Татьяна Булатова - А другой мне не надо
– Мам, – чуть слышно позвал ее Игорь, – я пойду к ним…
– Иди, – легко отпустила его Аня и разжала объятия. – Только без меня, Игоречек, ладно? Не хочу твою Настасью пугать, – объяснила свое нежелание Гольцова и махнула рукой. – Скажи, голова разболелась…
– Ты точно не выйдешь?
– Точно, – подтвердила Анна, и к горлу подкатила новая волна рыданий. – Иди, – она легла на кровать лицом к стене и закрыла глаза.
– Укрыть тебя? – Игорь никак не решался оставить ее одну и все ждал, что она ему хоть что-то ответит. Но Анна намеренно не реагировала на его вопросы, понимая, что через пару минут он просто устанет сидеть возле притворившейся спящей матери и тихо уйдет. Она знала своего сына, знала его особую душевную тонкость, удивительный такт, благодаря которому он даже в детстве всегда чувствовал момент, когда нужно оставить человека одного, чтобы тот мог справиться со своими эмоциями.
Так Игорь и сделал, оставив мать доплакивать свое уже наполовину облегченное горе.
– Ну что вы так долго? – выскочила ему навстречу Настя. – Собрали?
– Не все сразу, – как-то уклончиво ответил младший Гольцов и объявил отцу, что они уходят.
Решению сына Анатолий сопротивляться не стал, с готовностью поднялся, проводил их в прихожую, поинтересовался, что за сумки, не их ли…
– Наши, – с готовностью ответила за себя и за Игоря Настя и даже попыталась схватить ту, что поменьше.
– Оставь, – не очень любезно остановил девушку Гольцов-младший. – Потом.
– Почему потом? – изумилась Настя. – Они же не тяжелые.
Ей, судя по всему, очень хотелось, чтобы переезд Игоря состоялся прямо сегодня, поэтому она цеплялась за любую соломинку, чтобы ускорить это событие. Нежелание младшего Гольцова забирать вещи из дома показалось ей тревожным знаком: Настя, очевидно для всех, расстроилась и сникла.
– Там что? – пришел на помощь сыну Анатолий, по отсутствию Анны догадавшийся, что между ними состоялся какой-то очень непростой разговор. – Золото?
– Если бы, – вздохнул Игорь.
– Тогда, если не боитесь, что мы с матерью нанесем урон вашему имуществу, оставляйте. Я завтра привезу его вам куда скажете. Пойдет?
– Пойдет, – младший Гольцов с благодарностью посмотрел на отца и направился к дверям.
– До свидания, Настенька, – Анатолий, буквально сложившись вдвое, обнял девушку сына и прошептал той на ухо: – Присматривайте там за моим оболтусом.
– Даже не сомневайтесь, – заверила его девушка и поцеловала в колючую щеку.
– До завтра, – попрощался с детьми Гольцов и, довольный, закрыл дверь: Настя по-прежнему ему очень нравилась, как нравятся нам люди, на нас похожие, и главное – чем-то хорошим. Только в таком ключе Анатолий воспринимал безмерную готовность Насти сделать жизнь его сына счастливой. «Почти, как мы с Аней», – подумал Гольцов и, нащупав в кармане улитку, направился к жене, решив, что пришло время объясниться. Мысль о том, что все бы это неплохо спустить на тормозах, постараться забыть, стереть из памяти, чтобы не разрушить то, что есть, даже не пришла этому «правдолюбцу» в голову.
– Нам надо поговорить, – объявил он Анне, не особо обращая внимание на то, что та заплакана и совсем не расположена к разговору.
– Не сейчас, – отмахнулась от мужа Гольцова, продолжавшая переживать уход сына из дома к девочке, которая, она была уверена, не сделает его счастливым, лишит свободы, породит в ее сыне чувство вины вперемешку с раздражением.
– Нет, сейчас, – с несвойственной ему твердостью потребовал Анатолий и присел на кровать..
– Толя, пожалуйста… – взмолилась Аня, переживающая свою материнскую драму.
– Только один вопрос: ты носишь улитку, которую я тебе подарил?
– Конечно, – удивилась Анна. – Сегодня надевала.
– Могу я посмотреть? Там ведь крепление барахлило?
– Далась тебе эта улитка, – проворчала Гольцова и села. – На тумбочке в спальне. Сам найдешь или принести?
Анатолий не ответил: просто поднялся и вышел в предвкушении того, что вот три шага – и станет ясно: совпадение или действительно его жена была там. Тогда только останется спросить, что она там делала. В поисках никому не нужной истины Гольцов словно перестал понимать, что одна правда повлечет за собою другую. Но эта взаимосвязь двух явлений тут же перестала быть для него видимой, как только он вошел в спальню и обнаружил каучуковый шнурок лежавшим на прикроватной тумбочке с Аниной стороны. Так и есть – подвеска отсутствовала, только крошечное золотое крепление – и все.
Трясущимися руками Гольцов поднес украшение к глазам, как будто еще надеялся увидеть ту его часть, что дожидалась своего часа у него в кармане. Плохо соображая, Анатолий вернулся к жене и протянул ей свой подарок.
– Ты видела? – с нажимом спросил он.
– Что? – не сразу поняла Анна, настроенная совсем на другую волну.
– Улитки нет.
– Как нет?! – встрепенулась Аня, хоть убей, не помнившая, как она снимала с себя это украшение, когда вернулась домой после встречи с Бравиным.
– Вот так, – произнес Гольцов и достал подвеску. – Она?
– Она! – обрадовалась Аня и начала ее прилаживать к непрочному креплению. – А где ты ее нашел?
– Там, где ты ее потеряла.
– А где я ее потеряла? – поинтересовалась Анна, не чувствуя никакого подвоха в словах мужа.
Анатолий назвал адрес, Аня побледнела, сразу же подумав о том, что Жанна рассказала Гольцову о том, что она была у нее в квартире, а вот о том, что она там делала, догадаться было нетрудно. Застигнутая врасплох, Анна даже не сообразила, что у происходившего сейчас может быть другое объяснение.
– Что скажешь?
– А что я должна сказать? – Она старалась сохранять спокойствие и не торопиться с ответами.
– Ты хоть понимаешь, что я чувствовал, когда нашел ее под диваном? – выдал себя Анатолий, даже не подозревавший о том, насколько выигрышной была его позиция пять секунд тому назад, когда жена еще не предполагала, что все, о чем он сейчас говорит, связано не с подлостью Мельниковой, а с его личным присутствием в этой квартире.
– И что ты чувствовал? – чуть слышно проговорила Анна, в голове которой наконец-то начала складываться более или менее объективная картинка случившегося.
– А ты подумай…
– Подумаю, но только после того, как ты мне скажешь, что делал там ты?
– Похоже, мы делали там одно и то же, – признался Гольцов и виновато посмотрел на жену.
– Я не хочу ничего знать, – как отрезала Анна и встала с кровати.
– И как ты будешь жить с этим?
– Так же, как и ты, – не осталась в долгу Гольцова.
– Ты должна мне рассказать, – потребовал ошарашенный таким поворотом в разговоре Анатолий и тоже встал, чтобы следовать за женой.
– Мне нечего тебе рассказывать, – Аня смотрела ему прямо в глаза. – Это была ошибка. Я поняла, что не смогу ни с кем, кроме тебя…
– Так у тебя с ним, с этим, ничего не было? – с надеждой спросил Гольцов, хватавшийся за все, что могло бы сейчас ему облегчить душу.
– В том-то и дело, что было. Поэтому и поняла, – не жеманясь, признала факт своей измены Анна, не опуская глаз.
– Я тоже понял, – поспешил признаться Анатолий. – И я хочу рассказать, чтобы было легче… Я сам виноват…
– Я ни-че-го не хо-чу об этом слы-шать, – шагнула она к нему и вырвала из рук болтавшуюся на шнурке улитку: – Дай сюда. – Анна стремительно подошла к окну, распахнула форточку и вышвырнула подарок во двор. – Ни-че-го! – обернулась она к мужу и тихо добавила: – У тебя всегда есть выбор. Можешь уходить…
– Прости. – Анатолий бросился к ней, схватил за руки, потом обнял – Аня стояла не шевелясь. – Ну прости меня, дурака, пожалуйста. Я же понял. Я все понял: ни с кем никогда. Я и Жанне так же сказал… – выболтал Анатолий и осекся. – Прости меня…
– И ты меня прости, – автоматически повторила за ним Анна, и на секунду ей померещилось, что она умерла.
Игорь вернулся домой под утро и очень удивился, заметив, что родители спят в разных комнатах: отец – на диване, мать – у себя. Анна слышала, как сын прошел на кухню, как включил чайник, как скрипнул рассохшийся табурет. Она вышла.
– Спи, – увидев ее, махнул рукой Игорь и отвернулся.
– Не хочу, – буркнула Аня и налила себе чаю.
– Поссорились, что ли? – младший Гольцов показал глазами в сторону гостиной. Анна утвердительно кивнула. – Бывает, – грустно улыбнулся Игорь. – Все люди ссорятся.
– А вы? – бесстрастно спросила Аня.
– Мы расстались…
– Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь, – пожала плечами Гольцова, уставившись в чашку с чаем.
– Теперь понимаю. Я ее не люблю, мам.
– Нельзя любить каждую девушку, Игоречек, – вздохнула Аня. – Любовь на самом деле – не такая уж частая гостья, как кажется.
– Но к вам же пришла, – без всякой иронии уточнил Игорь.
– Пришла, – печально согласилась с ним Анна. – Вот теперь и карауль ее, чтоб не пропала…
