Мейв Бинчи - Дом на Тара-роуд
— Насчет денег, — сказал он.
— Ну, я купила себе билет на самолет, а ты купил билеты им. Все остальное остается по-прежнему, верно? Я имею в виду те же расходы на хозяйство, которые ты оплачиваешь здесь.
— Да, — слегка напряженно ответил Дэнни.
— Что-то не так?
— Нет, все в порядке.
— Оплата электричества, газа и телефона будет производиться банком автоматически…
— Да, — снова сказал он.
— Значит, вопрос с деньгами решен? — спросила Рия.
— Думаю, да.
— Надеюсь, вы хорошо проведете время на Шанноне. В какую сторону вы поплывете, на север или на юг?
— На юг, к Лох-Дерг. До самых болот множество красивых маленьких городков. Дай бог, чтобы повезло с погодой.
Они разговаривали как чужие.
— Я уверена, что так и будет. Долгосрочный прогноз хороший, — уверенно сказала Рия.
Последовала еще одна пауза.
— А я надеюсь, что тебе понравится там, — ответил Дэнни.
— Не сомневаюсь, что так и будет. Спасибо, что согласился.
— Не за что. Это справедливо, — сказал он.
— Я оставлю тебе номер телефона Мэрилин.
— Хорошо.
— Может быть, как-нибудь привезешь сюда детей, чтобы они с ней познакомились?
— Что? Ах, да. Конечно.
— Наверное, лучше позвонить заранее.
— Естественно.
Больше говорить было не о чем. Они поднялись по ступенькам и немного постояли в холле. Когда они клялись сделать дом на Тара-роуд самым лучшим на свете, этот холл был завален ящиками, коробками и велосипедами.
Сейчас полированный пол с двумя пушистыми коврами отражал лучи теплого вечернего солнца. Дверь в гостиную была открыта. На столе стояла ваза с розами, срезанными Колмом для американской гостьи. Розы отражались в столешнице, часы на каминной полке тикали, а ветер шевелил плотные бархатные шторы.
Дэнни вошел и осмотрелся. Конечно, он тосковал, но не по этим вещам, а по силам и любви, затраченным на их приобретение. Он стоял неподвижно и пытался проглотить комок в горле. Ничто не напоминало его обычную стремительность и трепетное отношение к окружающему. Он был похож на фотографию самого себя.
Рия знала, что никогда не забудет, как он стоял, положив руку на спинку стула. Казалось, Дэнни думал о последнем штрихе, которого не хватало этой комнате. Может быть, дедушкиных часов? Или еще одного зеркала, в котором бы отражалось окно? На его лице застыло именно такое выражение. Выражение человека, не готового отказаться от всего сделанного своими руками ради того, чтобы остаться с беременной девушкой по имени Бернадетта. Скорее, он был готов положить ключи от машины и сказать, что он дома и что все это было ужасной ошибкой. Конечно, останавливать Мэрилин слишком поздно, но они найдут ей другой дом, и все уладится. Будить детей они не станут, завтра те всё поймут сами. Таким было лицо Дэнни, такой была окружавшая его аура.
Рия молчала. Она стояла, затаив дыхание и ожидая, что сейчас начнет осуществляться ее мечта. Важно было не спугнуть этот миг. Сегодня вечером она вела себя очень умно. Держалась спокойно и дружелюбно. И знала, что Дэнни это оценил. Его улыбка была теплой и искренней. Он громко смеялся, когда Рия рассказывала, какой поросенок его сын; на ступеньках их руки соприкоснулись, но Дэнни не шарахнулся, как бывало во время пикировок.
Он стоял как завороженный. Рия не знала, сколько прошло времени, но ей казалось, что это продолжалось целую вечность. Гостиная обладала собственной магией. Если бы Дэнни мог говорить, то сказал бы, что это безумие, настоящее безумие; как жаль, что он причинил боль стольким людям. И она простила бы его, нежно и ласково. Он должен был знать, что вернулся туда, где ему и следовало быть.
Почему он так долго ищет нужные слова? Может быть, ему помочь, подсказать нужное направление? Но тут Дэнни повернулся к ней, и Рия заметила, что он закусил губу, пытаясь заставить себя сказать что-то очень важное. Как дать ему понять, что он может рассчитывать на ее прощение и понимание? Как убедить, что она сделает всё, чтобы Дэнни вернулся к ней?
Раньше слова часто подводили Рию; Дэнни считал, что она то мямлит, то трещит как сорока. Когда она делилась с мужем чем-то сокровенным, с языка срывались ужасные фразы. Нет, как ни велико искушение, она должна молчать. Всё их будущее зависит от этого.
Она пошевелилась и сделала к нему только один шаг, но этого оказалось достаточно. Он подошел, обнял Рию и положил голову ей на плечо. Дэнни не плакал, но дрожал всем телом, и она чувствовала это.
— Рия, Рия, какую кашу я заварил, какую кашу… — пробормотал он.
