Ольга Лукас - Бульон терзаний
«Средневекаменный»… А ведь когда-то считался прогрессивным. Так ведь и Стакан не сразу Стаканом родился. Был он сперва Степа, потом – Степан Токарев, затем – Степан Петрович. А Стаканом Петровичем он стал уже в Среднем. На театральном капустнике кто-то – вроде бы даже Леха – посвятил ему частушку. Как же это там было? Владимир попытался припомнить и спеть, отстукивая ритм ладонью по стене, и вот что у него вышло:
Тра-та-та-та, чего-то там назвали
Хорошим русским именем Степан
Опять не помню, и опять не помню
Талант твой, многогранный, как стакан.
Так с тех пор и повелось – Стакан Петрович, или просто – Стакан. Всем тогда давали прозвища. Владимир был сначала Ильич с припевом – из-за фамилии с инициалами: В. И. Виленин. Затем – Вивиленин. Позднее – Вивилен. А теперь он сделался просто Вилен. Третий их друг, Алексей Полозов, получил прозвание Змеиная Фамилия, а потом стал просто Леха Змеиный. Хотя ничего змеиного – кроме разве что некоторой холодности, отстраненности – в нем не было. Он словно нес какой-то неудобный груз, нес в одиночку и не хотел никого утруждать.
Стакану очень нравилось придумывать ему все новые и новые прозвания. Ужиков, Гадюкин, Удавичюс, Питонян, Гюрзенко, Анакондыч, Кобринсон, Горыныч-Змеевских – все это Леха. Ну, это давно было. Пора возвращаться в сегодняшний день.
На встречу с другом Владимир оделся так, как одевался обыкновенно для выхода в магазин: старые джинсы, обтрепавшиеся по краям, но прочные и удобные, серый трикотажный джемпер с растянутым воротом, кеды. В последний момент вместо привычной куртки снял с вешалки английское пальто, которое Леха по его заказу привез из Лондона двенадцать лет назад. «Пальто с кедиками носят только хипстеры голимые», – как-то раз заметила дочь. Владимир посмотрел в Интернете значение слова «хипстер», убедился, что это не оскорбление и не синоним к слову «гомосексуалист», и продолжал носить пальто с кедами. Потому что удобно. Хипстеры эти – тоже ведь не дураки, наверное.
Перед самым выходом Владимир почти принудил себя сменить очки на контактные линзы. Нельзя, чтобы глаза отвыкали. Хотя бы два раза в неделю изволь ходить в линзах. А тут как бы и повод. Не по дому же, в самом деле, в них рассекать.
Линзы были новые, какие-то сверхтонкие, Владимир очень скоро о них забыл – и по привычке поправил несколько раз воображаемые очки.
Новые линзы достались ему в качестве компенсации за перенесенные муки. Уже в самом конце прошлого сезона Капитану-главрежу зачем-то понадобилось восстановить «Чайку», которая в Среднем Каменном не шла уже лет восемь, да и прежде не пользовалась успехом у публики, отчего и была снята с репертуара общим решением совета труппы. «Тогда не поняли, тогда был другой момент, а вот сейчас они поймут!» – сверкая глазами, кричал Капитан. Позже выяснилось, что он таким образом хотел проникнуть на некий международный чеховский фестиваль, но ответственное лицо, присутствовавшее в зале от имени фестивальной комиссии, назвало спектакль «не слишком смелым прочтением классики». В качестве примера смелого прочтения был приведен немецкий «Вишневый сад» – там на сцене стояли макеты деревьев, и все персонажи, которых было сложно отличить одного от другого, потому что они были замотаны с головы до ног в одинаковые белые простыни, сидели на ветках, ели вишни и произносили свои реплики в совершенном беспорядке. В особенно драматических моментах артисты плевались косточками в зрителей.
«Несмелое прочтение» восстанавливали впопыхах, срочно вводили молодых артистов на ключевые роли. Владимир, восемь лет назад игравший Тригорина, свою роль вспомнил на удивление быстро (обычно он накрепко забывал о том, что выходило из оборота) и теперь помогал коллегам.
На роль Аркадиной в последний момент назначили довольно молодую нервическую особу с большим сериальным будущим. Сын ее, Треплев, был старше матушки на три года. А Нина Заречная из первого состава годилась ей в матери. Но режиссер сказал – я так вижу, и с ним не спорили.
На премьере, полностью вжившись в роль и дойдя до последней стадии отчаяния от перспективы потерять своего возлюбленного, Аркадина неожиданно отвесила Тригорину полноценную и совсем не сценическую оплеуху, да так, что у Владимира в буквальном смысле зазвенело в ушах, а из левого глаза вылетела линза. До конца спектакля Тригорин был как будто немного не в себе: разница между зрячим и подслеповатым глазом была велика, от этого кружилась голова и все вокруг двоилось. То и дело Владимир зажмуривал ослепший глаз, чтобы сориентироваться в пространстве, от чего казалось, что Тригорин подмигивает публике.
