Эрик-Эмманюэль Шмитт - Женщина в зеркале
Они двинулись к входу.
Кошелка Вюиттон проделала все так здорово, что никто не догадался, что старуха направляет юную девушку. С непринужденным видом они приблизились к фотографам. На них набросились аккредитованные журналисты.
Энни вся дрожала, но пока сохраняла спокойствие. Поначалу журналисты досадовали, что спутница Энни, которой следовало держаться на заднем плане, взяла разговор на себя, но Кошелка Вюиттон забавляла их, отпуская такие остроумные шутки, что они охотно смирились со столь нелепым дуэтом. Ведущей Диснеевских шоу, которая высказала удивление, что старая актриса перебивает Энни, Кошелка Вюиттон ответила:
— А на что вы, собственно, жалуетесь? Вам бесплатно разыгрывают эпизод из «Красавицы и чудовища»!
Короче, пока Кошелка Вюиттон вела заградительный огонь, Энни немного оправилась.
Потом она увидела Итана.
На этот раз это был в самом деле он.
Над истерически возбужденной толпой возвышалось его спокойное лицо, он неотрывно смотрел на Энни. Она, не раздумывая, вскинула руку, выкрикнув:
— Итан!
Во взгляде санитара сквозила подлинная нежность. Энни дернула за руку Кошелку Вюиттон, которая намеревалась переключиться на репортеров другого канала.
— Энни, я никогда не разыгрывала сиамских близнецов! Не дергайся.
— Мне нужно поговорить с Итаном, — сказала Энни, указывая на светловолосого молодого человека.
Девушка пересилила, и Кошелка Вюиттон последовала за ней к барьеру. Там Энни бросилась к Итану, прошептав ему на ухо:
— Итан, умоляю, помоги!
— Я затем и пришел.
В голосе его не было ни тени сомнения. Он казался воплощением прямоты и преданности.
Энни продолжила:
— Давай встретимся внутри, у барной стойки. Выпьем по коктейлю.
— У меня нет приглашения.
— Я сейчас достану. Ты ведь не позволишь мне упасть?
— Ни за что!
Этот диалог ускользнул от собравшихся, даже Кошелка Вюиттон, стоявшая практически рядом, ничего не расслышала.
Через десять минут, когда они наконец проникли в кинотеатр, Энни попросила директора пропустить Итана, указав на него в толпе.
— Не беспокойтесь, мисс Ли, отправляйтесь в бар. Я займусь этим.
Подъем по лестнице оказался болезненным для этой нелепой пары: Кошелку Вюиттон подводили ноги, Энни пошатывало. Но, к счастью, они решили обыграть свои проблемы — они постанывали, отпускали шуточки, пели, пританцовывая, так что все вокруг поверили, что они забавляются, воспроизводя сценку из мюзикла.
В фойе кинотеатра они опустились на банкетку.
— Все, теперь я с места не сдвинусь! Ты разыгрывай принцессу, я буду изображать вдовствующую королеву.
Энни пыталась войти в новую роль. Она поминутно оглядывалась, поджидая Итана. Его приход успокоил бы ее, а инъекция помогла бы продержаться.
Объявили, что показ начинается.
Встревоженная, Энни почувствовала, как усиливается страх, давление, страх за карьеру. О фильме Зака, а особенно об игре Энни, уже пошла лестная молва. Кое-кто заявил, что благодаря этому фильму она со школьной скамьи перемещается на высший уровень, чтобы воцариться там. Энни запаниковала: чем выше ставки, тем обиднее проигрыш; через пару часов зал будет либо рукоплескать, либо вежливо хвалить костюмы.
Внезапно ей захотелось сбежать.
— Я хочу в туалет. А ты?
Кошелка Вюиттон несколько раздраженно покачала головой:
— В моем контракте не значится, что я должна сопровождать тебя, пока ты будешь блевать в унитаз!
— Ну пожалуйста! Пойдем со мной. Я войду в зал, когда погасят свет.
Кошелка Вюиттон что-то проворчала, но подчинилась.
Энни заперлась в кабинке, опустила крышку и присела на унитаз, достала мобильник. С трудом она набрала номер Итана.
Телефон не отвечал.
Она написала эсэмэску, где, если отбросить случайно прилипшие буквы, значилось: «Я в туалете, давай сюда». Она чувствовала, что фойе пустеет.
Судя по доносившимся звукам, уже пошли титры фильма.
Что делать?
Она перевела взгляд на телефон, надеясь, что там есть ответ от Итана.
Ничего.
Внезапно до нее дошло: она написала «в туалете», Итан, должно быть, отправился в мужской.
Обрадованная, что нашла решение, Энни выпрямилась и, цепляясь за что попало — рулоны туалетной бумаги, дверную ручку, поручни, — потащилась из женского туалета в мужской.
— Итан… — Белые кафельные стены отозвались эхом. — Итан, ты здесь?
Из кабинки донесся шум. Энни из последних сил устремилась туда, поскользнулась, свалилась возле створки. Дверная защелка отскочила, открыв взору какого-то мужчину, делающего себе укол.
— Зак?!
Режиссер посмотрел на нее, нимало не стесняясь:
— Мне слишком страшно.
Итан вдруг вылетел у нее из головы, точнее, она рассерженно подумала: «Этот бросил меня, как и другие! Разыгрывал из себя рыцаря, а сам всего лишь говенный наркодилер. Да, еще хуже. Где его поставки?!» В гневе она опустилась на пол:
— Поделишься?
Зак ухмыльнулся:
— Держи, мы вроде встречались!
Подавив икоту, Энни скорчила гримасу, выдохнув:
— Кретин, мне тоже страшно. Нынче вечером на кону наша жизнь. Тебя через два часа, быть может, признают гением, а меня — великой актрисой. Есть от чего одуреть!
Поскольку приглашение так и не передали, Итан вступил в переговоры с охранниками на входе — те не восприняли его всерьез; потом с девушками-сотрудницами — этим не понравился его прикид, потом с пресс-службой — они не нашли его в списках приглашенных.
Через полтора часа распорядитель, проходивший через фойе, случайно обратил внимание на молодого человека, делавшего ему какие-то знаки, и вспомнил, что он не выполнил просьбу звезды. Кстати, куда запропастилась Энни Ли? Предназначенное ей кресло пустовало.
Извинившись, распорядитель велел впустить Итана. Санитар, повинуясь инстинкту, включил свой телефон и обнаружил послание Энни.
Он направился к туалету, откуда неверной походкой вышел какой-то бородач.
Войдя внутрь, Итан наткнулся на мизансцену, которой он уже столько месяцев пытался избежать: на полу недвижно лежала Энни. Она еще дышала, но уже не реагировала ни на звуки, ни на прикосновение.
Она только что потеряла сознание в результате передозировки.
25
Несомненно, никогда не была она так счастлива…
После того как Анна присоединилась к бегинкам, она расцвела. Жизнь у этих женщин, которые соглашались на исключительную судьбу и даже искали ее, вдохновила Анну на то, чтобы избрать и свой путь. Да, жизнь может иметь и иные цели, кроме уборки, подчинения мужу, рождения детей и стирки пеленок; и те, кто ее окружал, будь они родом из аристократических семей или из бедных кварталов, понимали это. Образовав общину, которая не была ни закрытой, ни религиозной, они предпочитали жить вместе, трудясь и углубляя свою веру, проводя дни в молитве. Да, они выполняли предписанные правила, но не принимали никаких обетов и были вольны как оставаться в общине, так и покидать ее.