— Так не должно быть, — мягко ответила она.
— О боже, я хочу, чтобы все было по-другому. Очень хочу. — Он не смотрел на нее. Только шептал ей в волосы.
— Это возможно. Все зависит от нас, — сказала она.
Медленнее, Рия, медленнее, предупредила она себя. Не докучай ему клятвами, мольбами и просьбами. Пусть он попросит сам, а ты скажешь «да». Погладишь его по голове и скажешь, что теперь все будет хорошо. Именно это он и хочет услышать… Дэнни поднял голову и потянулся к ее губам.
Она ответила ему так же, как ответила бы прежняя страстная Рия. Отпустила его дрожащие плечи, обвила руками шею, жадно и требовательно впилась губами в губы.
Господи, как сладко снова обнять его! Рию накрыла волна страсти, и до нее не сразу дошло, что Дэнни пытается вырваться.
— Рия, что ты делаешь? Рия, остановись! — Он был ошеломлен и даже испуган.
Изумленная Рия отстранилась. Он же сам потянулся к ней, положил голову на плечо, сказал, что заварил кашу. Сказал, что хотел бы все сделать по-другому, разве не так? Так почему теперь он смотрит на нее таким взглядом?
— Все будет хорошо, — быстро сказала она, еще веря в то, что должна облегчить ему возвращение. — Обещаю тебе, Дэнни, все будет хорошо, все образуется. Ты нужен здесь.
— Рия! — Тут он испугался по-настоящему.
— Это твоя комната, ты сам ее создал. А мы — твоя семья. Сам знаешь.
— Я прошу тебя, Рия…
— Это я прошу тебя. Вернись. Мы больше не будем говорить об этом, только останься, и все будет как было. Я понимаю, Бернадетта тебе небезразлична и ты перед ней в долгу…
— Перестань.
— Дэнни, она переживет. Она еще ребенок, у нее вся жизнь впереди, она найдет себе другого, кто ближе ей по возрасту. И потом будет вспоминать об этой истории как о глупости, чудесной глупости… а мы смиримся с этим, как делают другие люди. С кем не бывает…
— Но это невозможно. Что с тобой? Почему ты вдруг так изменилась? — Он был сбит с толку.
Это было безумие. Он же сам потянулся к ней.
— Ты обнял меня. Сказал, что совершил большую ошибку и теперь жалеешь об этом.
— Нет, Рия. Я сказал, что сожалею о боли, которую причинил многим людям. Ничего другого я не говорил.
— Ты сказал, что не хотел, чтобы так получилось. А я ответила: «Возвращайся». Я не буду спрашивать, где ты был, если ты придешь поздно. Честное слово, не буду. Пожалуйста, Дэнни. Пожалуйста. — По ее лицу потекли слезы, и Дэнни пришел в ужас. — Дэнни, ты знаешь, что я люблю тебя и прощу тебе всё. Я сделаю всё на свете, лишь бы ты вернулся. — Она задыхалась и протягивала к нему руки.
Он взял в ладони ее руку.
— Послушай, милая, я сейчас уйду. Сию минуту. Ты ничего этого не говорила. Ни слова. Наш разговор закончился полчаса назад. В саду. Ты сказала, что желаешь нам счастливого плавания по Шаннону, а я пожелал тебе хорошо провести время в Америке. — Он смотрел на нее с надеждой и, казалось, молил небо, чтобы его добрые, разумные, успокаивающие слова остановили слезы Рии и помешали ей снова броситься ему на шею.
— Я всегда буду здесь и стану ждать твоего возвращения. Помни это.
— Нет, не будешь. Ты полетишь в Америку и хорошо отдохнешь там. — Он пытался уговорить ее. — Здесь будет жить незнакомая женщина, которая постарается разобраться в наших странных обычаях.
— Я буду здесь. Эта комната всегда будет ждать тебя.
— Нет, Рия, так дело не пойдет. Я ухожу, но хочу, чтобы ты знала, как…
— Что «как»? — спросила она.
— Как щедро было с твоей стороны сделать такое предложение. Любой другой на твоем месте отказался бы. Ты проявила настоящий альтруизм.
Рия смотрела на него с удивлением. До Дэнни не доходило, что щедрость и альтруизм тут вовсе ни при чем. Просто она сама отчаянно хотела этого. Он никогда этого не поймет, а тем более теперь, когда она выдала себя с головой.
Недели составления планов, аутотренинга и борьбы с собственными чувствами пошли прахом. И зачем они только зашли в эту комнату? Если бы она не увидела выражение лица Дэнни, то сумела бы сдержаться. Но она видела. И запомнит его на всю оставшуюся жизнь.
— Да, конечно. Уже поздно, тебе пора, — сказала она. Слезы прекратились. Она еще не была той спокойной Рией, которая поднималась с ним по лестнице, когда шла с кухни — по ее лицу текли слезы. Но она уже сумела взять себя в руки. И даже почувствовать, что ему стало легче.
