Дарья Асламова - Приключения дрянной девчонки
После трех дней пребывания в пансионате даже самые стойкие из нас перестали краситься, делать прически и вообще следить за собой. Мужчин, с которыми нам хотелось бы флиртовать, вокруг нас не было, парикмахера и косметолога нам еще не привезли. В один из скучнейших дождливых вечеров я зашла в соседнюю комнату попить чаю. Все мы обленились, одичали без мужского общества и плохо выглядели.
Кто-то из нас сказал, что хорошо бы увидеть сейчас хоть одного элегантного мужчину.
В дверь постучали. "Войдите", – хором закричали мы. В комнату вошел весьма упитанный молодой мужчина с пышной растительностью на подбородке, в ослепительном костюме, начищенных ботинках и с элегантным черным зонтом в руках.
Он весь сиял с головы до ног, и казалось, что он прибыл прямо с великосветского раута в лимузине, умудрившись не промокнуть и не вляпаться в грязь. Я думаю, явление Христа народу прошло с меньшим успехом, чем появление этого человека в нашей унылой комнате. Он прибыл как ответ на наши молитвы, и мы спешно стали поправлять волосы и приводить в порядок одежду.
Первой пришла в себя Светка, самая бойкая из нас. "Вы, наверное, парикмахер?" – спросила она. "Нет", – с достоинтвом ответил наш гость. "Значит, вы косметолог?" – с надеждой спросила Ника, журналистка из Ленинграда. "Нет", – снова ответил мужчина. Пришла моя очередь:
"Стало быть, вы спонсор?" Выдержав паузу, гость с важностью произнес: "Я сексолог-дизайнер". Не знаю, что подумали мои подруги при этом заявлении, но я почему-то решила, что этот джентльмен изобретает и пропагандирует сексуальные позы.
Все оказалось гораздо проще. Саша (так звали нашего гостя) был сексологом (по убеждению или образованию, я так и не выяснила) и дизайнером ювелирных украшений. Дефис, мысленно проставленный нами между этими двумя словами, был совершенно неуместен. Я не встречала другого такого человека, который бы так сильно нуждался именно в сексуальной помощи. Он мнил себя знатоком в любовных делах, но успехом у женщин не пользовался. Он обожал секретничать с дамами, выслушивать их исповеди, давать с умным видом элементарные рекомендации.
Несмотря на то что он был владельцем эффектных украшений, предмета вожделения всех участниц конкурса, даже из корыстных соображений девушки не желали скучать в его обществе.
Украшениями нас обеспечивал Саша, а вот наряды нам пришлось добывать самим.
Круиз по Средиземному морю – это светское мероприятие, и на каждый ужин в ресторане полагалось надевать новое вечернее платье. Нехватка платьев была серьезной проблемой. Мы решили ее путем обмена. Всем известно, что платье приобретает характер той женщины, которая его носит. И когда его надевает другая дама, платье получает вторую жизнь и становится неузнаваемым.
В нашей каюте собрались четыре выдающихся неряхи – я, Света, Надя и Лиана. Каюта была маленькой и тесной, шкафы узкими и без вешалок, и для удобства мы стали складывать вещи на пол. Гора платьев, туфель и белья постепенно росла, и вскоре возникли трудности подхода к кроватям. Тогда мы решили эту проблему следующим образом: утром, после подъема, часть вещей с пола складывалась на освободившиеся кровати, и мы получали возможность передвигаться по каюте, вечером, прежде чем лечь спать, платья и чулки снова сваливались на пол. К счастью, большинство наших нарядов было из немнущейся ткани. Слабонервные горничные отказались убирать нашу комнату, и за двадцать дней круиза никто не нарушил покой этого святилища пылесосным воем.
Когда в комнате такой беспорядок, вещи постоянно теряется, и каждое утро каюта оглашалась криками: "Где мои трусы? Кто надел мои джинсы? Куда подевалась моя зубная щетка?" Мелкие предметы, такие, как расчески, маникюрные наборы, косметика, лаки для волос и ногтей, пропали в первую очередь, и из оставшихся необходимых мелочей мы создали общий косметический фонд, который был доступен каждому. Из "ваучеров" (так мы называли корабельные чеки которыми пассажиры рассчитывались в барах) мы тоже сделали общую кассу, правда, по рассеянности эти денежные знаки иногда залетали в уборную в качестве туалетной бумаги.
Чем дольше мы жили вместе, тем больше утрачивали всякое чувство брезгливости. Мы так обленились, что перестали стирать белье и чулки и гладить вещи. Утром, поднимаясь с постели, каждая из нас брала из общей кучи вещей полюбившуюся тряпку и чьи-нибудь туфли. Поговорка "Кто рано встает, тому бог подает" приобрела особое значение. Действительно, тот, кто просыпался раньше, получал лучшее платье и обувь. Помню утреннюю сцену, когда Лиана со вчерашней косметикой на лице (макияж мы наносили с расчетом на три дня) нюхала несколько пар чулок, чтобы найти менее вонючие. Если кто-нибудь собирался с духом и стирал свои трусы, то их моментально разбирали соседки.
Лиана ввела порочную практику расчетов вещами. У нее не было денег, я и Света часто брали ее "на содержание". Однажды на острове Родос я повела Лиану в чудесный маленький ресторан с большими скандальными попугаями. Потолком ему служили сплетенные виноградные ветви. Пока мы пили, попугаев сморил сон, и их унесли в темную комнату. Пьяная Лиана обратилась к хозяину ресторана с просьбой навестить попугаев. Хозяин, смазливый брюнет с похотливыми глазами, отвел нас в комнату, включил свет и разбудил птичек. Пока мы хохотали над недовольными попугайскими рожами, мужик щипал нас за аппетитные ягодицы, а потом отвез нас на мотоцикле в порт. Лиана сказала, что за такой чудный вечер она дарит мне заколку и свои любимые трусы. Это вызвало зависть у наших товарок, и они стали вопить, что у них тоже нет красивых трусов. Лиана щедро раздарила свое белье, как будто играла в фанты "на раздевание".
Нас было в каюте три умницы и одна красавица. Это не значит, что наша троица умных девочек не отличалась красотой. Но наш хороший вид зависел от косметики, прически, эффектной одежды и хорошего настроения. Мы были не столько красивы, сколько очаровательны и воздействовали на мужчин улыбками, остроумием, обаянием и кокетством. А нашу четвертую подругу Надю можно было умыть, раздеть и положить на кровать, и даже в этом виде, когда любая из нас выглядела бы драной кошкой, Надя сияла редкой красотой в нашей каюте яблоко Париса явно принадлежало ей. Когда она утром лежала на кровати совершенно голая и впивалась белыми ровными зубками в персик, у меня мутилось в голове и от вожделения текли слюни. Ее хотелось трахать, трахать, трахать. Жаль, что я не мужчина. Стоило мне забраться к ней в постель и приступить с нежностями к ее телу, как тут же появлялась зловредная Лиана и начинала кричать, что, если мы не возьмем ее третьей, она не позволит нам заняться любовью. Лиана в мои планы не входила, и я выбиралась из Надиной кровати.
