Андрей Жвалевский - Как кошка с собакой
— Ирочка, добрый день. Это тебе. Поздравляю тебя, ты первая женщина, которую я боюсь.
Ирина подпрыгнула от неожиданности, уж очень замечталась. Перед ней стоял Юрий и протягивал ей красиво завернутый в полиэтилен кактус. Он был огромный и цвел цветком неземной красоты.
Ира фыркнула от смеха, уж очень нелепо смотрелся этот букет.
— Я бы пригласил тебя поужинать, но у меня сломалась машина. Представляешь, сегодня с утра доезжаю до работы — едет как зайчик, а возле работы стала колом — не заводится. Блин, дождь лупит проливной, а я стою, как дурак. Весь день на нее убил, теперь буду неделю на метро ездить, сказали, раньше понедельника не отдадут.
Жизнь вперемежку с грезамиВ голове у Иры тут же вспыхнула картинка.
Я уселась за руль. Так приятно было оказаться в родной машинке, особенно когда снаружи идет проливной дождь. Минуты две я умащивалась, устраивалась, стряхивала капли с волос, искала что-нибудь интересное по радио.
Повернула ключ — тишина. Это меня насторожило, но не испугало — мало ли что, через минутку нужно попробовать еще раз. Когда такой же пронзительной тишиной окончились вторая и третья попытки, я поняла, что в моей жизни началась темно-черная полоса на фоне просто черной.
Ира сидела тихо-тихо. Нужно было уберечь эту картинку от эрозии, донести до дома.
— Ирочка, так мы договорились?
— Что?
Судя по тому, как набычился Юрий, последние несколько минут он непрерывно что-то говорил.
— Ой, Юра, извини, что-то я рассеянная сегодня. Спасибо за кактус, я его возле компьютера поставлю. Говорят, помогает.
Следующие несколько часов моей жизни можно смело записывать в самые поганые. Я пыталась поймать такси, которое меня отбуксирует. Убила уйму времени, промокла как мышь и замерзла как собака. В автосервисе моего механика не было, а ко второму была очередь из трех машин. В этой очереди я провела еще два часа.
Когда до меня все-таки дошли руки, выяснилось, что помочь мне может только электрик, который сегодня работал утром, а завтра только после обеда.
Я заплакала. Мне дали телефон электрика.
Час я его ждала. И лучше бы он не приезжал, потому что, провозившись еще сорок минут, он выяснил, что погорела какая-то маленькая «бздюлька», которой у них нет, и будет она в лучшем случае дня через четыре. Содрал с меня деньги за экстренный вызов, но согласился подвезти до метро.
До чего я докатилась?! Я радуюсь, что мужик согласился подвезти до метро! Он даже не сам это предложил, я попросила, он согласился, и я этому радуюсь…
Очнулась Ирина уже в вагоне метро. Как ушла с работы и распрощалась с Юрием, помнила смутно.
Она сидела в вагоне и рассматривала свое отражение в окне напротив. И думала о том, что где-то в другом вагоне точно так же сейчас сидит Марина. Голодная, промокшая, замершая. Сидит и смотрит на свое отражение. И думает о том, какая еще гадость может с ней случиться. Настроение у нее отвратительное, начинает болеть горло, а едет она в пустую квартиру, где ничего нет в холодильнике и никто не принесет ей в постель горячий чай. Володя не звонит. Значит, ему все равно, где она с что с ней…
— Девушка, извините, можно с вами познакомиться?
— Что?
Это был первый в истории случай, когда с Ирой пытались познакомиться в транспорте. Но она не смогла даже насладиться этим экстраординарным моментом — мысли ее были далеко, рядом с несчастной Мариной. Наверное, выглядела Петрова при этом весьма таинственно.
— Девушка, извините, можно с вами познакомиться?
— Что?
Я не верила своим ушам, глазам и прочим органам чувств. Ладно глаза, они у меня сегодня были заплаканы так, что я мало что видела. Но уши меня никогда не подводили. Да и прочие органы чувств — нос — ощущали запах недорогой, но приятной мужской туалетной воды.
— Извините, — сказал молодой человек в черной куртке, — я обычно себе такого не позволяю. Просто… вы такая несчастная. И такая красивая.
«Съём, — у меня не было душевных сил даже ужасаться. — Банальнейший съём в общественном транспорте. Хана».
— Спасибо, — сказала я. — У меня все отлично. Я не нуждаюсь в чьей-либо помощи.
Бабушка на сиденье рядом вдруг вскинула голову и бросилась к выходу, хотя до станции было еще далеко. Парень ловким движением коренного столичного жителя занял освободившееся место.