Постоянные зрители отметили этот факт на театральном форуме. «А меня уже артисты узнают. Виленин мне подмигивал все второе действие!» – хвасталась Звездочка98. Менее восторженный завсегдатай, скрывающийся под псевдонимом Каменный Архивариус, отметил: «За прошедшие восемь лет Виленин сделал огромный шаг в понимании своего персонажа: после пощечины, которую дала ему Аркадина, он как будто по-новому посмотрел на мир». В точку попал Архивариус!
Надо отдать справедливость молодой несдержанной артистке: не выходя из образа и побросав букеты прямо за кулисами, она побежала к Владимиру в гримерку – просить прощения. Дважды порывалась упасть на колени (он не позволил), пыталась целовать ему руки (он отстранился), наконец вымолила позволение купить новые линзы взамен загубленных. На том и порешили. Потом Владимир напоил ее горячим сладким чаем, рассказал пару трагикомических историй из театральной практики и отправил домой на такси.
Но была из этого случая извлечена некая польза: Владимир решил, что его Тригорин и впредь будет смотреть на мир по-новому. Только бы Аркадина больше не дралась, а то ведь такая может и зуб выбить. Интересно, что тогда напишут на форуме завсегдатаи театра? «Виленин узнал меня и плевал в мою сторону кровью, что бы это значило?» или «Виленину удалось показать вампирскую сущность своего персонажа с помощью весьма интересной находки».
У Владимира была маленькая слабость. Он любил ввести свою фамилию в окошко поисковика и читать в Интернете все упоминания о своей персоне. Стакан этого не делал – он с трудом освоил электронную почту. Леха тоже не делал – был выше подобных вещей. Да, да, это мелко, очень глупо, но никто же не узнает. Владимир не регистрируется на каждом сайте и не кидается объяснять неразумным зрителям, что они ничего не поняли, и роль была совсем не про это. Просто читает, расширяет кругозор и словарный запас.
Глава пятая
Три брата и Кощей
Вообще-то Владимир не собирался связывать свою жизнь с театром, а уж тем более – с кино. Он мечтал стать геологоразведчиком. Это была романтическая профессия. Нет, он не будет сидеть в скучном городе и изо дня в день повторять одни и те же действия. Он уедет далеко-далеко и в лишениях станет находить под землей полезные ископаемые, которые так нужны людям. Владимир был хилым подростком, не слишком популярным в школе и во дворе. Геологоразведчик должен быть сильным, сказал он себе и начал тренироваться. Посреди недели, посреди месяца – внезапно, без какого-то особого повода – стал делать зарядку. Решил стать сильнее и взялся за дело: приседал, отжимался, стоял на голове. Последнее очень сердило бабушку. «Кто-нибудь напугает, и у тебя мозги вывернутся шиворот-навыворот, будет все не как у людей!» – обещала она. Но у внука, наверное, с самого рождения были какие-то особенные мозги. Вскоре Владимир поставил перед собой новую цель: выучиться играть на гитаре. Настоящие геологи, по его представлениям, каждый вечер садились у костра, передавали по кругу гитару и пели. Он без спросу переделал дедушкину семиструнную гитару, пылившуюся на антресолях много лет, в модную шестиструнку и бренчал на ней, вернувшись из школы.
На кинопробы попал случайно: позвонила подруга матери, попросила, чтобы Володя сопровождал на прослушивание ее дочь Дину. Владимир из любопытства согласился.
Был конец мая, уже начали цвести тополя. Дина кривлялась всю дорогу – она была уверена, что главная роль у нее в кармане. Владимир даже взял ее за руку, чтобы самоуверенная девчонка ненароком не выскочила на мостовую. «Ты ведешь за руку будущую знаменитость!» – важно сказала Дина. Забегая вперед, следует сказать, что знаменитостью она так и не стала. Зато очень удачно устроила свою жизнь.
Владимир и Дина вошли в прохладное помещение киностудии и с любопытством стали оглядываться по сторонам. Дети и родители сидели, стояли, о чем-то перешептывались, кто-то уже рыдал и бился на полу в конвульсиях. Дина побежала записываться на прослушивание, а Владимир нашел в углу свободное место, прислонился к стене, достал из сумки книгу и стал читать. Высокая девушка в джинсах, помощник режиссера, пробегая мимо, остановилась, посмотрела на него внимательно и спросила, умеет ли он играть на гитаре. «Умею!» – хмуро ответил Владимир. «А ну-ка, пошли, сыграешь». «Сейчас, погодите, у меня тут дела», – сказал он.
