Айрис Мердок - Бегство от волшебника
— В порядке, — Анетте показалось, что она ответила, а может, просто что-то прозвучало у нее в голове, и какой-то звук вырвался из губ. Как интересно, подумала Анетта. Забавно будет описать все это Николасу. Но тут же последовала новая мысль: я никогда не расскажу этого Николасу. Во второй бутылочке оставалось теперь лишь несколько таблеток. Хватит, решила Анетта. Достаточно. Она чувствовала себя очень странно. Мысли ползли медленно, как черепахи.
— Так вот на что это похоже, — достаточно громко сказала Анетта. Думать все труднее… И уже не рассказать Николасу.
Анетта открыла дверь ванной и вошла в комнату. Там сидели какие-то люди, и губы их округлялись от смеха. Девушка подняла бутылку и начала наливать себе джина. Рука у нее тряслась.
— Анетта! — совсем близко крикнул Хантер. — Хватит пить!
Джин пролился ей на руку.
— Конец комедии, — заявила Анетта. Лизнула свою руку, стала рассматривать. Рука дрожала, как умирающее животное. А ведь она и есть умирающее животное! Бедная рука, ей так не хочется умирать. Ее умертвляют, а она не желает.
— Моя бедная рука! — воскрикнула Анетта. И слезы потекли у нее по щекам. А может, они уже давно текли. Она продолжала зачарованно смотреть на свою руку.
Рейнбери и Кальвин удивленно взглянули на нее.
— Что случилось? — спросил Рейнбери. — Ты порезалась? — Он взял ее ладонь и посмотрел.
— Ох, Анетта, не надо плакать! — произнес Хантер таким голосом, будто сам готов был заплакать. — Вот, хочешь еще джина? — Он наполнил ее стакан, а потом свой. Анетта истерически зарыдала.
— Девушка слишком много выпила, — пожал плечами Рейнбери.
— Не знаю, — пробормотал Кальвин. — Мне кажется, тут что-то еще. Анетта! Анетта! — позвал он громко, словно она была очень далеко.
Анетта покачнулась и рухнула в кресло. Хантер опустился перед ней на колени. Чернота сгущалась перед ее глазами. Где-то в центре точечка света еще горела, и там были лица Рейнбери, Кальвина и Хантера, склоняющиеся над ней. Что-то бормоча сквозь рыдания, она сжала Хантера за плечо. Он обнял ее. «Перестань, Анетта!» — в отчаянии крикнул Хантер.
Анетта пыталась что-то сказать, но слышались только рыдания. «Я от… от… равилась…» — наконец прорвалось сквозь нескончаемый вой.
— Что она говорит? — спросил Рейнбери.
— Говорит… отравилась! — воскликнул Хантер.
— Да она просто пьяна! — заметил Рейнбери.
— А я полагаю, она говорит правду, — вмешался Кальвин.
В этот миг дверь распахнулась, и две высокие фигуры стремительно вбежали в комнату.
— Эндрю! Марсия! — прокричала Анетта и снова упала в кресло.
Трое мужчин, столпившиеся возле нее — Хантер охватил ее за плечи, Кальвин всматривался в лицо, Рейнбери, сгорбившись, держал за руку, — замерли от удивления. Потом виновато отступили. Родители склонились над Анеттой. Поддерживая с двух сторон, подняли ее. И она повисла безвольно на их простертых руках.
— Она отравилась! — пронзительно крикнул Хантер. — Скорей за доктором!
И тут же комната наполнилась криками и суетой. Анеттина мать говорила что-то очень быстро и звонко по-французски. Анеттин отец звонил в администрацию, требуя соединить с какой-нибудь больницей. Девушка стонала, полузакрыв глаза. Отец хлопал ее по щекам и требовал сказать, что она приняла. Хантер произносил что-то бессвязное. Рейнбери пытался объяснить кому-то, кому, он и сам не знал, что еще две минуты назад у него не было никакого подозрения, что Анетта… это невообразимо… и представить нельзя. Кальвин, налив себе апельсинового сока, молча наблюдал. Появились люди в темных халатах, сменившись затем людьми в белом. Врач говорил о чем-то администратору отеля. Анетта лежала теперь совершенно расслабленно и неподвижно. Отец обыскивал комнату.
Тут Рейнбери вышел из ванной.
— Вот, — сказал он, — похоже на снотворное. Возможно, люминал. — И он протянул две бутылочки.
Хантер протер глаза. «Позвольте взглянуть», — сказал он. Рассмотрев бутылочки, Хантер опустился на кровать и вдруг разразился хохотом.
— Истерика с юношей, — заметил Рейнбери.
Почти минуту Хантер от смеха не мог выговорить ни слова. Наконец справившись с собой, проговорил: «Анетте стало плохо… от слишком большой дозы джина и магнезии!» Проговорил и от хохота покатился на подушки.
