоя мамаша!.. – Женщина сплюнула на землю чем-то красным, очень похожим на кровь. – Твоя ведьма-мать!
– Нена, подруга… – Мирина отступила на несколько шагов назад. – Что тут произошло?
Женщина снова сплюнула:
– Ты что, не слышишь? Твоя мамаша прокляла нас всех! Она призвала чуму на наши головы и заявила, что убьет всякого, кому не по душе ее развратная жизнь.
Идя дальше, Мирина видела вокруг только болезнь и горе. Мужчины, женщины и дети толпились в тени, дрожа от страха и лихорадки; кто-то стоял на коленях перед едва тлеющим костром, молча натирая себя золой. А там, где некогда была хижина ее матери, теперь лежала куча углей, среди которых валялись кое-какие знакомые предметы.
Не в силах осознать то, что она увидела, Мирина опустилась на колени, чтобы поднять небольшой круг, почерневший от золы. Это оказался бронзовый браслет, который ее мать носила на запястье и о котором говорила, что он останется на этом месте до самой ее смерти.
– Мне так жаль, дорогая, – послышался чей-то тихий голос, и Мирина, оглянувшись, увидела старую соседку своей матери, которая стояла неподалеку, опираясь на палку; ее рот окружали открытые язвы. – Тебе нужно уходить отсюда. Они ищут козла отпущения. Я пыталась их вразумить, но никто не захотел меня слушать.
