Нацуо Кирино - Нежные щечки
— Да, это мне и в самом деле в голову не приходило.
Возможно, для Уцуми это и вправду стало откровением, его бормотание прозвучало на удивление искренне.
Касуми ничего не ответила, потому что справа от трассы неожиданно показался залив Исикари. Одновременно с этим небо очистилось от туч и на мгновение выглянуло солнце. На море был штиль, его голубая гладь переливалась в солнечных лучах. В машине стало светло. Уцуми посмотрел в сторону моря и сменил тему разговора. Его напомаженные волосы отражали свет.
— А вы, Мориваки-сан, бывали в Отару?
— Нет.
— Город на склоне холма. А на побережье в Асари были?
— Конечно, не была.
— Вы бы удивились. — Улыбка скользнула по его лицу. — Там, правда, теперь пляж.
Побережье, где находился ее дом, тоже было пляжем. С конца июля и до середины августа, всего каких-то дней двадцать, он был заполнен людьми, мужчинами и женщинами в плавках и купальниках, перепачканных черным песком. Касуми помогала в забегаловке только в этот период. Если бы Уцуми, живущий в Саппоро, увидел этот пляж, он бы не стал смеяться над пляжем в Асари. Касуми вдруг представила себя в детстве. Девочка в купальнике, идущая по берегу моря. Незаметно девочка превратилась в Юку — ее лицо, ее фигура. На Юке — красный купальник, который ей подарили в начальной школе, она подбирает кусочки песчаника и раскалывает их друг о друга, подбирает и раскалывает. Касуми закрыла лицо руками.
— С вами все в порядке?
Уцуми заглянул Касуми в лицо. На лице его читалось скорее не беспокойство, а желание понять, что происходит у нее в душе. Касуми подняла взгляд. Не глядя на Уцуми, она сидела, краем глаза ловя пролетающие мимо окна пейзажи. Когда они проехали под указателем «Поворот на Отару», сердце у нее забилось чаще. Ребенок, которого видела эта старуха Ооцука, вроде бы оказался мальчиком. Ее надежда начинала рушиться. Но в глубине сердца что-то еще тихонечко дышало, не готовое сдаться, время от времени пыталось шевелиться, пыталось подняться на ноги. И этим чем-то была горечь потери, потери, которую она продолжала искать.
Уцуми съехал с хайвея. Они пересекли заросшее летними травами плато. Путь их лежал к морю. Наконец машина подъехала к небольшому станционному зданию. Перед ним — маленькая площадь, от нее вдоль моря тянулась двухполосная дорога. Это и была центральная улица Асари. Вдоль дороги выстроились легковушки отдыхающих, отчего и без того узкая дорога стала еще уже. Несколько придорожных магазинчиков и рыбацкие домики. Кроме того, виднелись корпуса курортного отеля, крикливые и не вписывающиеся в пейзаж здания да новый круглосуточный магазин. Море начиналось почти сразу за домами. Касуми ощутила присутствие воды и напряглась. Это чувство преследовало ее всю жизнь.
— Это здесь, — сказал Уцуми и припарковался на площади перед станцией.
Вид у него был усталый, он держался рукой за живот в районе желудка. На лбу выступил липкий пот.
— Плохо себя чувствуете?
Уцуми с недовольным лицом опустил взгляд.
— Нет, просто немного болит живот. Сейчас пройдет.
— Может, зайдем купим воды? — Касуми кивнула на круглосуточный магазинчик.
— Не надо. У меня есть. — Уцуми показал на углубление в двери, там лежала пластиковая бутылка с минералкой.
— Может, лучше все-таки прохладную купим?
— Лучше неохлажденную. Мне желудок вырезали.
— Тогда я схожу поищу место, где можно передохнуть.
Касуми открыла дверцу и выбралась из машины, оставив Уцуми одного. В этот самый момент солнце заволокли тучи, с моря подул прохладный ветер. Касуми закинула голову и посмотрела на небо, сразу ставшее пепельно-серым. Удивительно, но морем совсем не пахло. И все же море было очень близко, она ощущала его гнетущее присутствие. Это ощущение было так хорошо знакомо Касуми.
Она зашла в магазинчик и спросила у молодой продавщицы, нет ли поблизости кафе. Та сказала, что рядом со станцией есть только одна забегаловка, где подают собу[17]. Касуми ни с чем вернулась в машину. Уцуми сидел с закрытыми глазами, откинув спинку сиденья.
— Уцуми-сан, сказали, что есть только забегаловка, где дают собу. Вы отдохните в машине, а я схожу встречусь с Ооцукой-сан.
— Я вас догоню, — ответил Уцуми, закрыв глаза ладонями и не глядя на Касуми.
Касуми тихонько притворила дверцу. Уставший вид Уцуми пугал ее, но надо было поторапливаться. А вдруг этот ребенок — Юка; она сгорала от нетерпения. Из телефонной будки у станции Касуми позвонила Ооцуке.
— Вас беспокоит Мориваки.
На том конце провода явно растерялись.
— Это которая из программы?
— Да. Я сейчас в Асари, хотела бы с вами поговорить.
— То есть вы все-таки приехали. Простите меня. Похоже, я обозналась.
Касуми по голосу почувствовала, что женщина запаниковала.
— Боюсь, что нам нет смысла встречаться, толку от этого не будет.
Я специально для этого приехала в Асари.
Ооцука с неохотой произнесла название отеля. Того самого курортного отеля, что располагался по соседству с магазинчиком. Ооцука оказалась его владелицей. Касуми пересекла маленькую площадь. Прошла рядом с машиной. Уцуми так и сидел за рулем, уставившись в небо, держа руку на животе. Касуми он не заметил. Черты его лица разгладились. Видимо, боль отступала.
— Простите за беспокойство, — позвала Касуми, стоя у небольшой стойки администратора.
На вывеске гостиницы значилось «курортный отель», но на стене возле стойки была приклеена фотография замысловато оформленной спальни. Фото не оставляло никаких сомнений — здесь располагался love-отель. Откуда-то из глубины донесся голос, затем появилась довольно крупной комплекции старуха. Одета она была броско: фиолетовый свитер из блестящей атласной ткани и желтые брюки. На губах — совсем не подходящая к свитеру яркая помада цвета киновари.
— Ой, мне так неудобно, что вам пришлось проделать такой дальний путь! Я — Ооцука.
Женщина облокотилась полными, с ямочками локтями на стойку.
— Спасибо вам за тот звонок.
— Да ну что вы. Думала, может, смогу помочь, прям места себе не находила, — любезно заулыбалась Ооцука.
— А что значит: вы обознались?
— Ну, тот ребенок, которого я видела, мальчиком оказался. В программе-то мой голос прозвучал, так мне потом тут же позвонил человек, который живет по соседству, и сказал, что ребенок, о котором я рассказала, мальчик, учится в седьмом классе и поступил туда в апреле месяце. Ой, ну мне прям так стыдно и неловко перед вами, и зачем я только ввязалась. Меня уж и полицейский отругал.