24
Прошло около часа. В номере отеля остались только Джон Рейнбери и Марсия Кокейн. Хантер вместе с Эндрю повезли Анетту в больницу. Кальвин незаметно исчез; а минут десять назад позвонил Эндрю и сообщил, что Хантер оказался прав, и сейчас Анетта уж почти здорова. Когда кризис прошел, ей указали ее ошибку. Она упрямо отказывалась верить. А сейчас неудержимо рыдает.
— Как вы узнали, где ее искать? — поинтересовался Рейнбери.
— Сначала мы заехали в Кампден Хилл-сквер, — сказала Марсия, — и нашли на столе записку, которую Хантер оставил для Розы, и там говорилось, где Анетта. Мы тут же поехали.
— Хотите чего-нибудь выпить? — произнес Рейнбери.
— Mais oui[35], — сказала Марсия, — может чуть-чуть шампанского. Нам есть что праздновать, не так ли?
С глубоким вздохом Рейнбери налил шампанского в бокал Марсии. Потом, не поскупившись, себе.
— Не заказать ли для вас такси? — спросил он.
— Не надо, — ответила Марсия. — Мой автомобиль стоит у отеля. Позвольте мне подвезти вас домой?
Рейнбери поблагодарил, и они приготовились выходить. Он помог надеть ей пальто. Несомненно, она выглядела прекрасно. У нее была такая же светлая кожа, как у Анетты, и такая же аккуратная маленькая головка, но нос не вздернутый, а прямой, и волосы гораздо пышнее: роскошной каштановой волной они ниспадали ей на шею. Приблизившись к этому великолепию, Джон вдохнул запах духов, принудивший его на миг замереть в изумлении. После приторной сладости, которой благоухали мисс Перкинс и мисс Кейсмент, духи Марсии показались ему неземными. На запах цветов совсем не похоже. Больше напоминает дерево, может быть, сандаловое, подумал Рейнбери. Он не знал, как оно пахнет, но ему вдруг захотелось, чтобы именно так. Любопытно, подумал Рейнбери, что вся эта смесь пудры, духов и грима, которая делает мисс Кейсмент похожей на куклу, на Марсии совершенно незаметна, как естественная ее красота. Марсия была экзотическим цветком; такие Рейнбери приходилось видеть в южных странах, как бы и не цветы вовсе, а вместе с тем, несомненно, рожденное природой чудо. В том, что касается цветов, для Рейнбери привлекательной по-прежнему оставалась дикая роза, хотя уже успела и наскучить.
Ткнуться носом в сверкающую гущу волос Марсии, страстно вдохнуть их запах… он с трудом удерживался от этого. Пальто было надето, и Рейнбери вежливо прошел чуть вперед. Теперь он увидел ее глаза, темные, с вкраплениями синевы, широко расставленные. В избытке награжден тот, подумал Джон, кому разрешено прикоснуться губами к этой восхитительной переносице.
Марсия что-то повторила во второй раз.
— Ах, да, — опомнился Рейнбери и назвал свой адрес. Они пошли вниз по лестнице.
Снаружи властвовала ночь. На мостовой, освещаемой ярким светом фонаря, стоял черный «мерседес». Рейнбери несмело подошел к автомобилю и, сгорбившись, забрался в отделанный красным бархатом салон. Беспомощно откинулся на спинку сидения. С неприкрытым восхищением следил он за тем, как Марсия запускает мотор. В машине было темно. Подвернув под себя ногу, Рейнбери наблюдал, как в мелькании уличных фонарей и неоновых вывесок то появляется, то вновь исчезает утонченный профиль его спутницы. Когда они подъехали к его дому, он даже позабыл произнести общепринятые слова приглашения, поскольку и представить не мог, что они расстанутся вот так, в одно мгновение.
Марсия прошла в дом. Рейнбери включил свет. Он задернул занавески, чтобы скрыть зрелище сада, заваленного кирпичом и прочим строительным мусором.
Потом налил вина Марсии и себе. Запах сандалового дерева наполнил комнату. Джон предложил ей сигарету и чиркнул спичкой. Он держал спичку, в свете которой стало видно ее лицо, и руки у него довольно ощутимо тряслись.
Сжав его запястье двумя прохладными белыми пальцами, Марсия зажгла сигарету.
— Mais qu 'est-ce que vous avez?[36] — спросила она, глядя ему в глаза. — Вы расстроены, мистер Рейнбери. С моей маленькой девочкой все будет хорошо. Но вам что-то не дает покоя, я права?
— Да, — отозвался Рейнбери. К черту вашу маленькую девочку, пронеслось в его мозгу. Он понял, что пьян. Почва, чувствовал он, уходила из-под ног. — Да, — повторил он. — У меня много забот.
Марсия затянулась сигаретой. Потом вдруг протянула ее Рейнбери. Он сжал сигарету губами. Это было похоже на лекарство.
— Вы обеспокоены, — тихо произнесла Марсия. Она села на диванчик и пригласила Рейнбери опуститься рядом. Он так и сделал. — Возможно, мне удастся вам помочь. Но сначала вы должны мне все рассказать.
