Владимир Белобородов - Норман
- Рамос, я хотел бы остаться.
- Что так?
- Бегать от светлых всю жизнь не хочется, да и поработав у Савлентия, я понял, как соскучился по деревне, а ребята, - он мотнул головой в сторону охранников обоза, наблюдавших издалека наш разговор: - после сопровождения поедут к себе в деревню, в приграничье, зовут меня с собой. Там Еканульские ночники не найдут. Ну а светлые, ни имени моего, ни лица, не знают. Да и неприметный я внешне.
- Твой выбор, тебе решать, с купцом договоришься, чтоб не сдал?
- Ребята поговорят.
- Ну, тогда прощай, - отец обнял Солда.
Мы, с Маликом, пожали предплечья Солда, скупо по мужски попрощавшись, да и время поджимало.
- Лошадь заберёшь с кареты, напутствовал Солда отец, - мы твою на вьючную заберём, волчат не на чём везти.
- Спасибо за лошадь, - обрадовался Солд.
- Да ты чего парень? Никак думал, что мы тебя с голым задом отпустим? Седло в телеге, оружие у тебя есть. Держи вот,- отец вытащил из кошелька десять золотых, - это дочери на взятку. И вот, - отец отсчитал пять золотых, - тебе на первое время. Тёплую одежду, взятую для тебя, искать в тюках некогда, тут уж извини. Всё давай...
Отец вскочил в седло, и мы втроём, перешли на рысь в обратную сторону. На ближайшем, еле заметном отворотке, завернули в сторону рощи Савлентия. Дождь, разошедшийся не на шутку, смывал наши следы практически сразу. Спустя две части сменили направление. Начинало темнеть, дождь только усиливался, груз лошадей, промок, ощутимо увеличив вес поклажи. Когда совсем стемнело, остановились в ложбинке. Расставили маленький шатёрчик, на двоих. Отец приобрёл его в городе почти за бесценок, сказав, имея в виду Софью, что не пристало юной девушке, жить с мужиками в одном шатре. Теперь он очень пригодился. Лошадей расседлали и стреножили, сложив сёдла и тюки под дерево. В шатре, учитывая волчат, было не пошевелиться. Малик, зажёг в центре шатра, маленького, с три ногтя, "светляка", от которого пошло тепло.
- "Светляки" вроде холодные? - спросил я.
- "Светляк", не самая простая структура. Он в центре горячий, а по его границе, ставится плетение, улавливающее тепло, которое изменяется в силу, и снова подаётся в "светляк", за счёт этого, большого количества силы на его создание не надо. А я убрал это плетение, но через меру, у меня сил не хватит поддерживать его, зато погреемся.
- А если придать ему ускорение, то будет "огонёк", очень мощное оружие, - вклинился в разговор отец, - Лекам, прозвище из-за него и получил.
- Что хорошо кидал?
- Нет, штабной шатёр сжёг.
Мы рассмеялись.
Еды взять в обозе никто не подумал, поэтому ели размокшие лепёшки, которые мне отдавал Салак для щенков, так как выбрасывать было жалко, а засохшие есть никто не стал. Дождь размочил их до состояния полукаши, вымыв вкус. Но, за неимением настойки, пьют воду. Поэтому мы давились, но ели. Вода у нас была, да и, учитывая дождь - от засухи, не умрём. У отца была даже настойка, за которой пришлось вылезать под дождь, так как она была в тюках.
- По-видимому, дед, останется без подарка, - отец по очереди наливал нам в крышку от фляги горячительный напиток, - но нам для здоровья надо.
Я не стал переубеждать отца, хотя понимал, что мне и Малику простуда вряд ли светит - "искра" не даст.
Уснули, под барабанную дробь дождя, не выставляя стражу, от которой в такую погоду толку не было. Не видно ничего - в четырёх локтях. Тепло от "светляка" и настойка разморили и сделали своё дело.
14. Торка.
