Дин Кунц - Эшли Белл
Дом, где проживал Келси Фолкнер, располагался на самой оконечности полуострова, в коммерческой зоне, ставшей таковой после того, как цены на недвижимость здесь взлетели до небес. Эта полоска суши в два-три квартала шириной с домами, что выходят окнами как на гавань, так и на океан, становится объектом повышенного внимания со стороны туристов в теплые месяцы года. Благодаря Дику Дейлу[54] и «Дель-Тоунс», создававшим музыку серфингистов в пятидесятых годах прошлого века, это место овеяно легендами, несмотря на то что у нервных типов полностью пологий ландшафт вызывает боязнь, связанную с опустошительными последствиями цунами, случись такое.
Биби оставила «хонду» на платной стоянке, оборудованной паркоматом, и сквозь пропахший морем туман направилась искать нужный ей дом. Что ни говори, а в качестве средоточия секты сумасшедших убийц это место совсем не подходило. Магазин назывался «Серебряные фантазии». Здесь продавали серебряные украшения ручной работы, начиная от недорогих брелоков-сувениров в виде прыгающих дельфинов и заканчивая ожерельями и браслетами эксклюзивной работы ценой в несколько тысяч долларов. Учитывая, что магазин был открыт утром рабочего дня в межсезонье, можно было сделать вывод – местные часто заходят сюда.
Биби нередко проходила мимо этого магазинчика, но вследствие своего полнейшего равнодушия к украшениям ни разу не переступала его порог. Изделия подешевле висели на латунных подставках. Более дорогие побрякушки были выставлены в витринах.
Женщина тридцати с хвостиком лет сидела за столиком в углу и полировала браслет. Внешне она вполне походила на человека из шестидесятых: длинная шелестящая хлопковая юбка, окрашенная вручную блузка, вязанный крючком высокий воротник и болтающиеся серебряные серьги в виде символа мира. Если бы ее поставили на сцену в составе любой из тогдашних групп и дали в руку бубен, все приняли бы женщину за свою.
Оторвавшись от работы, незнакомка улыбнулась Биби и сказала:
– Не о таком дне люди мечтают, когда думают о Калифорнии.
– Туман лучше, нежели цунами, – ответила Биби, хотя никогда прежде не относила себя к излишне впечатлительным особам. – А Келси здесь?
– У себя в мастерской, – указывая на дверь в глубине магазина, промолвила женщина. – Ступайте к нему.
Хотя шансы на то, что ее убьют и расчленят в мастерской ювелира, были минимальными, Биби засомневалась.
– Не тревожьтесь, он там ничего сейчас не отливает, – заверила ее женщина, – просто разрабатывает дизайн нового украшения… – Она нахмурилась. – Вы знакомы?
Биби не знала, что ответить, но все же сказала:
– Нет, мой отец его знает.
– А кто ваш отец?
– Мэрфи Блэр, он владелец…
– А-а-а… Мэрфи! Он в порядке. Проходи.
Мастерская Фолкнера оказалась оборудована куда лучше, чем можно было ожидать от кустаря – небольшая, но очень удобная. Здесь было чисто, пахло только полиролью металла и смазочным маслом. Свет проникал через четыре небольших высоких окна, к которым своим ничего не выражающим лицом прижимался туман.
Мужчине было лет пятьдесят на вид. Седые волосы походили на всклокоченную гриву, что напоминала шевелюру Бетховена. Келси Фолкнер сидел на табурете у кульмана чертежника. Он рисовал ожерелье. При виде девушки мужчина улыбнулся.
– Нежданный луч света в пасмурный день, – сказал он.
Если бы даже та женщина из первой комнаты постаралась морально подготовить Биби к тому, что она сейчас увидит, шок все равно не стал бы от этого меньше. Одна половина его лица была красивой, другая – как у Призрака оперы: грубая маска келоидных рубцов и изодранной плоти, местами красной, словно тело под сорванным волдырем, местами – маслянисто-белесой. Ужасные шрамы ненадолго отвлекали от деформированной челюсти и перекошенной щеки. Создавалось впечатление, что мужчина пережил чудовищный удар, когда мчался на большой скорости. Бóльшую часть его уха будто срезали, а оставшееся походило на грибковую плесень.
Несмотря на то что Биби первым делом заявила о красоте украшений, которые делает мастер, и ей казалось, она сумела скрыть реакцию замешательства, Фолкнер правильно понял мысли девушки. Он выговаривал слова медленно, с отменной дикцией, вопреки тому, что, судя по всему, это требовало от него определенных усилий.
– Извините. Как я понимаю, Рита не подготовила вас?
– Продавщица? Я сказала, что вы знакомы с моим отцом. Она, думаю, решила, будто я должна…
– А кто ваш отец?
– Мэрфи Блэр.
– Приятный и очень энергичный человек. Он иногда покупает у меня украшения для вашей матери.
– Значит, так вы с ним познакомились?
– Да. Уже много лет я предпочитаю ни с кем не вступать в близкий контакт помимо магазина и лишь тех заказчиков, кто настаивает высказать свои пожелания лично мастеру, – вымолвил он и указал рукой на рисунок. – У меня есть моя работа, квартира наверху и книги. Этого достаточно, иногда с избытком.
По тому, как держал себя ювелир, Биби предположила, что он ждет, когда она спросит.
– А что произошло?
Мужчина приподнял голову и оглядел гостью с бóльшим интересом, чем прежде.
– Вы не похожи на других, как я погляжу…
– На кого конкретно?
Бросив на девушку пытливый взгляд, Фолкнер произнес:
– Вообще ни на кого.
– Я – это я. Я такая же, как все.
– Нет, вы другая, – возразил он. – Вами движет не дешевое любопытство.
Догадавшись, что мастер оценивает ее и пока не пришел к окончательному выводу, Биби не ответила, хорошо понимая, что давлением она ничего не добьется.
– Вы меня не жалеете, вы сочувствуете, это я вижу, но не жалеете. А еще я не заметил отвращения и пренебрежения, которые часто примешиваются к жалости.
Биби терпеливо ждала.
Фолкнер зажмурился на секунду, затем кивнул, словно отвечал самому себе на невысказанный вопрос. Открыв глаза, он промолвил:
– Один молодой человек ударил меня обрезком стальной трубы. Пока я лежал, умирая, он изнасиловал мою жену Бетт и нанес ей двадцать три ножевых ранения. Пока я лежал, умирая… Пока она лежала, умирая, – поправил себя мастер, – он облил кислотой ее, а затем мое лицо. Боль, вызванная ожогом кислоты, вывела меня из забытья. Мне удалось выжить, Бетт не смогла.
Биби охотно упала бы сейчас в кресло, если бы оно оказалось рядом.
– А кто это был?
– Роберт Уоррен Фолкнер, Бобби, наш сын. Ему тогда было шестнадцать лет.
– Господи!
Теперь изувеченное лицо уже не тревожило Биби. Куда страшнее было выражение глаз этого человека. Ей хотелось, но она не могла отвести от него взгляда.
– Я вам сочувствую, – произнесла девушка.
Мужчина отвернулся.