— …вы прямо тургеневская девушка, — донеслись до Иры слова молодого мужчины, который успел обосноваться рядом с ней. — В глазах таинственная дымка, лицо исполнено задумчивости.
Похоже, это была не первая реплика, обращенная к Петровой. «Раз уж не отшила сразу, — подумала она, — надо что-то ответить, а то неудобно получается».
— Читаете Тургенева? — спросила Ира.
— Нет. Но я много и вдумчиво слушаю радио.
Петрова улыбнулась. Попутчик ей попался забавный.
Я невольно улыбнулась. Попутчик попался забавный — рассуждал о современной литературе с видом как минимум Белинского.
— …но авторская редакция романа Иванова перенасыщена труднопроизносимой лексикой.
— Вы читали? — не удержалась я. — В подлиннике?
— В переводе, — парировал он совершенно серьезно. — В переводе Гоблина.
Мы секунду смотрели друг на друга, потом синхронно фыркнули.
— Да нет, — пояснил молодой человек, — я вчера случайно «Школу злословья» посмотрел. А меня Петя зовут.
Я вспомнила, что являюсь неприступной и холодной красавицей, и насупилась.
— …а вас как?
Ирина поняла, что пропустила важный момент: попутчик ей только что представился.
— Ира. То есть Ирина Николаевна.
— Тогда можете называть меня Семеновичем.
Ира прислушалась к невнятному бормотанию диктора, который сообщал о предстоящей остановке.
— Спасибо, Семенович, вы меня развлекли. Но на следующей мне выходить.
— Это судьба! — воскликнул молодой человек. — Я тоже там живу!
— Неужели вы в судьбу не верите, Мариночка?
— …Дмитриевна.
— Я и говорю: неужели вы, Дмитриевна, в судьбу не верите? Я впервые заговорил с незнакомкой в метро…
— Я вообще впервые в метро еду, — пробормотала я. — По крайней мере, за последний год.
— Вот видите? Это явно судьба. Хотите, я вам по руке погадаю?
На всякий пожарный я засунула ладони под мышки.
— Ладно, тогда я по своей погадаю… Ну-ка, ну-ка… Так я и знал! На моей руке написана первая буква вашего имени!
Я повелась, как последняя дура — глянула на его ладонь. На ней лежал проездной на метро с большой красной буквой «М».
Краем глаза Ира следила за действиями Семеновича. На этой станции он был явно впервые в жизни: косился на указатели, тыкался не туда и все время норовил пропустить Ирину вперед.
— А что вы за моей спиной прячетесь? — спросила Петрова, протискиваясь сквозь толпу.
— Я очень вежливый.
— Отложите свою вежливость на потом, когда час пик закончится. А сейчас давайте вперед, будете ледоколом работать.
Семенович послушно пробился вперед. Ира пристроилась за его спиной (неширокой, но крепкой) и снова отключилась.
На выходе из станции мы попали в «бутылочное горлышко», меня стиснули со всех сторон. Впереди шел Петя, и мне пришлось несколько раз уткнуться в него. Он оказался не мускулистым, но и не мягким — жилистым.
— Как вы перемещаетесь в таких условиях? — прокряхтела я.
— Ежедневно, — ответил Петя. — Сейчас полегчает.
На улице, и правда, стало немного попросторнее. Душная толчея сменилась обычной столичной суетой. Я глотнула относительно свежего воздуха — и вдруг в животе заурчало так, что, кажется, даже мой провожатый услышал. По крайней мере, он оглянулся и спросил:
— Чего?
— Есть хочу, — неожиданно для себя призналась я. — С утра ничего не ела. Нет, с вечера.
— Ясно. Пошли в супермаркет.
В магазине Семеныч чувствовал себя поувереннее. Он мигом завладел тележкой и, продолжая выполнять роль ледокола, вывел Иру на оперативный простор. Молодой человек окинул ее фигуру взглядом и предложил:
— Овощи? Творог?
— Колбаса и пицца. А что, мне худеть нужно?
— Наоборот. Я решил, что вы на постоянной диете. Сейчас девушки с ума сходят по диетам, здоровье себе портят…
— Откуда такая осведомленность? Слушаете радио?
— Много и вдумчиво.
— У меня метаболизм такой, — сказала я, укладывая в тележку еще пачку блинчиков, — быстро толстею, быстро худею.
«Чего это я разоткровенничалась?» — подумала я, но решила не брать в голову. Слишком хотелось есть. И вообще, что еще плохого может со мной случиться?
— А сейчас худеете или толстеете?
— Пока худею. Дойду домой — сразу толстеть начну. Так что запомните меня такой.