Дождь к утру прошёл, оставив крупные капли на ветках, которые срываясь, вымачивали и без того влажную одежду. Как оказалось, насчёт "заболеть", я был неправ, Малик, встал с кашлем. Истратив всю силу на "светляка", поддерживать организм было нечем.
- К обеду кашель пройдёт, я уже наполовину наполнен, - успокоил он нас.
Но, отец налил ему двойную дозу настойки: "На всякий случай".
Убрав шатёр, оседлали лошадей. Я полез под дерево за тюками, но тут же отпрыгнул, пытаясь выхватить меч, запутавшийся в плаще.
- Ты чего? - спросил отец, обнажая лёгким движением свой клинок.
- Там что-то шевелится.
- Малик готовь арбалет, завтрак может получиться.
- Не надо стрела. Я не кушать. Я спать, - раздался противный голос, не узнать который, было не возможно.
Из-под дерева, вылез гоблин. Хасаны, оскалились на него, обходя с двух сторон.
- Ты откуда здесь?
- Норман добрый, Норман - хозяин. Салка продавать Торку. Торка не хотеть. Торка сам выбрать. Норман - хозяин.
- Некросово отродье, - выругался отец, - нам только гоблина не хватало. Давайте собираться, потом решим, надо подальше уехать.
К полудню, выглянуло солнце, пусть не значительно, но потеплело. Мы остановились на привал. я особо не веря в свою удачу, взял лук, и пошёл искать живность, попросив малика придержать волчат, так как с ними, мне точно ничего не светит. Пробродив мер десять, я заметил, крадущегося за мной гоблина.
- Ты чего?
- Здесь нет зверь, зверь там, - гоблин ткнул пальцем вправо.
- Откуда знаешь?
- Торка хорошо нюхать, Торка хорошо слушать.
- Ладно, пойдём туда, - особо не веря гоблину, но и не надеясь на свою удачу, согласился я.
Через десять мер, гоблин, подёргал меня за штанину, и пригнулся. Я понял, что мы рядом. Осторожно раздвинув кусты, я увидел пару косуль в ста локтях от меня. Медленно натянул лук, и спустил тетиву. От щелчка лука, животные резко дёрнулись, и стрела попала чуть ниже, чем я рассчитывал. Косули сорвались и поскакали вбок, пока я накладывал вторую стрелу, они почти достигли конца поляны, но им на встречу, выскочил Торка, при чём так, что они интуитивно, поскакали на меня. Вторая стрела, тоже попала в цель, но не остановила косулю, она скрылись в кустах, когда гоблин восторженно подпрыгнул:
- Упал, упал!
В кустах и правда лежала хрипящая косуля. Я, достав нож, прервал мучения животного, и, взвалив тушу на плечи, последовал к месту привала.
- Как ты узнал, что она упала, не видно же было?
- Торка слушать.
Уже на подходе к стоянке, гоблин выдал:
- Ругаться, нас долго ходит.
Отец с Маликом поворчали, но видно было, что добыче рады. Разделали тушу косули прямо на месте привала, прикопав требуху. Хасаны, почти сразу, урвали по куску мяса, и с урчанием утащили его подальше от нас, где начали трапезу. Гоблин долго крутился вокруг, потом видимо не выдержал: "Торка тоже как хасан. Торка любит мясо".
- Тебе что сырого дать? - спросил я.
Мне показалось, что голова гоблина, сейчас оторвётся с тонюсенькой шеи, настолько оживлённо, он стал ей трясти в знак согласия. Отрезав кусок, размером с ладонь, я протянул его Торку. Он осторожно взял его, и с невероятной скоростью, отбежал в противоположенную от хасанов сторону, где, повернувшись к нам спиной, с удовольствием, не уступающим волчатам, вцепился в мясо. Я, покачав головой, продолжил помогать отцу, снимать шкуру. Когда туша была разделана на десяток кусков, и сложена в седельные сумки лошадей, мы, позавидовав хасанам и гоблину, тронулись в путь. Пока выбирались из чащи с буреломами, в которую умудрились завернуть, отец спросил:
